Лампа паладина - Наталья Николаевна Александрова
Кабина опускалась все ниже и ниже… Как узнать код, который сможет остановить лифт? Какие цифры нажимать?
И тут я вспомнила головоломку из той старой газеты, в которую была завернута лампа. Там ведь были цифры, а я твердо знаю, что в моем случае ничего не происходит просто так, все предопределено.
Головоломка, которую расшифровал Антон, появилась не случайно…
Я запомнила четыре цифры, которые он получил, расшифровав ту заметку, – один, два, шесть и девять.
Не то чтобы у меня была такая феноменальная память – просто эти четыре цифры я и прежде хорошо помнила, поскольку это – дата рождения моей мамы. Первое февраля шестьдесят девятого года.
Конечно, слишком самонадеянно было полагать, что эти четыре цифры помогут мне спастись от опускающейся кабины лифта, но я готова была схватиться за любую соломинку.
Кабина была уже прямо у меня над головой…
Я торопливо нажала на единицу, на двойку, на шестерку и девятку…
И совершилось чудо: в стене лифтовой шахты открылась небольшая дверца.
Я вкатилась в эту дверцу в самый последний момент, когда днище кабины уже почти касалось меня.
Дверца закрылась за мной.
Я оказалась в тишине и темноте.
Я несколько долгих секунд приходила в себя, осознавая, что жива, что спасена.
А потом впереди, довольно далеко, проступил бледный трепещущий свет.
Я попыталась подняться на ноги – и, к собственному удивлению, смогла встать, тело снова слушалось меня.
Я сделала неуверенный шаг к свету, еще один – и пошла вперед.
Свет приближался, становился все ярче, все живее, и вдруг на меня обрушился удивительно яркий солнечный свет, и я оказалась перед зеленой поляной.
Эта поляна была окружена пышно цветущими деревьями, а дальше темнели силуэты гор. Посреди этой поляны, под апельсиновым деревом, сидел на золоченом кресле старец в белоснежном хитоне. Белоснежные волосы были рассыпаны по его плечам, глаза его тоже были белыми, лишенными зрачков.
Тем не менее этими незрячими глазами он сурово смотрел на человека, который стоял перед ним на коленях, смиренно опустив голову. На худого человека с коротко стриженными белыми волосами. На того, кого я мысленно называла Белоглазым.
– Как ты посмел, несчастный, подражать мне? Как посмел ты присвоить частицу моей власти? Ты, жалкий сын своего ничтожного века!
Белоглазый поднял голову и проговорил испуганным голосом:
– Прости меня, Властелин! Я был уверен, что ты давно мертв, и хотел воскресить малую толику твоего величия! Я прочел о тебе в старой книге и подумал, что если я завладею лампой царя Соломона…
– Ты подумал, что, заполучив лампу, сможешь присвоить мою славу, мою власть? Жалкий! Ты даже не понял, что дает эта лампа своему владельцу! Она дает ему не только заглянуть в будущее, но и изменить его по своей воле! Но для этого нужно обладать силой и решимостью, которых у тебя нет и никогда не было!
А самое главное – нужно понять, что нет разницы между прошлым, будущим и настоящим, что все это – одно! Время – это река, и лампа дает возможность плыть по ней навстречу течению! Ты вообразил, что если я умер – значит, меня нет и можно беззастенчиво пользоваться отблесками моей славы!
Ты вообразил, что сможешь подражать мне, если вставишь в свои глаза белые стекляшки. Ты не понял, что я отдал суетное человеческое зрение, чтобы обрести подлинное зрение, зрение души! Так и во всем – ты ничтожество, возомнившее о себе слишком много! Ты прочел о моей земной жизни и возомнил, что, скопировав мои привычки, проникнешь в мою подлинную суть!
Я умер в прошлом – но я жив в настоящем, и буду жить в будущем, а ты умрешь навсегда!
Ты – жалкая подделка! Ты будешь сметен временем, как осенний ветер сметает опавшие листья!
Старец повелительно взмахнул рукой, и тут же рядом с Белоглазым появились двое людей в черном, с масками, закрывающими лица.
С необыкновенной силой они подхватили Белоглазого, пронесли по поляне к ее краю…
Только теперь я увидела, что край поляны обрывается в бездонную пропасть. И в эту пропасть сбросили Белоглазого…
Оттуда донесся его безнадежный крик… и скоро оборвался.
И тут старец увидел меня.
– Кто ты? – произнес он грозно. – Как ты попала сюда? Тебе здесь не место!
Его грозный голос отразился от окружающих гор, и троекратное эхо повторило окрик…
И в то же мгновение солнечный свет померк и горная поляна исчезла…
Барон Ги де Кортине, по прозванию Благочестивый, снова ехал по улице разграбленного Константинополя.
Сердце его обливалось кровью при виде того, что крестоносцы сделали с величайшим и прекраснейшим городом мира.
Разрушенные дворцы, разграбленные церкви, вырубленные сады…
Барон услышал из-за угла крик жалобы и боли и пришпорил лошадь.
Он увидел юную стройную девушку, которую схватили два солдата в доспехах с символом крестоносного войска. Один солдат держал ее за руки, а второй срывал одежду.
– Прочь, мерзавцы! – выкрикнул рыцарь и направил своего коня к подонкам.
– А ты еще кто такой? – обернулся один из них и схватился за меч.
– Ги де Кортине! – воскликнул барон и обнажил свое оружие.
– Благочестивый! – испуганно вскрикнул насильник и бросился наутек.
Второй присоединился к нему.
Барон склонился к девушке, вгляделся в ее залитое слезами лицо – нежный румянец, круто изогнутые брови, родинка на левой щеке…
– Вы в порядке, сударыня? – спросил он сочувственно.
– Вы спасли меня, милорд! – ответила девушка прерывающимся голосом. – Если бы не вы… впрочем, я хотела уже заколоться, нежели быть обесчещенной! – и она показала рыцарю маленький кинжал, спрятанный в рукаве. – Милорд, – продолжала девушка, – я – дочь придворного писца, отец мой убит, но брат жив, и я хочу добраться до него. Я много слышала о вас и знаю, что ваша добродетель известна всему христианскому миру. Примите меня под свое покровительство, пока я не найду брата.
– Почту за честь, сударыня! Я буду заботиться о вас как о своей дочери. Поедемте со мной… – И рыцарь подсадил девушку на своего коня.
В тот же вечер барон со своей подопечной расположился на ночлег в дворовой пристройке одного из монастырей. В пристройке были две комнаты. Девушке барон отвел более удобную, но прежде чем отправиться на покой, она поднесла ему чашу с горячим, ароматным питьем.
– Выпейте это, милорд! Меня научила готовить такое питье матушка. Оно помогает от множества болезней и восстанавливает утраченные силы.
Паладин с благодарностью принял чашу, выпил ее.
Напиток и правда был ароматен, но после него барона заклонило в сон.
Он что-то проговорил полусонным голосом
