Тихая гавань - Андрей Бармин
- Конечно.
- У вас нет информации о пропавших офицерах, потому что у меня ее точно нет,может в вашем ведомстве....
- Герр Барт, - Зайберт еле сдержался от смеха, - это не наш офицер.
- В смысле?
- Осмотрите его документы, поймете.
После этой фразы гестаповец резко повернулся и залез в салон своей машины, которая качнулась под его весом. Последовала резкая команда, и "Опель" Зайберта сорвался с места. Водитель у гестаповца был не менее лихой, чем его Шмультке.
- Ганс, включи фары и найди мне фонарик.
- Да, герр лейтенант.
- Кто здесь старший? - спросил Барт у ближайшего полицая, тот махнул рукой в сторону сарая. К лейтенанту подошел доктор и отдал ему фонарик, который разыскал Шмультке.
- Не понимаю, зачем я здесь нужен сейчас, - заявил доктор. - Все равно вскрытие мне здесь не провести, а осмотр я мог и в госпитале сделать.
Барт решил просто промолчать, отчего доктор раздраженно фыркнул, но тоже сдержался. Не лучшее время и место для выяснения отношений.
Они подошли к сараю, возле которого стояло несколько человек в форме, два мальчишки лет двенадцати, но, возможно, и старше, так как от плохого питания дети выглядели младше, а также маленького роста худенькая женщина с черными волосами. Одним из мужчин в форме был фельдфебель Дрезден, его подчиненный.
- Доложите обстановку, но сначала ответьте, кто эта женщина?
- Татьяна, переводчик.
- А где Доброжельский?
- Пьяный спит, пришлось ее брать с собой. Она по польски и по-немецки идеально разговаривает. На швейной работает.
- Доброжельского утром ко мне, он совсем распоясался....
- Герр лейтенант, у него увольнительная, он днем с реквизиции вернулся, так что пьян на, так сказать, законных основаниях.
- Ладно, черт с ним. Что говорят дети?
- Играли, залезли в сарай, сначала нашли портфель у входа , а потом тело. Испугались, убежали, рассказали матери одного из них, а та нам сообщила.
- Надеюсь в этот раз на месте преступления не сильно наследили?
- Действовали аккуратно, герр лейтенант,как вы и учили.
Это было бы хорошо, если бы в его распоряжении имелась группа криминалистов, но ничем подобным он не располагал, но хотя бы визуальный осмотр места преступления будет не искажен затоптанной землей. Он еще раз взглянул на женщину — та очень сильно дрожала, и это была дрожь не от холода. Барту захотелось коснуться ее и успокоить, но он сдержался — его могли превратно понять, да и негоже арийцу проявлять сентиментальность по отношению к представителю низшей расы. Барт не понимал своих сослуживцев, имевших любовниц из местных. Это же, как совокупляться с животными.
Вместе с доктором они вошли внутрь. Барт ожидал учуять сильный запах разложения, но ничего подобного его нос не уловил.
Тело мертвого капитана лежало у дальней стены сарая, которую неплохо освещали четыре керосиновых лампы. Капитан лежал на спине, под головой с пустыми глазницами была импровизированная подушка из какого-то тряпья и соломы. Труп был высохшим. Доктор только мельком взглянул на него и уверенно заявил:
- Смерть наступила прошлой осенью, больше ничего сказать не смогу, даже если вы притащите тело в морг. У меня просто нет реактивов для подробного отчета.
- То есть вы ограничитесь только предполагаемой датой смерти?
- Да, лейтенант.
- Хорошо, - ответил лейтенант и распорядился вернуть доктора домой, про себя отметив, что утром переговорит с начальником госпиталя по поводу поведения доктора. Этот наглец даже к трупу не подошел и уже выдал заключение. То, что убийство произошло осенью, было понятно по форме.
Макс подошел поближе к телу — на груди трупа была отчетливая вмятина, и он пожалел, что отправил доктора. Труп был в форме пехотного капитана, возраст убитого визуально было трудно определить, но он почему-то не сомневался, что тому не больше тридцати лет. Война требует молодых. Лейтенант посветил фонариком на пояс убитого и отметил, что пистолет в кобуре. Оружие не пропало.
- Дрезден, вы говорили про портфель.
- Вот он, - фельдфебель показал на кожаный чемоданчик рядом со входом в сарай, возле которого были разложены документы. Барт подошел поближе, присел на корточки, приспособил фонарик, чтобы свет падал на документы и начал их рассматривать, переворачивая страницы с величайшей осторожностью, бумага за долгое время отсырела и могла превратиться в кашу.
Отто Дорфф, двадцать девять лет, как он и предположил, пехотный капитан, направлен на прохождение лечения в конце августа 42-ого года из Сталинграда. Был ранен в спину осколками, в прифронтовом госпитале его наспех подлатали, но требовалось более тщательное лечение, командировочное удостоверение для местного госпиталя, тоненькая папка с анамнезом, несколько фотокарточек родителей, портмоне с рейхсмарками и талонами на питание. Командировочное удостоверение объясняло, почему им было неизвестно о пропаже офицера. Дорфф просто не успел добраться до местного госпиталя и встать на учет в комендатуре. Барт покачал головой: выжить в мясорубке Сталинграда и умереть в заброшенном сарае. Издевка судьбы. Теперь стало понятно, что имел в виду Зайберт под определением «не наш». У лейтенанта возник вопрос: неужели никто не хватился пропавшего раненого офицера, но , поразмыслив, он пришел к выводу, что того могли занести в список дезертиров, об этом старались не говорить, но подобные истории случались в вермахте. Не все люди сильны духом, на кого-то война производила столь сильное впечатление, что они были готовы пуститься в бега. Еще в документах было несколько конвертов с письмами на один и тот же адрес в Гамбург, Барт решил просмотреть их позже — скорее всего личная переписка, которая вряд ли поможет в расследовании, но игнорировать ее тоже не стоит. Итак, пятая жертва, не последняя, а получается, вторая, по счету, тоже подходила под общую канву жертв: молодой офицер вермахта убит и не ограблен. То, что целью убийства было не ограбление или получение информации, подтверждалось сохранностью ценных вещей, денег и отсутствием допуска к ценным данным убитого. А еще жертву лишили глаз привычно. Лейтенант поймал себя на мысли, что использовал слово "привычно", как будто только так и должны выглядеть мертвые армейские офицеры. Барт сглотнул слюну: хотелось вернуться домой и выпить кофе.
- Дрезден, отпустите мальчишек домой, только объясните им, чтобы помалкивали о происшествии.
- Хорошо, герр лейтенант.
Скрыть убийство уже вряд ли получится, но чем меньше местные будут знать, тем лучше. Жители городка скорее порадуются смерти очередного оккупанта, чем станут помогать.
