Принцип кентавра (СИ) - Ирина Владимировна Соляная
— Не уверен, — ответил Хью. — скорее нет, чем да. У полиции, как известно, нет свободных людей, чтобы следить за свидетелем. Я же прохожу по делу в ранге свидетеля.
— Что требуется от меня? — спокойно и по-деловому осведомился Виктор Шилов.
— Нужна ваша помощь. У нас есть опасный план, но выполнимый, — сообщил Барбер.
— Вы намерены сдать Лауру полиции? — спросил Шилов.
— Нет, хотя общение с полицией входит в наши планы.
— Вы намерены встречаться с Лаурой? — снова спросил Шилов.
— Нет, это опасно для неё. С Лаурой ни вы, ни я встретиться не можем. За нами будет слежка, если мы покинем пределы Мюнхена и направимся в Рамзау, то неизбежно приведём Майеров к Лауре.
При слове «Рамзау» Виктор Шилов вздрогнул.
— Кто вам сказал о Рамзау? — спросил он, недоверчиво сверля Хью глазами.
— Юджина. Беда в том, что о Рамзау мог слышать Констант Смолланд. А он у нас под подозрением, как вы поняли.
— Кто ещё? Кто ещё мог слышать о Рамзау? — волнуясь, спросил Шилов.
— Надеюсь, что Симмонсоны о Рамзау не слышали, если Лаура сама им не сказала в другой какой-то раз. Надеюсь, что и Зельден о Рамзау не знает.
— Ваши сотрудники агентства знают о Рамзау? — снова спросил Шилов.
— Да. Мой шеф и один из сотрудников под видом туристов выехали в Рамзау. Они хотят вывезти Лауру в безопасное место, о котором будет известно только нам, участникам операции.
— Я согласен помочь, — сказал Виктор Шилов. — что нужно делать?
— Прежде всего вы должны рассказать, встречались ли вы с Юджиной после её возвращения из Антверпена и что вам она рассказала о пожаре на вилле. Без взаимного доверия работа невозможна.
— Лауры нет в Рамзау, там только Борис Казарин и моя жена.
Шилов не собирался ничего обсуждать с Барбером. На его лице отражалась смесь насмешки и презрения. Барбер еле сдержался, чтобы не съездить по небритой физиономии Шилова.
Вместо подробного рассказа Шилов передал Хью письмо со словами:
— Лаура знала, что ты придёшь сюда, поэтому оставила тебе письмо.
— Значит, она догадывалась, что я буду её искать?
— Она не знала, что Майеры наймут тебя. — Виктор Шилов почесал нос в раздумье, — но она была уверена, что ты захочешь её найти, причём в самое ближайшее время.
После этих слов Шилов отправился на кухню и стал там греметь посудой, всем видом показывая, что Хью может прочесть письмо наедине.
«Здравствуй, Хью. К сожалению, я была вынуждена уехать из Антверпена быстрее, чем мы объяснились. Хотя я и была в компании старых приятелей, но я уже не могла никому всецело доверять. Особенно после того, как я осмотрела Константа. Его ожоги совсем не опасны. Перевязывая его раны, я заметила, что огонь глубоко не поразил его. Жизни Константа ничего не угрожало, а он продолжал симулировать обморок и стонать. Да еще и настаивал не помещать его в больницу! Понимал же, что обман откроется. Я испытала к нему не сочувствие, а отвращение. Я уверена, что поджог — его рук дело. И он определённо связан с Майерами. Только я не уверена, кто более заинтересован в моей гибели и гибели Якоба — Лилиан или Миранда. Не знаю, что Константа заставило поступить так со мной и с моим отцом… Почему он согласился совершить преступление? Это я могу узнать только от него самого. Если он доживёт до нашей с ним встречи, учитывая, что от него могут избавиться как от лишнего участника заговора. Но свой план я хотела довести до конца. И потому обратилась к Губерту, пусть полечит мнимого больного! Да и Констант не раскусил бы моей хитрости. Надеюсь, что Губерту ничто не угрожает, он ведь не в курсе дела, да и Констант в его клинике вряд ли задержится. Я не случайно сказала в присутствии Константа о местечке Рамзау. Полагаю, он расслышал, где я намерена спрятаться от убийц. На самом деле, в Рамзау я не поеду, но мне не удалось отговорить Бориса от поездки туда. Казарин с Еленой уехали в домик Соколовского. Возможно, там меня уже ищет полиция, а не только убийца. Напоследок, чтобы у тебя развеялись окончательные сомнения относительно моей невиновности, я хочу рассказать тебе о встрече в «Синем вереске».
Я чувствовала, что нас с Якобом там ждёт подвох, но отец убедил меня поехать в Антверпен. Он беспрестанно повторял, что невозможно прятаться всю жизнь. Миранда собралась замуж, и её волновала определённость в бизнесе. Появление другой наследницы в её планы не входила. Да и бабушка вряд ли хотела, чтобы я отодвинула Миранду от управления компанией. Якоб сказал мне, что он не желает «воскресать», но раз уж прошлое стучит в его двери (так он поэтично выразился), то следует всем договориться, как мы будем жить. Майеры нас встретили дружелюбно, но без теплоты. Мы с сестрой не испытывали друг к другу родственных чувств. Мы с Якобом были на одной стороне. Нас устраивало, что мы живем под чужими именами. А доходов от «Золотой бочки Вероны» — дочерней компании «Пивной Империи Майеров» вполне хватало нам обоим. «Золотая бочка Вероны» была подарена моей матери в качестве свадебного дара, и после её смерти перешла по наследству Якобу и мне в равных долях. По соглашению с Лилиан Майер все доходы от этого предприятия уходили к нам, в Германию. Видимо, это и «раскопал» расторопный жених Миранды, который работал начальником юридического отдела у Лилиан. Именно эта ниточка привела к нам, в Мюнхен, в совокупности со злосчастным буклетом «Лица и лики», который бабушка не предусмотрительно оставила в своём кабинете. Раузмеется, жених Миранды отрицал тот факт, что он обнаружил к нам ниточку и что меня разыскивал именно он. Но я подозреваю именно его, он мне показался алчным и хитрым человеком, который манипулирует и Мирандой, и Лилиан. Но, именно Уилли предложил сохранить ситуацию, как она есть, так как, по его мнению, доходы от «Золотой бочки» были невелики, на общую картину ведения бизнеса они не влияли, и раз мы с Якобом не имели претензий к семье Майеров, то зачем было ворошить прошлое.
С сохранением статуса-кво была не
