Антон Чиж - Безжалостный Орфей
— Какой молодец! Своей смертью смыл позор с семьи. Это героический поступок. Бедный мальчик! Но какова сила воли! Сила духа!
— Три века служения трону, — напомнил Ванзаров.
— Именно так! Это снимает с семьи позорное пятно. Честь князей Юнусовых не пострадала. Это главное!
— Только я не знаю, где Юнусов достал цианид калия.
— Это ерунда, — отмахнулся полковник. — Матушка его рассказала мне, что просила достать что-нибудь от грызунов. Старый особняк, крысы совсем одолели. Мальчик должен был принести на следующий день этот яд. Но не успел… Истинный герой.
— Что делать с Завадской? — спросил Родион.
— Выгнать из камеры, и чтоб духу ее в столице не было.
— Кражу портсигара с перстнем оформлять?
— Изъять, чтобы я вернул родителям, и гнать в шею! Незачем такую фамилию кражей марать!
— Слушаюсь. Передам ваше распоряжение приставу.
Вендорф снова поймал роскошное настроение.
— Ну, Родион Георгиевич, выручили! Знаю, что вас в скором времени ожидает первый орден за службу… Там. Кстати, не намекнете, чем занимались?
— Не могу, это не моя тайна.
— Понимаю и целиком одобряю! Не зря вас рекомендовали… Но от моей благодарности не откажетесь?
Родион не отказался. С него потребовали просить все, что в силах выполнить полицеймейстер, как будто он служил золотой рыбкой. И немедленно.
— Чтобы поймать Завадскую, один чиновник проявил исключительное мужество и рисковал собственной жизнью, — сказал Родион скромно и тактично.
— Кто таков? Почему не знаю героя?
— Коллежский регистратор Гривцов, совсем мальчик. Служит во 2-м Литейном участке. У него не сложились отношения с приставом, так нельзя ли перевести его под крыло более мудрого наставника.
— Кого желаете! — широким жестом предложил Вендорф.
— Ему бы подошел 1-й Литейный участок.
— Прекрасно! Бублик… пардон, Роберт Онуфриевич милейший человек. Считайте, что ваш протеже уже там. Да и я про него не забуду. Люблю толковых юношей… Ну, а вам-то что надо, загадочный вы наш?
Ванзаров встал, чтобы просьба выглядела солидно:
— В часы, свободные от расследования дела князя, я установил убийцу барышень-содержанок. Вам о них Лебедев докладывал. Когда возьмем преступника, прошу дать указания приставам 1-го, 2-го и 3-го Литейных участков открыть дела, которые были ошибочно закрыты по квалификации «самоубийство».
Оскар Игнатьевич только вздохнул, лелея отеческую гордость: какие все-таки орлы служат под его крылом. Какие подвиги совершают. Ничего для таких не жалко. Лишь бы обедать не мешали.
* * *
В этот раз Терлецкий не стал дожидаться беды, а побежал открывать сам. Он кланялся и называл Ванзарова «ваше высокоблагородие»,[12] вознеся мальчишку на пару служебных ступенек. Но и это не помогло. Его строго спросили:
— Опять вчера наврали?
Такой грех за приказчиком не числился. Он стал клясться, что чист перед полицией, как слеза младенца.
— Покажите книгу заказов.
Многострадальная тетрадь легла на прилавок. Родион лично прошелся по каждой строчке. Этого показалось мало, он спросил:
— Бывает, что заказ не попадает в запись?
— Это невозможно! — заверил Терлецкий. — Мы солидная фирма, строгость и порядок.
— Не было вчера устного заказа на Офицерскую улицу?
— Никак нет. Подобного заказа ни от кого не поступало.
— В этот раз вам поверю. Но учтите…
Продолжать не имело смысла. Приказчик и так проникся до глубокого озноба. Вместо ненужных угроз Родион сказал:
— Мне потребуется ваша помощь…
— Все, что пожелаете!
Он кратко рассказал, что пожелает. Приказчик тщательно записывал, уточняя мельчайшие детали. Проверив каждое слово, Терлецкий расплылся улыбкой:
— И разумеется, за счет заведения!
Родион вынул потертый кошелек.
— Сколько с меня? — строго спросил он, вернее, приказал.
Терлецкий потупился, как барышня, и чуть слышно пробормотал: «Двадцать пять-с». На прилавок легли два червонца, последние, больше в кошельке не было.
— Пятерку завтра занесу, — сказал Родион.
— Не стоит беспокоиться. При первом заказе новому клиенту полагается скидка! — заторопился Терлецкий. Так утомился он общением с полицией, что решил выложить кровных пять рублей. Чтоб не иметь счастья встречаться вновь — цена приемлемая. — Все выполним исключительно точно. Лично прослежу-с… И если вдруг записка от господина того придет, сразу дам знать.
