Охота на черного короля - Александр Руж
– Потешно… Ты умеешь управлять аэропланом? Если ты меня убьешь, то и сам погибнешь.
– У-у-у! – во второй раз огласил выси прожигающий уши вой. – За что ты так со мной? Со всеми нами… со Шварцем, с Бюхнером… Их счастье, что загнулись там, в подвале… Это лучше, чем в лепешку расшибиться или сгореть заживо. Ты нас использовала!
– Использовала, не скрою. Без вас мне не удалось бы угнать этого бегемота. А кабы не червонцы, то вы шиш бы мне помогли… Но ты не огорчайся. В среднем отсеке под сиденьем спрятан парашют. У тебя есть еще минут десять, чтобы выпрыгнуть. Я сбавлю скорость…
– Выпрыгнуть? Куда? На Москву? Меня же сразу заграбастают…
– Придумай что-нибудь. Скажи, что тебя силой заставили… В общем, это уже на твое усмотрение.
Абрамов – мелкая боязливая душонка! – захныкал, низверг на голову Надин бессильные проклятия и переполз в средний отсек. Вытащил из-под сиденья парашютный ранец, примерился, чтобы надеть, но бросил и перелез в хвост.
– Все к черту… к черту!
Он извлек из галифе маленький ключик, отстегнул от левой руки Вадима браслет, подтянул к себе освободившуюся торбу, запустил в нее пригоршни, вынул россыпь золотых монет и стал истово набивать ими карманы. Вадим смотрел на него с уничижением. Шакал, трусливый выродок… Чтоб ты подавился этими кругляшами!
Та-та-та-та-та! Загремели в унисон «Виккерсы», над головой зажужжало. Абрамов рассыпал деньги, согнулся крюком, из-под руки взглянул назад. Из темноты, в пятнышках навигационных светляков, вывалился «И-2». Как нашел? Абрамову невдомек было, что за штурвальным колесом истребителя – летун с многолетним стажем, герой двух войн. И этот герой пришел к однозначному выводу, что посадить сбежавший бомбардировщик не выйдет – придется сбивать.
– Ур-р-рою! – зарычал Абрамов и схватился за гашетку.
Та-та-та-та-та! – сыпанула ответная очередь. Огненные трассы пропороли небо. Абрамов, хоть и находился в состоянии аффекта, меткости не утратил. Мотор истребителя запылал и заглох, огонь, мгновенно раздутый потоком воздуха, перекинулся на крылья. Затрещала фанера, стали лопаться расчалки. Пилот прекратил стрелять и выкарабкался из кабины.
– На-ка, выкуси! – торжествовал Абрамов, скидывая опорожненные диски и ставя новые. – Сейчас я из тебя всю требуху выпущу! «Из-за острова на стрежень, на простор речной волны…»
Пилот, окутанный клубами дыма, встал на капот и согнул колени, готовясь к прыжку. За плечами у него висел парашютный короб из тонкого металла, – старая, но надежная конструкция, придуманная изобретателем Котельниковым в предвоенные годы.
Истребитель, лишенный тяги, вошел в крутое пике.
Абрамов опустил дула сдвоенных пулеметов вниз.
– Катись колбасой, красноперый!
Еще секунда – и заслуженный пилот был бы настигнут смертоносным прочерком. Но над фуражкой Абрамова взвилось нечто объемное… шмяк! – и он, оглушенный, отлип от гашетки. Кудрин соскочил с горящего истребителя и полетел к земле. Над ним забелело облачко, которое разрослось и преобразилось в купол парашюта.
– Удачного приземления, браток!
Вадим стоял позади обвисшего на турели Абрамова, держа двумя руками прикованную к правому запястью торбу. Неплохое из нее оружие получилось! Не насмерть ли прихлопнул гадину? Он склонился, посмотрел в заведенные под лоб абрамовские мигалки. Вроде жив… Вадим отыскал у него ключик от наручников, высвободился, с блаженным выдохом помассировал натертую кожу. Позаимствовав у поверженного врага наган, он почувствовал себя снова сильным и уверенным.
Снизу грянул взрыв – истребитель врезался в землю. По счастью, произошло это вдали от жилых кварталов, на каком-то пустырьке. Поодаль от догоравших обломков плавно опустился парашютист. Он отвязал стропы и помчался к ближайшим домам.
Надин не оборачивалась, только глянула через борт. Увидев крушение аэроплана-преследователя, решила, видно, что Абрамов справился и опасности больше нет. Она вновь погасила свет в кабине. Кремль уже различался впереди, до него, даже на малой скорости, было не больше пяти минут лету. А там никто не ожидает нападения, зениток на Красной площади не выставили.
В висок Надин, изуродованный, как и вся голова, рваными зигзагами, уперлось дуло револьвера.
– Покатались, и хватит, – сказал Вадим. – Сворачивай к Ходынке. Сядем там, откуда взлетели.
Она вытянулась и повернула к нему свои хамелеоновые глаза. Да, меньше всего в этот момент она походила на человека. Скорее, гостья с другой планеты, марсианка, но не прекрасная Аэлита, как у Толстого, а богомерзкое чудище.
– Отворачивай, сказал! Слышишь?
Не произнеся ни слова, Надин дернула штурвал. Вадим, полный профан по части управления аэропланами, не сразу вник в суть предпринятого ею маневра, а когда сообразил, было поздно. Бомбардировщик свечой устремился вверх. Надин, сжимавшая штурвал, удержалась в кресле, а Вадима резко повлекло назад. Он опрокинулся в центральный отсек. Все еще стискивая наган, он не успел ни за что ухватиться. «АНТ» выровнялся и качнулся вправо – Надин как будто стряхивала бывшего любовника в бездну. Вадим обронил оружие, выкатился из отсека и очутился на крыле – обледенелом, чертовски скользком. Совсем близко перемалывал воздух пропеллер. Вадима сдуло с консоли, его ноги повисли над пропастью. В последний миг он увидел, что край плоскости слегка взрезан попавшими в него пулями с истребителя, сумел просунуть в дырья пальцы и кое-как зафиксировался в неудобнейшей позе. Под свисавшей с крыла нижней частью туловища проносились строения, мелькнула полоска Москвы-реки. Бомбардировщик, ведомый помешавшейся Надин, приближался к цели.
Вадим попытался подтянуться и влезть на консоль. Сил достало на то, чтобы согнуть локти и опереться подбородком на вылезшую из-под обшивки нервюру. А дальше? Попробовал закинуть ногу – не получилось, обвис. Это конец… Долго так не проболтаешься, пальцы уже закоченели. Один рывок аэроплана – и прости-прощай. А под низом уже Сивцев Вражек.
Но что это наверху? Никак Абрамов оклемался?
Так и есть. Восстал, водит вокруг шальными глазенапами, что твой голем из старого немецкого фильма. Висящего под крылом Вадима он не видел, зато перед ним открывался вид на приближающийся Кремль, где об утреннюю пору уже теплились окна правительственных кабинетов.
Абрамов схватился за пулеметную гашетку, развернул «Льюисы» на сто восемьдесят градусов и примостился на фюзеляже позади них. Это было опасно, – сапоги оскальзывались, норовили съехать с покатого взлобка. Но Абрамов, похоже, очумел после сильного удара. Главным сейчас для него
