Макс Коллинз - Проклятые в раю
— Да, дорогая, — мягко, сочувственно произнес Дэрроу, — мы знаем о состоянии вашего здоровья. Вы полагаете, что наш общий друг доктор Портер скроет это от меня?
— О, как он мог!— воскликнула она, и в голосе ее смешались отчаяние и негодование. — Это были частные визиты пациента к врачу...
— Извините, Талия, но на этот раз вам нечего разорвать, — сказал я. — Вы не можете опровергнуть эти факты.
Она прикрыла рот рукой.
— Мне... мне дурно.
Дэрроу сердито посмотрел на меня, он предупреждал, чтобы я не был слишком суров с девушкой.
— Если вам надо в ванную комнату, дорогая... — начал он.
— Нет. — Она убрала ладонь ото рта, сложила руки на коленях. Ее лицо превратилось в ничего не выражающую маску. — Нет.
— Мы также знаем, что не было никакой беременности, — сказал Дэрроу. — Но это не означает, что ваш страх забеременеть был от этого меньше...
Она ничего не сказала. Она почти застыла, почти — только ее глаза перебегали с Дэрроу на меня, пока мы говорили.
— Миссис Мэсси... Талия, — заговорил я, — то, что я собираюсь вам сказать, известно только мистеру Дэрроу и мне.
Она кивнула Дэрроу, но обратилась ко мне:
— Он не мой адвокат, он адвокат Томми. Я стану продолжать только в том случае, если эта беседа является беседой между адвокатом и его клиентом.
— Совершенно справедливо, дорогая, — сказал Дэрроу. — Поскольку вы — супруга моего клиента, конфиденциальность распространяется и на вас. Эта беседа, вне всякого сомнения, вписывается в рамки дела Томми.
Теперь она посмотрела на Дэрроу и кивнула в мою сторону.
— А как же он?
— Он мой следователь. Он связан той же обязанностью сохранения тайны клиента.
Она подумала и, кивнув, произнесла:
— Тогда мы можем продолжать.
— Прекрасно, дорогая. Позволим мистеру Геллеру поведать нам, что ему удалось узнать за последние несколько недель.
Холодный, презрительный взгляд ее коровьих глаз обратился на меня.
Я начал:
— Пока ваш муж отсутствовал на дежурствах, вы завели роман с лейтенантом Брэдфордом. По каким-то причинам у вас произошел разрыв, и, чтобы досадить ему, вы связались с парнем-музыкантом по имени Сэмми.
У нее задрожали губы, она вздернула подбородок, совсем как ее мать на суде.
— В тот вечер вы не хотели идти в «Ала-Ваи», — продолжал я, — потому знали, что там будет Брэдфорд и что это одно из любимых мест отдыха Сэмми. И явиться с мужем туда, где будут оба любовника, бывший и нынешний, представлялось не совсем... разумным.
Она издала горлом звук, похожий на смех.
— Это лишь ваше предположение. Просто новые глупые сплетни, новые грязные слухи...
— Нет. Вас видели, когда вы разговаривали с Сэмми как раз перед тем, как уйти из «Ала-Ваи» прогуляться... сразу после того, как вы дали пощечину лейтенанту Стокдейлу за то, что он назвал вас... оскорбил вас. Видите ли, Талия, Сэмми вел себя не слишком достойно. Он рассказал своим дружкам, что у вас с ним роман... и рассказал им, что он видел.
— Никто ничего не видел, — бросила она, но в глазах у нее уверенности не было.
— Сэмми видел, что за вами пошел Брэдфорд, и шел за Брэдфордом все время, пока вы ссорились. Сэмми также видел полную местных ребят машину, которая остановилась за поворотом. Они свистнули вам, давая понять, что оценили ваши прелести... он видел и слышал, как вы соответствующим образом отозвались, возможно, чтобы заставить Брэдфорда ревновать. Брэдфорд плюнул на все и ушел, а когда Сэмми увидел, кто эти ребята... — я постучал пальцем по фотографиям Лаймана и Каикапу, — он понял, что вы попали в переделку. — Это были жестокие, опасные, опустившиеся типы — уголовные преступники. Сэмми бросился туда, попытался вам помочь, но его просто отпихнули. Вы ведь никогда не упоминали об этом в ваших рассказах, не так ли, Талия? О присутствии Сэмми. Вы не могли сказать о нем, верно? Иначе всплыла бы ваша интрижка с цветным парнем. Не могли упомянуть и о Брэдфорде... той же ночью, когда его арестовала полиция, вы успокоили его, дав понять, что не станете впутывать его в это дело, сказали, чтобы он не волновался.
У нее дрожали губы и подбородок, в глазах стояли слезы.
— На меня напали. Меня избили. Изнасиловали.
Я пожал плечами.
— Может быть, вас и изнасиловали...
— Может быть!
