Эд Данилюк - Пожар Саниры

– Мне зимой подарили твой нож. До сих пор острый. Покажешь потом, что получилось из этого камня, ладно?

Тот был совершенно никчёмным. Ни внутреннего света, ни красивых цветов, ни оформившегося ядра. Совсем маленький – с палец.

Санира повертел камень в руке, хотел было уже отказаться, но вдруг понял, что этот кремень, если стукнуть по нему здесь и здесь, легко расслоится на тонкие пластины. Получится… Нет, нож не получится, слишком тонкими и маленькими окажутся пластины. Но будут острыми. Получится… Юноша не знал, как назвать то, что получится, но камень полетел в заплечный мешочек.

– Милостью сестёр-богинь! – поблагодарил Санира.

Молодая женщина вновь улыбнулась.

Похоже, со дня её собственного обряда прошло уже три, а то и четыре лета. Она казалась Санире слишком взрослой, почти пожилой. Но что-то в её облике привлекало внимание, делало женщину, несмотря на возраст, красивой. Была она нечёсаная, одета небрежно, даже без двойной чаши в волосах, но оттого выглядела совсем домашней, своей.

Санира поймал себя на том, что смотрит на неё слишком пристально. Потупившись, он поспешно кивнул и направился в сторону центральной площади.

Центральная площадь

На площади, огромном пустом пространстве посреди Города, топтались волы и коровы, окружённые бессчётным количеством саней, гружённых добром горожан. Виднелась фигура стражника, сидевшего на земле прислонившись спиной к одной из волокуш.

У выходящей на площадь цитадели несколько девушек из домов жриц готовились к какому-то обряду. Они уже украсили особую колоду, на которой установят негасимое пламя Города. От этого огня будет зажжено тринадцать костров – по одному на каждую из лун, что сменяют друг друга от урожая до урожая. На земле были очерчены круги, будто вложенные один в другой. В центральный круг после начала обряда сможет войти лишь старшая жрица, ибо там откроется прямой проход в мир богинь. Как раз сейчас выкапывали жертвенную яму и устанавливали столб, к которому будет привязана для заклания коза. Чуть поодаль ещё одна девушка украшала рога приговорённого животного разноцветными ленточками.

С противоположной стороны площади, у заросшего кустами оврага, было, как всегда, безлюдно.

– Сёстры-богини, это я, Санира дома Ленари, всегда приносящий вам жертвы… – зашептал юноша, коснулся макушки обеими ладонями и медленно пошёл по оставшейся с осени пожухлой траве.

Идти к оврагу пришлось довольно долго, но Санире этот путь всегда нравился. Здесь, на бескрайней пустынной площади, царили тишина и покой. Среди этой безмятежности даже самые тревожные мысли обычно теряли горечь, отступали, блёкли. Сейчас, однако, страх, прочно засевший неприятным узлом где-то в животе, не давал вздохнуть. Сёстры-богини разгневались на людей, уничтожили Город, отвергли величайшую из жертв…

У самого оврага Санира замедлил шаг, прикидывая, как лучше перескочить на другую сторону.

И в этот момент кто-то налетел на него сзади.

Яростный удар сбил юношу с ног, и он, неловко выставив перед собой руки, растянулся на земле, упав лицом вниз, прямо в подсохшую грязь.

Санира даже не испугался. Скорее удивился – откуда здесь скотина? Ощущение было такое же, как тогда, ночью, когда в него со всего маху врезался перепуганный пожаром баран.

Санира попытался вскочить на ноги, но ещё один удар сзади, по голове, чем-то неумолимо твёрдым, сделал всё его тело непослушным и слабым, будто тряпичным. Кто-то тяжёлый – явно мужчина – упал коленями ему на спину. И тут же рывком сорвал с плеча мешочек.

Санира выгнулся, пытаясь лягнуть нападавшего. Колени противника на мгновение вдавились в спину ещё сильнее, по-настоящему больно, и тут же исчезли.

Мелькнула тень.

Санира застонал, дотянулся непослушной рукой до затылка. Под пальцами наливалась огромная шишка.

Хоть крови не было, уже хорошо.

Юноша перевернулся на спину. С трудом сел, опершись на невесть откуда взявшийся толстый сук.

Хорошо, что нападавшему под руку попалась эта деревяшка, а не камень…

Далеко впереди, с той стороны оврага, почти у самых пепелищ, уносилась прочь какая-то неясная фигура. В руках у бегущего болтался заплечный мешочек Саниры. Одет нападавший был в нечто бесформенное, женское. Голову прикрывало что-то вроде шапки.

Санира мотнул головой, стараясь прогнать охватившую его слабость, застонал от боли, хлестнувшей по голове.