На языке вертелось предупредить приказчика, что грядет скандал с клиентами, но Родион решил не портить вдруг вспыхнувшую дружбу. Беды Терлецкого — цветочки. А ягодки предстоит собирать сыскной полиции.
* * *
Они сидели за разными столиками и принципиально смотрели в разные стороны. Ванзарову потребовался весь природный дипломатизм до последней капли, чтобы согнать всех за один. Женщины подчинились молча, но всем видом показывали, что подчиняются грубой, беспардонной, отвратительной мужской воле. И тому подобное. Когда все расселись, а чашки с шоколадом оказались в правильных частях столика, Родион сказал:
— Я пригласил вас, дамы, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие…
На него уставились три пары глаз. Испуганные, злые и очень ядовитые. Никто не оценил иронию.
— Всего лишь побеседуем, — смял он неудачную шутку. — Вам интересно знать, что же случилось за последние две недели. Не так ли, госпожа Основина, Милягина и, конечно же, госпожа Пигварская?
Юнца обдали презрением. Как из бочки окатили. Впрочем, Родион не заметил.
— Пейте шоколад, такие истории надо слушать, попивая ароматный напиток…
Никто не притронулся к чашкам. Дамы выражали полный бойкот мужскому деспотизму.
— Тогда не будем тратить время, — сказал Родион, отставляя свою чашку. — Как-то раз, зимним деньком, в этом кафе собрались три барышни. Хотя это неверное слово: уважаемые замужние дамы, матери и хозяйки своего дома. Их объединял не только шоколад, но и общие напасти. Мужья отбились от рук и завели любовниц. Не каких-то мелких, для интрижки, а основательных, с арендованными квартирами и номерами. Хоть мужья никогда бы не рискнули семьей и карьерой, но женам от этого было не легче. Тогда одна из них, самая умная, предложила план мщения. Надо выследить мерзких разлучниц, узнать, где они живут, их распорядок дня, а затем прийти, когда никто не ожидает, и плеснуть в лицо… ну, скажем, серной кислотой.
— Соляной, — поправила Основина и тут же испугалась выскочившего слова.
— Крайне признателен. — Ванзаров принял поправку. — Соляной тоже неплохо. Главное — молодость и красота будут уничтожены. Останутся ужасные шрамы и уродства. Чтобы совершить месть и при этом не попасть под подозрения, был разработан простой и хитроумный план. Каждая будет следить за любовницей чужого мужа. И над ней исполнят женский приговор. На день чужого преступления будет незыблемое алиби. Что касается чужих любовниц — кто найдет здесь связь? План казался исключительно простым. Следить за выбранными жертвами было несложно. Но вмешался случай…
— Какой случай? — опять не выдержала Основина и была наказана взглядами подруг. Ох уж эти женские переглядки.
— Случай, какой предвидеть было невозможно. Любовница господина Пигварского была найдена мертвой. Да так удачно, что сам Леонид Самойлович вляпался в это по самые уши. Ему не повезло прийти в неурочный день. Такой случай нельзя было упускать. И вы, госпожа Пигварская, его не упустили. Потому что вы заварили всю эту кашу. Для начала решили опробовать на любовницах чужих мужей, как все пройдет. А потом уже заняться своей барышней…
— Вы не сможете ничего доказать, — сказала Елена Михайловна.
— Я рассказываю историю под шоколад, — сказал Родион. — Обладая волей и характером в хрупком теле, вы сразу переиграли комбинации. Пусть подруги охотятся. А вы сохраните смерть Ольги Кербель от них в тайне. Муж, покаявшись вам, оказался в западне. Но события стали отклоняться от вашего плана все дальше. Госпожа Милягина обнаружила, что любовница Ивана Васильевича Основина мертва. На следующий день уже госпожа Основина обнаружила в гостинице «Центральная», что сердечный друг полковника Милягина тоже мертва. Что подумали уважаемые дамы? Что кто-то из них начал действовать. Что им оставалось? Только спросить совета у госпожи Пигварской как самой умной из них. И они спросили. Елена Михайловна обещала помочь каждой, но сама думала, что теперь родного муженька можно подсунуть под эти убийства. Тут я помог, придя с расспросами. Госпожа Пигварская решила действовать, не откладывая. Она пришла к супругу прямо на службу и застращала возможным арестом. От долгого страха Леонид Самойлович совсем потерял голову, что ему сделать несложно, и решил удариться в бега. Но по счастливой случайности был остановлен сыскной полицией. Какова была цель госпожи Пигварской? Проста и неприхотлива: отправить мужа на каторгу, а самой законно получить и свободу, и все его состояние.
