Макс Коллинз - Смерть в послевоенном мире (Сборник)

С тела Маргарет была тщательно смыта кровь. А пропитавшиеся ею полотенца валялись на полу ванной. В комнате царил беспорядок, все было забрызгано кровью. Но самое примечательное — на стене буквами высотой от трех до шести дюймов губной помадой, взятой у жертвы, было написано:

РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО,

ОСТАНОВИТЕ МЕНЯ ПРЕЖДЕ,

ЧЕМ Я УБЬЮ ЕЩЕ.

НЕ МОГУ СПРАВИТЬСЯ С СОБОЙ.

Полицейские и журналисты окрестили «убийцу с губной помадой» «сексуальным маньяком», хотя ни одна из женщин не была изнасилована. Эта позиция полицейских вызвала у меня подозрение. Не исключено, что нечто, имеющее важное значение, не достигло ушей журналистов и не получило огласки.

Я спросил об этом лейтенанта Билла Друри, который до увольнения служил в отделе Таун Холла и работал по этому делу. Он сказал, что в обоих случаях на полу около окна была обнаружена сперма. Убийца, видимо, проникал в квартиры через окно.

Похоже, здесь мы имели дело с парнем, которому, чтобы кончить, требовалось зрелище определенного характера.

Между двумя убитыми женщинами и несчастной, разрубленной на части маленькой Джоэн, кроме того, что она умерла насильственной смертью от рук сумасшедшего, на первый взгляд не было ничего общего.

Однако послание на стене, написанное губной помадой, неровные, словно выведенные детской рукой буквы, несомненно, добавят дополнительные факты в это расследование. Газеты уже начали именовать «убийцу с губной помадой» «чикагским Джеком Потрошителем». Не приходится сомневаться в том, что после убийства похищенной девочки весь город будет требовать довести расследование до самого конца.

— Газеты все время нападают на полицейских, — сказал я Пег в ту ночь, когда мы с ней поздно легли в постель. Она лежала на моей согнутой руке, и ее била сильная дрожь. — Величают каменными истуканами, недоумевают по поводу неэффективной работы криминалистической лаборатории. А неудача в поимке «убийцы с губной помадой» стала как раз той самой дубиной, которой их гвоздят газеты.

— Ты говоришь так, словно это несправедливо, — возразила Пег.

— Я действительно так считаю. Поймать лунатика гораздо труднее, чем профессионального преступника. У профессионала весь характер и образ его действия прослеживаются очень легко. Это называется modus operandi — по латыни — образ действия.

— Образ действия?

— Да, то есть то, как он совершает свои преступления, какого они типа. А у этого парня даже в способе убийства обеих женщин есть значительная разница. Вторую он застрелил, и, несмотря на нож, проткнувший шею жертвы, смерть наступила именно от пули. Ты не против, что я говорю об этом?

Пег кивнула. Она была у меня крепким орешком.

— Этот тип не оставил ни одного сносного отпечатка.

— Наводит после себя чистоту, — сказала Пег.

— Для него — это ритуал, — заметил я, — и мера предосторожности.

— Полный идиотизм.

— Полный идиотизм, — согласился я.

Я улыбнулся, искоса глядя на нее. В спальне царила темнота, но я все же разглядел ее милое лицо.

Тихим голосом она сказала:

— Ты обещал своему другу Бобу Кинану, что продолжишь поиски.

— Да, но я сказал просто так, чтобы успокоить его.

— Ты должен продолжить.

— Не знаю, смогу ли. Полиция и федералы что-то не спешат обратиться ко мне за помощью.

— С каких это пор подобные препятствия останавливают тебя? Продолжай. Ты должен найти этого типа. — Она взяла мою руку и положила ее на свой живот. — Должен.

— Конечно, Пег. Конечно.

Я нежно, успокаивающе погладил ее по животу.

Неожиданно я почувствовал странную признательность к «убийце с губной помадой»: ведь этот день начался с того, что жена потребовала развода, а закончился тем, что она в моих объятиях и я ее успокаиваю.

В этом славном послевоенном мире есть смысл постараться взять все, до чего удается дотянуться.

8

Два дня спустя в Лупе, в переполненном ресторане «Берхофф», я угощал ланчем своего друга Билла Друри.

Официанты в смокингах, высоко подняв подносы с дымящимися блюдами, сновали между столиками, словно участники каких-то непонятных состязаний. Постоянные посетители, главным образом бизнесмены, среди которых оказалось несколько женщин — любительниц ранних прогулок по магазинам, своими голосами и мерным стуком столовых приборов создавали непрерывный гул, превращавший разговор в этом просторном зале в частную беседу.

