Жан-Франсуа Паро - Загадка улицы Блан-Манто
— Марион решила уморить меня голодом! — вздыхал магистрат. — К счастью, — добавил он, указывая на отложенную книгу, — я нашел себе утешение и с наслаждением перечитываю «Повара» Пьера де Люна. Чтение заменяет мне пищу. Знаете ли вы, что этот великий мастер истинной кухни был стольником герцога де Рогана, внука великого Сюлли. Это он изобрел букет гарни[55], тушеную говядину с овощами и ру[56]. Но самое ужасное, — лорнируя покрытую пылью бутылку, поставленную на стол Марион, переменил он тему, — мне запретили пить вино. Поэтому, насытившись чтением кулинарных книг, я берусь за труды старика Монтеня. Он помогает мне забыть о мерзкой подагре. Вот послушайте: «Боль станет значительно менее сильной, ежели ей сопротивляться. Сопротивляйтесь, а потом идите в наступление». И я следую совету Монтеня! Однако вижу, рассказ о моих страданиях нисколько не отбивает у вас аппетит! Верный признак умиротворенной души!
Смутившись, Николя оторвался от тарелки, содержимое которой он — незаметно для себя — поглощал с неприличной быстротой. Каждая новая ложка горячего ароматного рагу прибавляла ему сил.
— Простите меня, сударь. Но после сегодняшних событий…
— …вы чувствуете волчий голод.
— Сударь, могу я вас попросить высказать свое мнение о том, о чем я вам рассказал?
Прикрыв глаза, старый прокурор опустил голову и, казалось, полностью ушел в собственные мысли. Щеки, плавно переходившие в складки шеи, образовали вокруг подбородка мясистый воротник.
— Честно говоря, — произнес он, поднимая голову, — истина пока еще далеко. Однако у вас имеется немало фактов, которые, если их привести в порядок, могут многое объяснить. Вспомните каждую деталь вашего расследования. Беспристрастно оцените доказательства и подозрения. А потом ложитесь спать. Опыт подсказывает мне, что чаще всего правильное решение приходит к нам, когда мы меньше всего о нем думаем. И последний вам совет: нужно поджечь порох, чтобы засверкала истина. А если у вас нет огня, сделайте вид, что он у вас есть.
В его взоре, устремленном на Николя, запрыгали лукавые искорки. Это невинное хвастовство тотчас было отомщено: у советника начался очередной приступ подагры, и он, перекосившись от боли, принялся тихо поскуливать. Николя сообразил, что пора дать старому другу отдохнуть. Пожелав магистрату доброй ночи и скорейшего выздоровления, он отправился к себе. Улегшись на кровать, он принялся размышлять. Но мысли никак не хотели выстраиваться в нужном направлении. То ему казалось, что в деле ясно абсолютно все, то он вдруг понимал, что до сих пор не вытащил ни единой нити из пестрого и запутанного клубка событий, который ему необходимо размотать. Он снова и снова выстраивал версии, однако все они рассыпались уже на середине.
Чтобы отвлечься, он решил заняться тремя записками, оставленными Ларденом. Разложив их на пюпитре секретера, он несколько раз перечитал тексты. Фразы прыгали, перескакивали с места на место, напоминая ему о чем-то далеком и неуловимом. В конце концов он в раздражении смешал листки, словно колоду карт, и оставил лежать на пюпитре. И тут его сморил сон.
Вторник, 13 февраля 1761 года.
Детская рука замерла над разложенными на полу кусочками картона. Старательно хмуря лоб, он пытался сложить слово «кошка». Схватил одну букву, затем другую, потом третью, четвертую… Наконец с довольным видом поднял голову. Но он забыл про второе К, а потому каноник продолжал выбивать тростью на каменных плитках кухонного пола звонкую мелодию. Устав дожидаться, он сам указал мальчику на пропущенную букву. Знакомый голос произнес: «Вот теперь все в порядке». Но опекун опять смешал все карточки и велел ему собрать новое слово. Стоя на коленях, Николя видел грубые башмаки каноника и обтрепанный, заляпанный грязью край его сутаны. Фина ощипывала дичь, напевая старинную бретонскую балладу. Он удивился, почему плавная мелодия сопровождается неприятными скрипучими звуками.
И проснулся. Вскочив с кровати, он подбежал к окну и раздвинул занавески. По улице Монмартр шел овернец в накидке из овечьей шкуры, на ходу извлекая из скрипочки жалобные тягучие звуки. Вокруг музыканта скакала черная собака. В голове Николя еще звучали слова опекуна, когда взгляд его упал на оставленные на секретере записки Лардена. Позабыв обо всем, он вновь перетасовал бумажки. Как он этого раньше не заметил? Все прояснилось, или, по крайней мере, появился новый след, который непременно должен был куда-то привести. Наконец-то он понял, что побудило Лардена оставить эти загадочные послания. Разумеется, догадки требовалось доказать. Но теперь он знал, что строчки явились своего рода камешками, похожими на те, которые в сказке Перро бросал на тропинку Мальчик-с-пальчик.
