Эд Данилюк - Пожар Саниры
Санира покраснел.
– Прости его, Гарола, – тут же отозвался Мадара, толкая сына в плечо, – он молод и многого не понимает.
Вождь Города, качая головой, махнул рукой.
– Ты, Санира, ни о чём и не спрашивал, – медленно проговорил Бовина своим вселяющим ужас голосом. – А как можно что-то узнать, не задавая вопросов?
Санира смущённо отвёл взгляд. Он мог бы сказать, что не пытался искать лиходея, что и намерений таких у него не было, что всё вышло как-то само собой. Но спорить не стал.
– Вторым доводом был кусочек полотна из раны Радиги, – продолжил Гарола. – Цукеги заметила, что бог-Змей на нём был нарисован смесью охры другого оттенка, чем у нас. Жрица положила рядом такой же рисунок, сделанный в нашем Городе, и разница даже мне стала очевидной. Несколько дней мы искали такую же охру и обнаружили её на изображениях, что украшают одежды Корики…
Все головы невольно повернулись к девушке. Она сидела мертвенно бледная, запрокинув голову, прислонившись теменем к стене. На лбу проступила испарина. Глаза покраснели, да так, что казалось, будто белки заполнила кровь. Пальцы на здоровой руке мелко дрожали. Укушенная кисть сильно распухла. Корики не могла ею шевелить. Из багрово-синего шара руки едва заметными отростками торчали неподвижные пальцы. По гримасам, то и дело пробегавшим по лицу девушки, было видно, как ей больно.
Санира сглотнул. Его сердце колола жалость, столь неуместная после всего, что произошло.
– Если хочешь, – заговорил Бовина, наклоняясь к девушке, – мы все вместе вознесём песню о твоём исцелении богу здоровья…
– То есть богу-Змею? – прервала его Корики. Каждое слово давалось ей с трудом. – Ты никак… не в силах о нём… забыть? – девушка тяжело, хрипло дышала и то и дело шумно сглатывала, сдерживая приступы тошноты. И всё же улыбалась. – Хотите… хотите вылечить, чтобы… потом принести… в жертву…
Бовина ничего не ответил. Гарола перевёл взгляд на огонь в корыте.
– В цивилизованном мире не приносят человеческих жертв! – резко сказал старший стражник.
Корики хотела было что-то сказать, да лишь с трудом покачала головой. Одышка не давала ей говорить. Она тяжело хватала ртом воздух.
Воцарилось молчание. В корыте плясали языки пламени. Раздавался треск горящего хвороста.
– Всё… потеряло… смысл… – в конце концов сказала Корики.
– Да, – пробормотал с болью в голосе, глядя на свою женщину, Десуна. – Всё потеряло смысл…
Такипи всхлипнула. Мадара обнял дочь за плечи и крепко прижал к себе.
– Нас останавливало только то, – заговорил Гарола, – что для Десуны никакой видимой пользы ни от пожара, ни от смерти Радиги не было. Мы продолжали потихоньку расспрашивать жителей Города и искали случая, чтобы заглянуть в тюки шайки.
– В них трава, тряпки и ветки, – медленно и чётко сказал Бовина. Лицо Десуны вздрогнуло, и Санира вдруг понял, что голос странника действует устрашающе не только на него одного. – И камни для веса.
– Тебе-то, ну вот тебе какое дело! – зло ответил Десуна.
– А откуда ты взял лошадь? – вдруг встрял в разговор Тисака. Потом несмело посмотрел на Гаролу и пояснил: – Мы с друзьями тоже думали на Десуну.
– Я же вас расспрашивал! – рассердился стражник. – Я тебя расспрашивал!
– Так ведь… – Тисака растерялся. – Только вчера вечером… – Он замолчал, с опаской поглядывая на Гаролу.
– И что вчера вечером? – спросил вождь раздражённо.
– Вот он… – Тисака кивнул на брата Корики, сидевшего рядом с Десуной. – Он как-то так повернулся… Или копоть от костра легла на лицо… В общем, он показался мне похожим на одного из разведчиков Города-у-Ручья, которого мы встретили, когда сопровождали жриц к новому месту. У того, правда, была длинная борода и усы. И ритуальные рисунки ходоков покрывали всё лицо. И всё же… Мы потому и пришли этим вечером сюда, в карьер, что поняли: именно тут стоит поискать!
Мадара бросил удивлённый взгляд на Тисаку и принялся пристально разглядывать торговца.
– И почему же ты сразу не пошёл ко мне? – отрывисто, сердито спросил Гарола.
Тисака удручённо молчал.
Вождь Города вздохнул, повернулся к брату Корики:
– Ну? Ты был среди разведчиков, что искали новое место?
«Торговец» бросил несмелый взгляд на сестру и еле заметно кивнул.
Старший стражник вздохнул.
