ЮРИЙ МУХИН - СССР имени БЕРИЯ
Но это ведь не восточные украинцы, которые с детства знают русский язык, это западные украинцы, которые русского не знают. Так как тогда понять, что преподавание подавляющего большинства дисциплин в высших учебных заведениях Западной Украины ведется на русском языке? Например, в Львовском/торгово-экономическом институте все 56 дисциплин преподаются на русском языке, а в лесотехническом институте из 41 дисциплины на украинском языке преподаются только четыре. Аналогичное положение имеет место в сельскохозяйственном, педагогическом и полиграфическом институтах г. Львова.
Понятно, что у нас после войны осталось не у дел огромное количество партийных работников, но надо ли было пристраивать их на работу в национальных республиках, более того, надо ли было пристраивать туда тех, кто не желал и не желает изучить местный язык?
Литва с 1917 г. по 1940 г. не была в составе Советского Союза, русский язык там не преподавался, и на нем не разговаривали.
А Западная Украина вообще никогда в составе России не была. Граждане этих республик просто не знают русского, и нужна пара десятилетий, а то и более, чтобы русский стал в этих районах разговорным.
Вы же знаете, что у Литвы и до присоединения была очень сильная компартия, она в подполье издавала даже детские сатирические журналы, у литовцев всегда было и сильное стремление к Союзу. Но мы в Литву послали представителей, которым лень учить литовский язык, и эти чиновники для удобства своего общения с подчиненными стали и внизу менять литовцев на тех руководителей, кто хорошо знает русский язык.
У нас в Литве председателем Бюро ЦК ВКП(б) был товарищ Суслов. Вот, к примеру, что свидетельствуют данные агентурного наблюдения МГБ о тогдашней его работе:
«…Лично т. Суслов работает мало. Со времени организации Бюро ЦК ВКП(б) около половины времени он провел в Москве, в несколько уездов выезжал на 1 – 2 дня, днем в рабочее время можно часто застать его за чтением художественной литературы, вечерами (за исключением редких случаев съездов или совещаний) на службе бывает редко». Сейчас товарищ Суслов у нас секретарь ЦК по пропаганде, не знаю, может, он с того времени исправился и стал более трудолюбивым, но в Литве он оставил вот какое наследство.
Партийные, советские и хозяйственные органы, как в центре, так и на местах, катастрофически не обеспечены руководящими кадрами из коренного литовского населения республики. Например, из четырех заместителей Председателя Совета Министров Литовской ССР только один является литовцем. В аппарате ЦК КП Литвы из 15 заведующих отделами литовцев только 7, в Вильнюсском обкоме из 16 заведующих отделами и секторами всего 3 литовца, в аппарате Каунасского горкома из 8 заведующих отделами литовец только один, из 22 лекторов ЦК и обкомов КП Литвы всего 6 литовцев. В аппарате бывшего Министерства государственной безопасности Литовской ССР в составе 17 начальников отделов лишь один литовец, из 87 начальников райотделов МГБ литовцев всего 9 человек, а из 85 начальников райотделов милиции – всего 10 литовцев.
Даже в составе руководящих хозяйственных работников литовцы составляют меньшинство. Так, из 92 директоров совхозов литовцев только 27, из 132 директоров МТС только 53 литовца.
Надо же понять, что наличие на руководящих постах в партийных и советских органах людей, не знающих литовского языка, не знакомых с обычаями, культурой и бытом литовского населения, затрудняет сближение Советской власти с массами и дает пищу вражеским элементам для антирусской пропаганды. И надо ли удивляться, что с начала этого года литовские националисты уже убили 7 человек?
Логика у Лаврентия была железной, приводимые числа «убивали», его доклад коробил членов Президиума своей беспощадной прямотой, но крыть было нечем, и Президиум принял постановление в духе доклада Берии, хотя Берия и не был уверен, что это постановление будет внедрено в жизнь в полном объеме.
После окрепших подозрений в том, что Жданов и Сталин были убиты, после непонятных смертей коменданта Кремля и Хрусталева, сомнений в том, что борьба Берии может закончиться его собственной смертью, не осталось.
Но Берия был мужчиной и не свернул бы с дороги только из-за того, что она смертельно опасна.
Кроме этого, он видел, как победить в этой борьбе. План был прост и естественен.
Да, Берия прекрасно понимал, что тысячи партийных чиновников, прекрасно устроившихся на партийных должностях, стали его врагами, поскольку он покусился на их власть, точнее – на их обеспеченную жизнь, которую давала им эта власть.
