Сергей ТАРО - Крест Сталина
Вибрируя всем своим тщедушным телом, старый шаман старался разглядеть на растянутой шкуре только ему понятные знаки... Но нет, ничего не было видно на припорошенной тундре... Все напрасно!
Манак встрепенулась. Раскинув руки, шаман медленно запрокинул голову и глухо забормотал:
- Ви-и-жу!.. Черная болезнь не да-ё-ё-т охотнику вернуться назад... Через две ночи и один день охотник вернется в стойбище... - в подтверждение, шаман схватил шкуру и кинул ее к ногам оробевшей женщины...
Звякнул бубен и, наплывая наездом из туманной пелены, блеснули глаза:
- Я ви-и-жу охотника, ... но белый туман злится, не пускает его домой...
* * *Хиок с лету наехал на снежный бугор и нарты, подпрыгнув от неожиданного препятствия, опрокинулись, увлекая за собой собачью свору и лихого наездника...
Старый охотник услышал собачий визг, и животный страх подкатил снизу, липкой сеткой охватывая руки и ноги. В глазах потемнело, и какая то непомерно тяжелая масса навалилась него сверху, разевая клыкастую пасть...
Смрадный пых вязко ударил в лицо. Звериный рык разорвал холодную пустоту, перекрывая шелест осыпающегося снега. Пасть раскрылась. Розовое нутро, обрамленное белым рядом хищных клыков, захлопнулось, раздирая, вдрызг, ветхую кухлянку...
Увернувшись, Хиок, почти на четвереньках, сиганул вперед к спасительным нартам, где, прижимая неказистое барахло, лежал карабин...
Увлекая свое тело вперед, он почувствовал, как жесткий захват обхватил левую мокасину, и треск раздираемой шкуры перемешался с его собственным криком. Прогнувшись назад, охотник, что есть силы, пихнул ножом темную колышущуюся массу...
Росомаха развернулась и, роняя кровавые кляксы, стала уходить в белоснежную даль...
Хиок втащил на одинокие нарты свое слабеющее тело. Сердце гулко стучало. Отдавая болью в разодранной ступне, с каждым пульсом, убегало сознание...
Падая в глубокий спасительный обморок, он успел нажать курок карабина...
* * *Впереди грохнул выстрел...
В животе спазмой свело желудок, и Валихан с трудом приподнял свою голову. Перед ним колыхнулась и встала какая-то мешанина из размытых водянистых пятен. До него дошло: это снег, налипший на ресницы, не дает уставшим глазам сфокусировать впереди лежащий обзор...
- Корней, слышь, стреляют? ... Валить надо! - Валихан с трудом толкнул тело предводителя...
- Где стреляли?.. Давай, бродяга, шевели мозгой: или твой компас врет и мы, получается, обратно притопали. ... Или кто-то другой впереди засаду устроил... А коли засада, зачем стрелять? ... Да, и кажись, собаки воют?! - Корней закинул в рот щепотку махорки, пожевал горькую смесь и окончательно пришел в себя. - Нет, не овчарки, точно: значит, другой лихой человек в беду попал... Вон там, ... метров триста отсюда! - зек цвыркнул табачной жижей в сторону темного пятна.
Глубоко увязая в снегу, двинулись к одиноким нартам...
Лайки, свернувшиеся калачиком, угрюмо зарычали. Нанаец быстро сполз вниз. Прикрываясь нартами, придвинул к себе карабин и нажал на курок...
Заиндевелый висок обдало жгучим ветерком. Звонкое протяжное эхо раскатилось за улетающей пулей, и барабанные перепонки заложило тугой воздушной ватой.
- Вот, гад, ни пером достать, ни в глаз садануть!!! - Крест распластался, обдавая фонтаном снежных брызг, уткнувшегося рядом Валихана. - Чо делать то будем?..
- Да легавый он, сука красная! - огрызнулся Валихан и почувствовал, как что-то теплое и живое мягко коснулось его затылка.
Мохнатая лайка, жалобно скуля, старалась лизнуть в лицо или в ухо беглеца. Из-за нарт послышался сдавленный стон и собака, вцепившись в воротник, упрямо потащила Валихана к потерявшему сознание охотнику...
* * *Суровый дикий край не дает шансов на спасение слабому неподготовленному люду. Собаки, воспользовавшись моментом, сбежали неизвестно куда и двое беглых каторжан, выбившись из сил, вскоре встали. Их невольный попутчик метался в бреду. Изредка, выплывая из небытия, бормотал на "своем", слабо тыча рукой по направлению к зекам. По всей видимости, собирался помирать, призывая на голову своих спутников все возможные беды...
