Оливер Пётч - Дочь палача и театр смерти
Цирюльник свернул на главную улицу, совершенно безлюдную, подобно всем остальным переулкам. Близился вечер, и Фронвизер решил, что люди в такую погоду укрылись по домам. Связки зверобоя, привязанные у дверей, метались на ветру, некоторые из них отрывались и улетали прочь. Оставалось только надеяться, что непогода не уничтожит ранние посевы, иначе крестьянам придется голодать.
В трактире не горело ни единого огонька. Очевидно, хозяин решил на сегодня закрыться. Симон повернул направо и вскоре оказался перед домом Файстенмантелей; в окнах еще горел свет. Цирюльник осторожно постучал в дверь. Долго ждать не пришлось – почти сразу послышались торопливые шаги, и дверь распахнулась. Каспар, старший из сыновей Файстенмантеля, озадаченно взглянул на Симона.
– А, это вы, – произнес он с явным разочарованием. – Я думал, отец наконец-то вернулся…
– Жаль. Именно с ним я и хотел поговорить, – ответил Фронвизер. – А ты не знаешь, где он?
Каспар помотал головой, он был не на шутку встревожен.
– Мы сами не знаем. Еще днем он получил от кого-то записку и неожиданно ушел.
Симон насторожился:
– Получил записку? И от кого же?
– Подмастерье сказал, что ее передал какой-то ученик резчика. Но он скорее всего только посредник, а от кого она, понятия не имею. Мы уже начинаем волноваться. – Каспар с беспокойством посмотрел на затянутое тучами небо. – Только б он в горы по такой погоде не отправился.
– И он ничего не сказал?
– Я что, неясно выразился? – Каспар с досадой взглянул на Симона. – Нет, он ничего не сказал. И я не понимаю, какое вам до этого дело.
– Ну, хотелось бы получить свое вознаграждение. Это…
Дверь с грохотом захлопнулась, и цирюльник остался стоять с раскрытым ртом. Он рассердился и хотел было снова постучать, но потом все же передумал. Бессмысленно связываться с этими упрямцами. Хоть кости целее будут. Как бы то ни было, интересно, что сразу после своих угроз Файстенмантель получил анонимную записку. А если с ним что-нибудь случилось? С другой стороны, какое ему, Симону, дело до раздоров этого упрямого горного народца? Пусть хоть головы друг другу поотрывают! В самом деле, не лучше ли собрать вещи и отправиться в Шонгау? К Магдалене, Барбаре и маленькому Паулю… Симон задумчиво покивал. Сегодня же вечером нужно будет поговорить с Петером. По крайней мере, мальчик был под надежным присмотром у Георга Кайзера. Оставалось надеяться, что он не слоняется где-нибудь в лесу в такую погоду. Если ветер усилится, запросто может убить сломанной веткой.
Погруженный в раздумья, Симон шагал к себе в цирюльню – и тут услышал знакомый голос. Это был Петер, взволнованно бежавший навстречу. Видимо, он все же играл где-то на улице.
– Ты посмотри на него! – воскликнул Симон и погрозил пальцем: – В такую погоду следует…
– Пап, я тебя всюду ищу! – выпалил Петер. – Мы… мы разыскали Вюрмзеера! И он говорил, что… что… – Он совсем запыхался, не смог даже договорить.
Фронвизер-старший усмехнулся и обнял сына:
– Успокойся для начала, совсем ведь задохнулся.
Он был счастлив прижать сына к груди и почувствовать, как бьется его сердце. Когда все это останется позади, они вдвоем отправятся гулять в горы. Будут удить рыбу в Аммере, вырезать лук и стрелы и делать все то, что обычно делали отцы с сыновьями. «И уж точно не отправлять их на поиски убийц, – подумал Симон. – Хотя семью нашу нормальной не назовешь…»
– Ну? – спросил он. – Что вы видели?
Все так же взволнованно Петер рассказал о Вюрмзеере и его разговоре с жутким извозчиком.
– После заката они собираются встретиться на Жертвенном холме! – закончил он заходящимся голосом. – И вели они себя очень скрытно. Говорили, что никто не должен об этом узнать!
Симон взглянул на Кофель, чья вершина уже скрывалась во мраке. Над ним сверкнула первая молния, предвещая надвигающуюся грозу.
– Закат совсем скоро, – пробормотал он задумчиво. – А Вюрмзеер говорил, что ему там понадобилось?
Петер помотал головой. Но потом, похоже, вспомнил еще что-то, и лицо его просияло.
– Тот, другой, говорил, что с радостью придет, чтобы еще раз плюнуть в лицо жирному ублюдку.
– Жирному ублюдку? – Симон втянул воздух сквозь зубы, и у него мороз пробежал по коже. – Черт, я даже догадываюсь, кто этот жирный ублюдок…
Он принялся лихорадочно размышлять. Если речь действительно шла о Файстенмантеле, то толстяк был в большой опасности, а то и вовсе мертв. Нужно, чтобы кто-нибудь отравился туда и узнал, что там происходит! Но кому вообще можно доверять в этой деревне? По сути, никому, кроме Георга Кайзера, его старого друга, и, конечно же, Куизля. Но Кайзер был старым и больным, а тесть бродил где-то в долине. Симон не собирался ждать его возвращения – могло стать слишком поздно. Поэтому хочет он этого или нет, а придется отправляться туда одному. Цирюльник уже не думал, оставаться ли ему в деревне, – человеку, возможно, нужна была его помощь! Кроме того, Симона разбирало любопытство. Он чувствовал, что получит там ответы хотя бы на часть вопросов.