Но за Берией стоял советский народ! И чтобы сломить сопротивление партийного аппарата, Берии надо было обратиться прямо к народу. Он мог бы это сделать на съезде партии, но съезд собирался раз в четыре года. К пленуму ЦК обращаться было бесполезно – заседания ЦК были закрытыми, а члены ЦК в подавляющем числе и были партийными чиновниками. Но был Верховный Совет! И он собирался на свои сессии дважды в год. Оставалось только выступить на его сессии и объяснить, что Сталин передал всю полноту власти от партии народу, но партийная верхушка не хочет ее отдавать, и в нарушении Устава партии снова исподтишка возвратила власть себе.
Надо было показать, что партийные чиновники возвратили себе власть, чтобы иметь легкую работу и хорошее материальное обеспечение, чтобы своевольничать и брать взятки, чтобы хапать то, что им не принадлежит. Для этого нужны были факты, и Берия вызвал начальника 1-го спецотдела МВД и дал ему задание.
– Свяжитесь со всеми начальниками управлений МВД СССР и передаете им мое приказание сдать на хранение в 1-й спецотдел министерства все оперативно-агентурные материалы, собранные на руководящих работников партийных и советских органов, – Лаврентий немного задумался, – в том числе на руководителей партии и правительства.
Все эти материалы к 25 мая были присланы в МВД, в том числе 248 опечатанных пачек с материалами техники подслушивания и наблюдения. Берия поручил Кобулову, которому безусловно доверял, выполнить предварительную обработку этих материалов.
Однако в начале июня случилось то, о чем Берия предупреждал Президиум, – в ГДР начался мятеж, и Берию, само собой, 17 июня послали в Берлин на его усмирение.
ПЛАНЫ
Положение Хрущева было не легче, чем у Берии. Поскольку Никита выступал за то, что было нужно всему аппарату партии, то его поддерживали все партийные чиновники, а тщательно создаваемый им имидж «своего парня», даже делал их откровенными. Но ведь они не знали, что Никита – убийца! Просочись только слух об этом, и они его в клочья разорвут! Участие в отравлении Жданова и личное отравление Сталина еще можно было отрицать, но как, при таком количестве участников и свидетелей, отрицать то, что Никита умышленно не оказал Сталину помощи?
Хрущев был одинок, как никто. Его влияние на МВД с каждым днем падало – руководство Берии давало себя знать. Игнатьев сам висел на волоске и помочь не мог, а после ареста Огольцова, лечащего врача Сталина Смирнова и Василия Сталина, Хрущеву стало ясно, что Берия вышел на правильный путь расследования – путь, который вел к нему. Васька Сталин тоже был опасен для Хрущева – Никита хорошо помнил, что когда утром 2-го марта они с Игнатьевым обзванивали членов Президиума и сообщали о болезни Сталина, они Василию не звонили. Но он примчался!
Значит, его вызвал кто-то из охраны Сталина. Василий кричал: «Загубили отца, сволочи!» – значит, охрана ему что-то сказала! Васька, конечно, сейчас всех боится, но Берия Ваську со временем разговорит!
В эти дни Хрущев почувствовал в себе волка, загнанного в угол. Никита практически инстинктивно, по-звериному, делал то, что вело к его спасению, но к июню положение было столь тяжелым, что и инстинкт ничего не подсказывал.
И Хрущев методично делал единственное, что ему было доступно, – он грузил Лаврентия все новой и новой работой – он вытаскивал для решения Берией массу вопросов, которые объявлял сверхважными, он требовал присутствия Берии на всех совещаниях и заседаниях, – он стремился не оставить Берии времени для расследования. И это по его инициативе в Берлин полетел Берия, а не Молотов и не он сам.
Никита не хотел об этом думать, но уже давно, еще до убийства Сталина понял, что каким бы другом Лаврентий ни являлся, а его тоже нужно убить, он понимал, что и аппарат партии эту смерть воспримет с облегчением. Но как убить?
Хрущев уже давно начал искать для этого подходящих исполнителей, и на память ему все чаще и чаще приходил министр внутренних дел Украины Строкач, с которым в свое время Никита вместе работал более десяти лет. И когда Строкач в марте ему позвонил, жалуясь, что Берия его снял с должности и назначил всего лишь начальником УВД Львовской области, Никита подумал – а может, Строкач?