Она кинулась на меня, размахивая кулаками, готовая ударить, но я схватил ее за запястья, лицо Талии оказалось в нескольких дюймах от моего, на нем последовательно отразились ярость, стыд, отчаяние...
Я почувствовал, что она остыла, и отпустил ее.
Она отодвинулась и едва слышно прошептала:
— Я... я... мне плохо.
Бросилась в ванную комнату и захлопнула за собой дверь.
— Ты слишком резок с ней, — прошептал Дэрроу, поднимая руку. — Попытайся понять, что она находится в аду.
— Джо Кахахаваи находится в земле, — напомнил я. — И не забывайте, вы не верите в ад.
— О нет, я верю в ад, Нат. Он здесь, на земле... и она в нем находится. Полегче.
— Скорее всего причина, по которой она заработала сломанную челюсть, — сказал я, — кроется в том, что она не подошла к этим ребятам. Из того, что сказал Сэмми, когда пытался вмешаться, Лайман и Каикапу, возможно, поняли, что им попалась жена морского офицера, а не проститутка или другая распущенная особа. Поэтому они избили ее, отняли сумочку и вышвырнули на дорогу.
— Они могли и изнасиловать ее.
— Могли, — согласился я.
Звук смываемой воды известил о скором возвращении Талии.
— Она нужна нам в качестве союзницы, — напомнил Дэрроу.
Я кивнул и перевел дыхание, когда дверь ванной комнаты открылась и Талия медленно двинулась к нам, она шла поникнув головой и опустив плечи, словно придавленная стыдом.
Она заняла свое место на софе, но села как можно дальше от меня.
— Меня изнасиловали,— сказала она с гордостью и дрожью в голосе. — Джо Кахахаваи, Хорса Ида и остальные... — она показала на лежавшие на столе снимки, — ...а не эти.
— По словам Сэмми, — сказал я, — в машину с парусиновым верхом вас затащили Лайман и Каикапу. Там был еще один парень, но его никто не знает, какой-то филиппинец.
— Где... где Сэмми?
— В Лос-Анджелесе.
— Вы с ним говорили?
— Неважно, где я раздобыл эти сведения.
— А важно то, — вмешался Дэрроу, — что если Нат сумел это раскопать, значит может и кто-нибудь другой. Полиция подвергалась реорганизации, и второй процесс по делу Ала-Моана означает новое, всесторонне расследование. Губернатор поговаривает о том, чтобы пригласить агентов ФБР.
Она нахмурилась, проглотила комок в горле.
— Талия, — сказал я, — вы не виноваты, что некомпетентные полицейские преподнесли вам на блюдечке не тех ребят. Они практически заставили вас опознать Иду и остальных.
Она сощурилась — она думала. Дэрроу улыбался мне, я наконец-то действовал полегче. Но я не хотел. Я знал, что могла быть еще одна причина, по которой Талия опознала не тех. Сэмми мог велеть ей не опознавать Лаймана и Каикапу, потому что тогда и его, и ее жизнь были бы в опасности.
Но ей нужно было найти кого-нибудь, чтобы защитить свое доброе имя, свою честь жены морского офицера, свой статус члена видной семьи. Может, она подумала, что ребят Ала-Моана не осудят, но пошли слухи, и Талия была поставлена перед отчаянной необходимостью принести этих невиновных ребят, всего лишь «ниггеров», в конце концов, в жертву на алтарь своей репутации и своего брака.
Вот что мне хотелось бросить ей в лицо.
Но вместо этого я сказал.
— Подумайте о себе. Уезжайте с острова. Томми дадут место в Штатах, можете поставить на что угодно. Покончите с этой безобразной историей.
Дэрроу наклонился вперед и похлопал ее по сложенным рукам.
— Он прав, дорогая. Пора... пора возвращаться домой.
Она закивала. Потом глубоко вздохнула, поднялась и расправила платье.
— Хорошо. Если так будет лучше для Томми и мамы.
Он встал и, с умным видом кивая, сжал ее руки в своих.
— Так будет лучше, дорогая. Зачем подвергать себя ненужным испытаниям? А теперь я должен вас предупредить, что вам наверняка пришлют повестки с вызовом в суд для дачи показаний как истицы на новом процессе Ала-Моана. Прокурор Келли должен будет это сделать, чтобы сохранить лицо...
— Он ужасный человек.
— Он содействует мне, дорогая, а это главное. Я тоже буду произносить разные речи, но все это будет делаться для отвода глаз. Поняли? То, что слышит публика, и то, что происходит на самом деле, две разные вещи.
Надо бы передать это Чангу Апане, хотя уяснить это следовало бы именно Талии Мэсси.
Я тоже поднялся. Выдавил из себя улыбку.
Она пристально посмотрела на меня своими глазами навыкате.
— Никто не знает о том, что вы узнали, мистер Геллер? Только вы и мистер Дэрроу? Даже мистер Лейзер?