Стремительно одевшись, он выскочил из комнаты. Забежав в кухню, обжегся, залпом проглотив приготовленную для него Марион чашку шоколада, и помчался дальше, оставив старую служанку сокрушаться о торопливости Николя, не оставившего ей времени, чтобы вспенить напиток. Только вспененный шоколад становится по-настоящему шелковистым и отдает аромат во всей его полноте. В душе Марион давно уже усыновила молодого человека: ягоды, которые они прошлой осенью чистили вместе, покорили сердце почтенной домоправительницы. Она доверяла ему во всем, видя, как доверяет ему Ноблекур и с каким почтением Николя относится к ее хозяину. Пуатвен, разделявший склонности Марион, мягко, но уверенно задержал Николя и заставил его снять сапоги. В одно мгновение он резкими движениями щетки вычистил их и натер воском. А в довершение, чтобы придать им еще больший блеск, он, поплевав, несколько раз провел по ним щеткой с густой и мягкой щетиной. Вырвавшись, наконец, из заботливых рук прислуги Ноблекура, Николя радостно выскочил на улицу, где сразу же глотнул свежего морозного воздуха, сулившего светлый и солнечный день.
Сначала молодой человек отправился в Шатле и написал записку Сартину. В ней он просил начальника полиции сегодня вечером, в шесть часов, лично присутствовать на очной ставке всех подозреваемых. Бурдо посоветовал Николя лично передать послание и вызвался сопроводить его, ибо хорошо знал, сколь велик гнев начальника полиции, когда ему кажется, что знаки почтения, положенные ему по должности, не соблюдены в полной мере. Николя получил возможность еще раз убедиться в мудрости своего помощника.
Как и предполагал Бурдо, Сартин фыркнул, прочитав приглашение, но не отверг его. Начальника полиции сразил аргумент инспектора, пообещавшего раскрыть потрясающие подробности завершенного, в сущности, дела.
Несмотря на весьма двусмысленное заявление, сорвавшееся с уст его помощника, Николя не выказал беспокойства, и Бурдо облегченно вздохнул. Когда оба вышли из кабинета, Николя серьезно поблагодарил инспектора за поддержку.
Затем они с Бурдо долго совещались. На очную ставку требовалось доставить Семакгюса из Бастилии, Луизу Ларден из Консьержери, призвать кухарку Катрину и, разумеется, дочь комиссара Лардена. Ничего не объясняя, Николя передал помощнику все полномочия по принятию решений в его отсутствие.
Уточнив задание, он спустился в мертвецкую и несколько минут стоял перед мрачной коллекцией останков, начатой расчлененным трупом, найденным на Монфоконе, и продолженной трупами Декарта, Рапаса, Брикара, Лардена и Моваля. Экспонаты этой зловещей коллекции явились жертвами совпадений, которые порок, корысть, страсть и нищета в конце концов свели вместе на сцене театра смерти. Отмытое от грима лицо Моваля выглядело ясным и помолодевшим, и Николя вновь стало не по себе. Какое стечение трагических обстоятельств привело в это хранилище столь разных и столь далеких друг от друга людей? Он снова склонился над останками неизвестного с живодерни, словно пытаясь разгадать их тайну и услышать подтверждение своей догадки. В этой позе его застал Сансон. Оживленно беседуя, они осмотрели тело Лардена, затем тело Декарта. Задумавшись, обменялись многозначительными репликами. Наконец, Николя расстался с королевским палачом, не забыв пригласить его на очную ставку, которая состоится вечером в Шатле под председательством самого Сартина.
Оставшееся время Николя провел в разъездах. Наняв фиакр, он пересек город из конца в конец. Сначала он приказал везти себя на улицу Блан-Манто, где он еще раз внимательно обследовал жилище Лардена. Потом отправился на другой берег, в контору мэтра Дюпора, нотариуса Декарта и, как оказалось, нотариуса Лардена. Прием ему оказали нелюбезный, он повел себя еще более нелюбезно и в результате получил то, за чем приехал. Затем он еще раз пересек город, добравшись до предместья Сент-Антуан. В квартале столяров он моментально заблудился в лабиринте улочек и тупичков и после долгих скитаний вынужден был спросить, где находится интересующий его дом. Получая самые противоречивые сведения, он, в конце концов, разыскал краснодеревщика, чье имя стояло на счете, обнаруженном в библиотеке комиссара Лардена. В бумагах краснодеревщика царил невообразимый беспорядок, но после долгих поисков столяр все же сумел удовлетворить любознательность Николя. Предположения молодого человека подтвердились, и он позволил себе отдохнуть и перекусить в одном из пригородных кабачков, где заказал блюдо из любимой им дешевой требухи. Для полного счастья ему не хватало только дружеской беседы Бурдо, отличного товарища и любителя такого рода пирушек.