Билл любил хорошо поесть и с удовольствием принял мое предложение, хотя это вынудило его покинуть свое логово в Норт-Сайде и прогуляться на приличное расстояние. Несмотря на то что Билл не ходил на службу, одет он был с иголочки: темно-синий костюм, широкий оранжевый галстук, украшенный булавкой с драгоценным камнем. Мужественное лицо моего друга имело раздвоенный подбородок и темные проницательные глаза. У него была запоминающаяся походка уверенного в себе человека. И лишь мешки под глазами да легкая седина, посеребрившая редеющие темные волосы, показывали, что ему пришлось перенести много переживаний в последние месяцы.

— Чертовски рад, что ты смог отбиться от предъявленных обвинений, — начал я.

Он пожал плечами и намазал маслом кусок ржаного хлеба. Скоро должны были принести заказанный нами шницель по-венски.

— Осталось еще Большое жюри.

— Одолеешь и этих, — уверенно продолжал я, хотя, честно говоря, не был в этом уверен. В своем рвении прищучить нескольких парней из мафии Билл подкупил по меньшей мере одного свидетеля. Я был тогда в суде, когда это вскрылось.

— Тем временем я бью баклуши в старом доме, приводя мою старушку в нервное расстройство тем, что отстранен от работы.

— Хочешь немного поработать на А-1?

Он покачал головой и с огорчением нахмурил брови:

— Я все еще полицейский, Нат, отстранен я или нет.

— Все останется между нами. У тебя все еще остались друзья в отделе Таун Холл, верно?

— Конечно.

Официант, годившийся нам по возрасту в отцы и выглядевший достаточно сурово, чтобы отшлепать нас, принес блюда с говядиной, зажаренным по-немецки картофелем и красной капустой.

— Я работаю по делу Кинана, — произнес я, потягивая пиво.

— До сих пор? Думал, что ты его уже бросил, — усмехнулся он. — Брат говорит, что ты многовато заломил за то интервью.

Его брат Джон работал в редакции «Ньюс».

— Дэвис согласился с моей ценой, — сказал я, пожав плечами. — Послушай, похоже. Боб Кинан хочет, чтобы я остался на борту. Так он лучше себя чувствует. Во всяком случае я намерен еще поработать.

Он стрельнул в меня взглядом детектива.

— Имеют ли какое-нибудь отношение к твоему решению продолжать те десять кусков награды, объявленной «Трибюн», а?

Я усмехнулся и отрезал кусочек мяса.

— Может быть. Ты заинтересован?

— А что, собственно, я могу сделать?

— Прежде всего можешь намекнуть мне, если кто-нибудь из твоих друзей-полицейских заметит, что начали дергать за политические или же за мафиозные ниточки.

Он кивнул и пожал плечами, не переставая при этом жевать.

— Во-вторых, ты работал по делу «убийцы с губной помадой».

— Но меня задвинули, когда работа по второй жертве была в самом разгаре.

— Что ж, наверстай. Сходи, поговори с друзьями. Поройся в делах. Поищи, может быть, на что-то не обратили внимания.

Его лицо выражало сомнение.

— Каждый коп в этом городе привлечен к этому делу, их столько, сколько блох на обезьяне. С чего ты решил, будто любой из нас может отыскать то, что они проглядели?

— Билл, — произнес я с выражением удовлетворения, наслаждаясь красной капустой, — как сыщики, мы с тобой лучше их.

— Верно, — согласился он и отрезал еще кусочек мяса. — Во всяком случае, я думаю, что они идут не тем путем.

— Да?

Он слегка пожал плечами:

— Они зациклились на насильниках — преступниках, чьи действия сопровождаются насилием. Но ты взгляни на «образ действия». Что можешь сказать? Кого ты собираешься искать, Нат?

Я много раздумывал над этим, поэтому ответ был наготове.

— Думаю, что это какой-нибудь вор-форточник, ворующий не ради денег или вещей, которые смог бы потом продать, а любитель острых ощущений.

Друри посмотрел на меня, хитро прищурившись:

— Любитель острых ощущений. Я тоже так думаю.

— Возможно, подросток. Несовершеннолетний или немного постарше. Может, лет двадцати.

— Почему ты так считаешь?

— Поиск острых ощущений — удел молодых, Билл. А чтобы проникнуть в комнату Джонсон, нужно было проползти по карнизу с пожарной лестницы. Для этого нужно обладать немалой ловкостью, почти акробатическими способностями. И определенным безрассудством.

Билл сжал в руке нож.

— А потом нужно иметь силу, чтобы проткнуть шею женщины столовым ножом.

— Согласен, но это лишь говорит о том, что здесь замешан кто-то молодой.

Он повернул нож в мою сторону.

— Я как раз составлял список возможных подозреваемых... Однако меня отстранили до того, как я начал его отрабатывать.