Зрение немного прояснилось, и сразу стало понятно, что убегавший был одет не во что-нибудь, а в церемониальный наряд старшей жрицы. Голову его покрывал тот же, что и ночью, кусок ткани с рисунком змеи. Несмотря на женские одежды, это, несомненно, был мужчина. Зрелая сила сквозила в каждом движении. Широкие плечи едва не разрывали одежды. Да и рост у бежавшего был высокий, мужской.

Юноша бросился было в погоню, но тут же замер, переживая боль, резанувшую изнутри череп.

Нападавший перемахнул через обгоревшую колоду общественного дома и скрылся из виду.

Пересиливая себя, Санира затрусил следом.

На ходу оглянулся. Воин у саней стоял на ногах и смотрел в его сторону. Он всё видел, но на помощь не побежал. Охрана имущества горожан была важнее.

Конечно…

Зато у общественного дома непонятно откуда вдруг появился другой стражник.

– Меня ограбили! – сразу же крикнул юноша. Он хотел добавить, что нападавший должен быть где-то рядом с воином, но затылок опять прострелила боль, и Санира, замычав, ухватился руками за раскалывающийся череп.

– Что случилось? – Стражник бросился к оврагу, на бегу перемахнул через него, подскочил к Санире и сжал голову сильными ладонями.

Это был Гарола, вождь Города. Его длинные чёрные волосы растрепались, одежда сбилась.

Санира смутился. Перед ним стоял самый могущественный из мужчин Города, предводитель всех военных и охотничьих походов, человек, который держится на равных с Наистарейшей. Просто находиться с ним рядом было страшновато. А уж разговаривать…

– У тебя только шишка! – разочарованно протянул Гарола.

Санира хотел бы сказать что-то в своё оправдание, но язык не слушался. Юноша не знал, как себя вести, каждое движение казалось неуклюжим, любое слово – неуместным. На лице проступила испарина. С ним говорит вождь! Вождь! Хотелось исчезнуть, куда-нибудь сбежать.

Гарола уже перепрыгнул овраг обратно и теперь мчался к развалинам.

– Что пропало? – крикнул он на ходу.

– Мой заплечный мешочек! – еле слышно охрипшим голосом ответил ему в спину Санира. Прокашлялся и повторил, на этот раз гораздо громче: – Заплечный мешочек!

– Что там было?

Санира разбежался и, совершенно не веря в свои силы, перепрыгнул через лощину. От удара ног о землю в голову будто вонзилась огненная стрела. В глазах потемнело. Какое-то мгновение казалось, что он сейчас соскользнёт вниз, но этого не произошло.

– Лишь несколько необработанных камней! – крикнул Санира, устремляясь следом за старшим стражником. – Ничего ценного.

Вождь Города хмыкнул.

– Он в женской одежде! – быстро добавил юноша, чтобы не выглядеть совсем уж глупо. – В церемониальном наряде Наистарейшей!

Старший стражник удивлённо оглянулся.

– В чём? – переспросил он.

Санира пришёл в полное замешательство. Было ощущение, что он врёт, сознательно обманывает вождя Города, зачем-то отнимает время у великого человека. С трудом преодолев себя, гораздо менее уверенно, юноша повторил:

– В церемониальном наряде Наистарейшей…

Гарола уже был возле пожарища. Вскочил на одну из колод.

Санира подпрыгнул и оказался рядом. Голову опять резанула боль, но юноша сдержал стон.

Нападавшего, конечно, уже здесь не было. Собственно, пепелище было совершенно пустым.

Юноша неуклюже, боясь трясти головой, слез с колоды на землю.

– Ну и куда он мог побежать? – спросил Гарола, напряжённо осматриваясь.

Санира вздрогнул. Ему показалось, что мужчина требует от него немедленно найти следы лиходея. Внутри всё оборвалось. Юноша не знал, как это сделать…

Вождь спрыгнул вниз, ещё раз оглянулся по сторонам и полез на соседний участок. Прямо через почерневшие от огня брёвна.

Зачем? На них же не было никаких следов!

– Что ты говорил про одежды Наистарейшей?

– Ночью какой-то мужчина ходил в них по улицам, – с трудом преодолевая стеснение, через силу промямлил юноша, – а сейчас…

– Ты сам это видел? – тут же перебил его Гарола. – Во время пожара?

Старший стражник и не думал останавливаться, и Санире пришлось осторожно, чтобы не потревожить пульсирующую голову, лезть за ним через брёвна.

– И кто это был? Тот же человек, что напал на тебя сейчас?

Юноша растерянно пожал плечами. Точнее, хотел пожать плечами, но тело, скованное смущением, не слушалось. Движение получилось едва заметным.

– Ну, хорошо, – буркнул Гарола, бросив на него недовольный взгляд. – А почему ты решил, что и тот человек, и этот были мужчинами?