Фиделис Морган - Королевы-соперницы
— Я бы сказала, что страшно пострадала, если бы у меня что-то снесло, как вы выражаетесь! — вскричала Элпью.
— Да ладно, она принадлежит к пятому разряду.
— Мистер Пипс!
— Двадцать шесть орудий, триста пятьдесят тонн. Семьдесят человек команды. Никто ничего не видел.
— Команды? О чем вы говорите? — Впереди забрезжил просвет. — Так «Розамунда» — это корабль?
— Ну, конечно. Все корабли Ост-Индской компании носят женские имена. Она стала разворачиваться, чтобы подойти к таможне у Лондонского моста, попала в приливно-отливное течение, ударилась о мост, и, пока команда пыталась ее выровнять, несколько ящиков пошли за борт. А Хьюэр и его компаньоны по Ост-Индскому торговому дому места себе не находили. Не любят они, когда в компании Джона случается такое мелкое воровство. В конце концов, у них же монополия на чай.
— А компания Джона — это то же самое, что и Ост-Индская компания?
— Ну да, да, — сказал Пипс таким тоном, словно разговаривал со слабоумной. — А чего еще им ждать при таких налогах? С чая они получают больше дохода, чем Голландская и Немецкая компании. Я это точно знаю. — Он наклонился вперед и понизил голос: — Как и большинство жителей Лондона, я извлекаю некоторую выгоду из краж под покровом ночи, совершаемых этими, назовем их, тайными бизнесменами. Мой поставщик, я думаю, имел какое-то отношение к хищению с «Розамунды»...
— Значит, эта кража... — Элпью усиленно соображала, пытаясь сложить куски головоломки. Рейкуэлл, Джон и «Розамунда» каким-то образом все связаны с одним делом. — А происшествие с «Розамундой»... оно случилось не через несколько дней после лекции о Страстях?
— Когда убили малышку Лукас? Да, дня через три после этого. Должно быть, у дальнего конца Лондонского моста корабль, по словам Хьюэра, поджидала лодка контрабандистов. Им удалось скрыться. — Пипс подмигнул. — А на следующий день в обед, как только Хьюэр ушел на службу, заглянул мой агент и принес коробку чая, бренди и замечательную подушку китайского шелка. — Он указал на кресло, в котором сидела Элпью. — Вон она. Самая красивая. У меня тут есть все последние индийские и китайские редкости. Некоторые приобретены законным путем, через Хьюэра, а другие... — Он постучал пальцем по ноздре.
— А ваш агент...
— Ага! Я вижу, что и вы поддались искушению. — Пипс похлопал по подушке, предлагая Элпью снова сесть. — Полагаю, вы тоже хотели бы покупать эти дешевые контрабандные товары?
Элпью осознала, как все случилось. Судно «Розамунда», принадлежавшее Ост-Индской компании, ограбили у Лондонского моста, и Рейкуэлл переправил товар на «Причуду». Шутливая церемония венчания была прикрытием, чтобы никто не обратил внимания на шум на палубе, пока туда сгружали украденный товар. А на следующее утро сцена в Энглси-хаусе была разыграна специально, чтобы Ребекка могла отправиться по городу продавать контрабандный чай.
— Ваш агент... не женщина?
— Женщина! — Пипс скорчил гримасу. — О нет. Юноша. Высокий, темноволосый, красивый, но определенно юноша.
Графиня крепко держалась за кожаный поручень кареты, которая, грохоча по булыжной мостовой, везла ее в Тауэр. Графиня молилась Богу, чтобы этот шустрый оборвыш доставил записку Элпью. Ей было страшно, но если Элпью будет знать, где она, все обойдется. Даже если это ловушка и Ребекка заманивает ее в Тауэр с каким-то недобрым намерением, она всего лишь женщина и к тому же актриса.
Ну а если Ребекка и Рейкуэлл действуют заодно? Что, если они завлекают ее туда, чтобы вместе... Что вместе сделать? Убить ее? Но зачем им это?
А вдруг это они убили Анну Лукас и решили, что она об этом догадалась? Глубоко вздохнув, графиня перекрестилась. Нет-нет, в Тауэре столько йоменов-стражников, и все они служили в армии, так что смогут ее защитить.
От сильного порыва ветра карета накренилась и встала на два колеса. Графиня услышала, как возница ругнулся и щелкнул кнутом, заставляя лошадей восстановить равновесие.
Ну а что, если это сам Рейкуэлл со своими титирами заманивает ее в Тауэр? Но как тогда он подделал почерк Ребекки? Потому что графиня была уверена: эта записка была написана той же рукой, что и записка, полученная Годфри. Сомнений быть не могло, обе написала Ребекка. Ведь Сара показывала Годфри и другую записку от Ребекки. Графиня развернула веер и стала обмахиваться, вспомнив, что записка Годфри привела их в глухую полночь в Сент-Джеймсский парк, где они наткнулись на безголовый труп.