- Чую, Валихан, что-то будет... Тихо кругом, собаки сбежали, ... да, и у нанайца с "чердаком" не в порядке?! ... Эй!!! ... Ты чего руками машешь?!
Хиок, придя в себя, приподнялся на нартах.
- Враг, ты, злой, однако... - голос снизился до свистящего шепота и в ошалелых глазах засветился нездоровый огонек. - Баюн дышит, однако... Смерть близко видно... Не моя - твоя смерть! - не досказав, нанаец впал в забытье.
- Вот, бляха, столько отгрохать!? - Крест с раздражением пихнул охотника и навис над ним, крича в самое ухо: - Эй ты, козел "однакий"! ... Слушай сюда!!!
Щелкнул затвор и, пришедший в себя на мгновение, нанаец увидел над собою страшно раззявленный рот. Угрюмый взгляд застыл в жестокой решительности, на дне которого не было видно ни малейшего шанса для слабеющего охотника.
- Чево, жить не хочешь?! ... А это мы счас и проверим... - Корней ткнул стволом карабина в воротник кухлянки.
Грянул выстрел. Прощаясь с драгоценным свинцом, латунная гильза, кувыркаясь, прочертила пространство, и больно ударила рядом стоящего Валихана...
Совершенно оглохший нанаец мотал головой и водил руками по снегу. Уже в забытьи бормотал, переходя временами на свой диалект, то про злого Баюна, то про муку, то про майора...
- На Выпь работает, гнида вонючая! - бурчал озлобленный Корней...
* * *Раздербанив полозья, беглецы вырезали снежные кубы, остервенело вгрызаясь в твердые пласты хрустящего снега...
С первыми порывами ветра уложили последний ряд ледяных кирпичей. Валихан взгромоздил на сужающийся верх обломки поломанных нарт и облепил их снегом. Вскоре, среди безмолвной снежной пустыни выросла бело-синяя кособокая чаша, опрокинутая при этом донышком вверх...
- Это ты здорово придумал, Аман! - фамильярно балагурил Корней. - Да я, насчет, крыши говорю. Если верх тулупом прикрыть, завалилось бы все, наверное?
- Это не я... В степях, когда юрту ставят, плетеные боковые стены сверху специальным сводом скрепляют. Шанрак называется... Степняки - народ кочевой. Сегодня здесь - завтра там. Собрал, разобрал, с собой увез...
- Как палатку что ли?
- Сам ты палатка, для степняка шанрак, считай дом. А где дом - там жизнь... Это у тебя, Крест, ни кола, ни двора...
- Ну - ну, не тебе чета...
Внезапно навалившийся сон сморил вконец обессилевших беглецов...
ГЛАВА 10
Солнечный луч трепыхался в силках паутины, свисающей с заплесневевшего угла. Рядом с ним, разгоняя пауков, тарелка репродуктора бодро вещала о поистине гигантских шагах социалистического государства...
Благодаря неустанному старанию великого кормчего, жизнь советских людей, по-видимому, веселела и улучшалась изо дня в день. Только в далекой Тмутаракани это никого совершенно не интересовало, и вот уже битых полтора часа майор разрушал иллюзорный мир своего подручного.
- Нам, хоть так, хоть эдак, захотят - все равно "лоб зеленкой намажут"[6]!.. Не сейчас так потом... В Кремле - Бухара!... Хозяин метет всех подряд, без разбору... Загубил вдесятеро больше и нас не пожалеет... Кругом догляд! ... Перед "особистом" прогибаемся не за страх, а за жизнь... Вот он, - Выпин кивнул в сторону двери, - по званию капитан[7], что нашему армейскому, считай, подполковнику равняется...
- У них там кругом секретность, черт ногу сломит, - солидарно зашептал Фикс, настороженно оглядываясь на комнату, откуда Белочкин не показывался с самой ночи.
- Странно все это, ... Варька даже подмываться не выбегает, - Выпин почти на цыпочках подошел к запертой двери.
Тихо опустился на колени и, приложив ухо, долго прислушивался. На багровеющей шее глухо запульсировала вена и, предупреждая последующие выходки политрука, майор вытянул руку с оттопыренным пальцем:
- Тс-с-с-с...
Фикс побелел, когда, резко выпрямившись, майор с размаху саданул дощатую преграду. Неведомая сила подбросила политрука и, ничего не понимая, он очутился рядом в створе выбитых дверей. Намереваясь двинуться дальше, оба замерли. Прямо на них: тупо и холодно смотрел зрачок вороненого револьвера.