– Как я мог к тебе идти, если он совсем не похож на оборванцев из крошечного городка? – сбивчиво заговорил Тисака. – У них лошадь, у них припасы на пятерых на целую луну, они одеты в хорошее полотно…
Гримаса исказила лицо Корики. То ли от боли, то ли от презрения.
– Ну, и откуда вы всё это взяли? – спросил Гарола, поворачиваясь к пленённым.
– Подарок одного купца, – буркнул Десуна.
– Ты говори! – старший воин ткнул ногой второго «торговца».
Тот бросил панический взгляд на Корики и несмело сказал:
– Недалеко от нашего города проходил небольшой отряд странников…
Он опять посмотрел на девушку.
– Нам удалось напасть внезапно и… – он со страхом переводил взгляд с одного лица на другое. – Лошадь Корики забить не разрешила…
Гарола со злостью прошипел:
– Одни сумели понять, зачем кому-то может понадобиться сжечь целый Город, но, конечно, они и не подумали идти к страже! Вторые узнали в странных торговцах людей из соседнего селения, но решили, что мне об этом рассказывать не стоит!
Тисака настороженно подобрался.
– Наказать бы вас всех! – Гарола посмотрел на Саниру и Нимату. – Вас не допустить этим летом к обряду взросления! А вас… – стражник перевёл взгляд на Тисаку. – А вас не взять в поход!
– А разве… – спросил Санира растерянно, – разве поход на лесных всё равно состоится?
Старший стражник рассмеялся:
– На лесных? А они здесь при чём? У нас другой враг…
Весна 3511 г. до н. э.
Тринадцать лун спустя
1Городской ров
Город горел. Он горел уже целый день и целую ночь. Он продолжал гореть и сейчас.
Гигантское облако клубящегося дыма поглотило его. Сквозь плотную сизую пелену проглядывали лишь тёмные скелеты нескольких окраинных домов и обуглившийся частокол. Яркие лучи утреннего солнца заливали нерыхлённые поля, луга с пожухлой травой и чёрную Реку. В этом сиянии завеса дыма, окутывавшая Город, становилась только гуще, непроницаемее. Лишённый ещё листьев Лес время от времени шевелил ветвями, нагоняя холодный весенний ветер, и тогда дым гигантскими клубами припадал к земле, окутывая людей и животных. В такие моменты весь мир исчезал, и оставался только непроглядный тёмно-серый туман – внизу, вверху, со всех сторон, повсюду. А в следующее мгновение что-то менялось, и дым устремлялся отвесно ввысь, будто падая в провал небес. Крутящийся столб тогда вытягивался на неимоверную высоту и бил в парящих птиц, белые облака и ещё выше – прямо в голубое лицо богини-Небо.
Стоял тяжёлый запах гари. Им пропиталось всё – одежда, тюки с вещами, сани, животные, люди. Даже сам воздух.
Во что превратился Город, за дымом не было видно. Едва возведённые постройки, ещё недавно пахнувшие свежесрубленными деревьями, непросохшей глиной и срезанным очеретом, теперь уже наверняка лежали грудами чёрных развалин, источающих вонь копоти, золы и сажи. Огонь не проглядывал, хотя, вполне возможно, языки пламени всё ещё плясали там.
В памяти горожан жил, конечно, пожар, уничтоживший Город прошлой весной. По непонятным причинам его теперь называли не иначе как «пожар Саниры». Тогда пламя погасло слишком быстро, за какие-то полночи, и теперь дома набивали нерасколотыми обрубками особо отобранных деревьев[32].
Никто из жителей никогда не участвовал в сожжении Города. Что делать, как готовить постройки к Великому Обряду, было известно лишь из песен, и приходилось на ходу додумывать то, что предки не посчитали нужным подробно описать. Жрицы спорили, охотники давали советы, старухи собственными руками раскладывали горючий мусор. Результат оказался неожиданным – Город ещё во время обряда наполнился густым дымом, сквозь который едва проглядывало пламя. Последние дома пришлось, кашляя и протирая слезящиеся глаза, поджигать на скорую руку. Даже ночью багрового зарева, пробивавшегося через плотную пелену дыма, едва хватало, чтобы разогнать темноту над городским рвом…
– Всё спокойно, – сказал Нимата, когда до Гаролы оставалось с тринадцатьраз шагов.
– У меня тоже, – отозвался Тисака, приближавшийся с другой стороны.
– Это пока всё спокойно, – устало ответил старший стражник. – Сегодня обязательно нужно увести Город хотя бы за холмы. Сёстры-богини мне свидетельницы, у нас полдня уйдёт только на то, чтобы собрать людей вместе…
Три стражника сошлись на тропинке, которая вела через поля к Городу.
Гарола хлопнул по плечу Нимату, подтолкнул в спину Тисаку и не оглядываясь зашагал к сгоревшим городским воротам, видневшимся перед гигантским, в полнеба, столбом сизого дыма. Молодые мужчины, поигрывая своими сверкающими медными клевцами, шли следом.