– А что с твоими друзьями? – спросил цирюльник сына.
У Петера появился страх в глазах.
– Ханнес их сцапал и увел на болота. Не знаю, что они там делают, но…
– Петер, у меня сейчас нет времени слушать, – перебил его Симон. – Если твои друзья не здесь, я отведу тебя к Кайзеру. Не хочу, чтобы ты гулял тут один. После всего, что случилось, это слишком опасно. Особенно в такую погоду.
– Но… но… я хотел пойти с тобой к холму! – возмутился Петер.
В отдалении послышался первый раскат грома.
– Ни в коем случае. – Симон покачал головой. – Это не игра. Пойдем, надо поспешить. Скоро дождь начнется. Довольно и того, что я промокну.
Он взял Петера за руку и потащил его к дому Кайзера.
– Это… несправедливо! – кричал сын. – Я тебе помог…
– И я благодарен тебе за это. Но не могу взять тебя с собой. Если все будет хорошо, то я скоро вернусь, и мы вместе полистаем какие-нибудь книжки, ладно?
– Не хочу я листать книжки, я хочу с тобой на Жертвенный холм!
Под протестующие крики Фронвизер тащил сына по улицам, мимо кладбища и школы, пока они не оказались перед домом Кайзера. Он постучал, и вскоре им открыл удивленный учитель. В руке он держал перо – очевидно, они оторвали его от работы.
– Что за шум? – мягко спросил Георг. – Неужели Петер натворил что-нибудь?
– Вовсе нет, – ответил Симон, запыхавшись от возни с сыном. – Наоборот, даже помог. Но сейчас будет лучше, если он ненадолго останется у тебя. Как ты к этому отнесешься?
Фронвизер в двух словах рассказал другу обо всем, что узнал от Петера. Кайзер нахмурился, спрятал перо в карман и принялся задумчиво протирать пенсне.
– И ты не хочешь никого взять с собой? – спросил он. – Даже судью или кого-нибудь из советников?
– Тесть еще не вернулся, а пока я доберусь до Лехнера, может стать слишком поздно, – ответил Симон. – Хочу посмотреть сначала, что это за встреча такая. Может, все совершенно безобидно… Если же нет, я всегда могу послать за Лехнером. – Он пожал плечами: – Кроме того, я уже никому здесь не доверяю. А уж судье – тем более.
Кайзер горестно рассмеялся:
– Прекрасно тебя понимаю. Эта деревня порой походит на змеиное гнездо. – Он наклонился и ласково погладил Петера по голове. – Ну, пойдем со мной, – успокоил он мальчика. – Я попрошу служанку приготовить тебе еще сладкой каши, прежде чем отправить ее домой. Кроме того, у меня есть несколько прекрасных книг с рисунками из Ветхого Завета. А еще – книга о здешних легендах. Можем полистать вместе. Ну, что скажешь?
Петер тихо всхлипнул, но все-таки позволил Кайзеру взять себя за руку и увести в комнату. У Симона сердце разрывалось, таким грустным и покинутым казался ему сын. Но он понимал, что так будет лучше всего.
– Я вернусь совсем скоро, – пробормотал он.
Снова прогремел гром, над Кофелем сверкнула очередная молния.
– Спасибо! – крикнул Симон вслед Кайзеру. – Знаю, что у тебя он под надежным присмотром.
Георг с улыбкой обернулся:
– Я всегда хотел своих детей, но Господь не наградил меня ими. Теперь хотя бы попытаюсь примерить на себя роль деда…
– В вашем случае это не так уж трудно, – ответил Симон грубее, чем ему хотелось.
Он махнул им на прощание, потом развернулся и по пустынным улицам поспешил к мосту через Аммер.
Волны закручивались вихрями в надвигающемся шторме.
* * *– Скотина проклятая, туда! Не в ту сторону! Ты хоть раз можешь послушаться?
Магдалена без конца хлестала Франциска ореховым прутом, но старый осел был неумолим. Он неколебимо свернул с дороги и направился к ручью, что сочился в болоте. Позади в свете заходящего солнца виднелись дома Унтераммергау. Еще немного, и опустится ночь. Кроме того, начиналась гроза. А они так и не добрались до цели!
Четыре с лишним часа Магдалена ехала верхом на осле, которого любезно предоставил ей брат Константин, – и не раз ее посещала мысль о том, что пешком она добралась бы куда быстрее. Но лихорадка еще не спала, Магдалена по-прежнему чувствовала слабость во всем теле. У нее пропал аппетит, и ее подташнивало; наверное, давала себя знать беременность. Когда ей приходилось временами тянуть Франциска за поводья, у нее подгибались ноги, и дочь палача снова устраивалась у него на спине. У обочины росли жеруха и вероника. Магдалена набрала их и поела, чтобы унять кашель, но это мало чем помогло.