* * *Элпью начала тревожиться. Графиня уже давно должна была приехать.
— Мистер Пипс, все было очень мило. А теперь мне нужно вернуться на Джермен-стрит и найти свою госпожу.
— Но ваша собака?
— Это не моя собака. Миледи просто присматривает за ней. — Элпью уже стояла у двери. — Я найду графиню, и мы вернемся, чтобы вместе отправиться в путешествие по реке.
Элпью вышла на улицу, но не успела она закрыть за собой дверь, как услышала вскрик. Голос был женский. Она бросилась бежать по Вильерс-стрит. В нескольких ярдах от Стрэнда, в переулке, плакала женщина.
— Эй! Вы не пострадали?
— Да, очень даже пострадала! — Элпью сразу же узнала резкий тон домоправительницы Пипса, Мэри. — Кажется, я сломала лодыжку. Проклятая собака!
Элпью порадовалась, что кто-то еще разделяет ее не самые лучшие чувства в отношении противного животного. Она поспешила на помощь.
— А, это вы! — сердито бросила Мэри. — Пес, между прочим, убежал. Он начал лаять как сумасшедший, визжать и тявкать, словно в него вселился дьявол, а потом потащил меня по всей Джордж-стрит, Вильерс-стрит и Дьюк-стрит, а когда мы свернули в этот грязный переулок, гнусное создание опутало мои ноги поводком и... — Женщина взмахнула рукой. — Последнее, что я видела, — маленький негодяй мчался по...
— Не говорите мне, — перебила ее Элпью. — По Бэкингем-стрит.
— Конечно, по Бэкингем-стрит. Так что, если он вам нужен, он побежал к Водным воротам.
— Водные ворота! — воскликнула Элпью. — В.В.! Д.В.Д.Б. Я поняла! Джордж-стрит, Вильерс-стрит, Дьюк-стрит, Бэкингем-стрит! Это Йорк-Билдингс, просто по-другому названные! Водные ворота и Йорк-Билдингс!
— Вы собираетесь мне помочь? — рявкнула женщина. — Или будете стоять сложа руки и перечислять названия всех улиц?
Элпью быстро помогла Мэри подняться.
Карета спустилась с Тауэрского холма и остановилась перед главными воротами Тауэра. Кучер в надвинутой на глаза шляпе и замотанный в шарф открыл дверцу.
— Сколько? — Графиня молилась, чтобы возница не запросил состояние за длинную поездку, да еще в такую ненастную ночь.
— Два пенса, — ответил он.
Два пенса! Этот человек, должно быть, сошел с ума. Графиня посмотрела на него, но кучер, забираясь на свое сиденье, повыше подтянул шарф, закрывая рот, а из-под шляпы и без того торчал один нос.
Не дожидаясь, пока он сообразит, что допустил ошибку, графиня возблагодарила удачу и протянула деньги, затем, переваливаясь, заторопилась по булыжной мостовой ко входу.
Она не обернулась и поэтому не увидела, что кучер спрыгнул на землю, как только графиня вошла за ограду Тауэра. Не заметила она и тени, которую он отбрасывал, следуя за ней через Львиные ворота.
Элпью бежала по Бэкингем-стрит. Впереди она увидела песика, который остановился, чтобы обнюхать какие-то нечистоты и поднять над ними лапку. На некотором расстоянии сзади, негромко ворча, хромала Мэри.
Рядом с концертным залом Элпью оттолкнула с дороги мальчика, который гладил большого черного коня. Когда ей оставалось всего несколько футов, чтобы схватить волочившийся по земле поводок, Рыжик резко свернул на дорожку, шедшую вдоль берега реки.
Было темно. Ни одного мальчишки-факельщика на улице, и сумрачная река, казалось, всасывала последние отблески света, пробивавшегося из окон.
Элпью ругнулась, ударившись ногой о выступающий камень мостовой.
Пес остановился немного поодаль, залаял и встал на задние лапы. Он несколько раз подпрыгнул, потом забил передними лапками в воздухе, как делал всегда, когда ему что-то особенно нравилось. Элпью подкралась к нему, бросилась вперед, расставив руки, но Рыжик увернулся, метнулся дальше и свернул в Водные ворота.
Элпью, спотыкаясь, потащилась следом. Тьма стояла непроглядная. Собравшись с духом, Элпью нырнула в зияющую пасть ворот.
Она мгновение постояла на ступенях у кромки воды. Мутные воды Темзы плескались у ее ног. Прилив этим вечером был высокий. И ни следа собаки.
Элпью застонала. Несчастное животное, видимо, решило поплавать. Что ж, у нее не было никакого желания следовать его примеру. Она собралась вернуться на улицу через ворота, и в этот момент руки в черных перчатках зажали ей рот. Элпью боролась и вертелась, но вырваться не смогла. В темноте она ничего не видела. Только то, что державший ее человек был одет в черное, а с кожаной перчатки, крепко зажимавшей ей рот, свисала печально известная розовая ленточка титиров.
