Иван Любенко - Поцелуй анаконды
– Тогда не пойму, на каком основании вы задержали Безобразова?
– То есть как «на каком»? На самом что ни на есть железном: супружница Саркисова поведала нам, что в пятницу, восьмого дня, муженек ее покойный поехал с хозяином музыкального магазина встречаться, сиречь с господином Безобразовым. Они перед этим даже кабанчика зарезали и дом продали, чтобы с ним рассчитаться. Покупатель расплатился с Саркисовым передаточным векселем Русско-Азиатского банка на сумму восемь тысяч рублей. Но домой ни в тот, ни в другой день он так и не вернулся. Вдова теперь голосит: мужа убили, вексель пропал и ей с дома съезжать надобно. Вот уж, действительно, беда не приходит одна.
– А что Безобразов показал по поводу долга? Сколько ему Саркисов задолжал?
– Десять тысяч рубликов! Представляете? Я и за пять лет столько не заработаю. Арестант от всего отказывается, плачет, говорит, что мы на него навет возвели. А куда отрезанную голову дел – не признается. Но рано или поздно мы ее отыщем, не сомневайтесь.
– У Безобразова в таком случае тоже должны были следы крови на одежде остаться. Нашли что-нибудь?
– Нет, пока ничего такого не отыскали. – Поляничко потоптался на месте и вымолвил с грустью: – Устал я от вашего допроса. Так что, господа, мы идем к Леечкину или нет?
– Да-да, конечно. Тут ведь рукой подать.
Судебные следователи располагались через дорогу от Окружного суда, в верхней части Николаевского проспекта. Дорога не заняла больше десяти минут. Ардашев и Нижегородцев уселись на лавочку, ожидая возвращения Поляничко.
Ефим Андреевич не заставил себя долго ждать. От внимания присяжного поверенного не ускользнуло, что главный городской сыщик был несколько расстроен. Не говоря ни слова, он плюхнулся рядом с Ардашевым. Прошла минута, другая, но полицейский все молчал.
– Итак, Ефим Андреевич, что скажете? – не выдержал доктор.
– Чепухенция непонятная, – рассматривая носки своих поношенных туфель, пробурчал полицейский. – Обратный адрес указан не здешний, а тот, который вы упомянули: Георгиевск, улица Пятигорская, дом пять. Отправлено шестого августа седьмого года. Адресату поступило уже на следующий день. Но оба штемпеля – наши, ставропольские. – Он пожевал губами и, откинувшись на спинку лавочки, изрек: – Могу допустить, что свое послание Саркисов написал еще там, в Георгиевске, но потом по какой-то причине забыл бросить в почтовый ящик и привез в Ставрополь. И уже отсюда отослал Безобразову.
– Вы почти правы, – улыбнулся Ардашев и, не давая Поляничко опомниться, спросил: – А правда, что у него руки в локтях были связаны?
– Нет, про руки крест-накрест – это сплетни. Народ, знаете ли, любит всегда этакую перчинку ужаса добавить. Нет, этого и в помине не было. Жена Саркисова сказала, что когда она в окно узрела труп, то сразу потеряла сознание. Это потом ее кухарка водой отпоила… Соседи помогли тело снять и полицию известить. Позже и мы подкатили. Ох, скажу я вам, и смердил этот Саркисов – мочи никакой не было рядом находиться. Да это и неудивительно, ведь столько времени мертвяк в коляске трясся.
– А что врач указал в заключении? – вмешался в разговор Нижегородцев.
– Наш эскулап считает, что трупу несколько дней. По крайней мере, не меньше двух. Тут немудрено и ошибиться. Сами видите, какие погоды нынче стоят: то дождь, то солнце.
– А какова причина смерти? – поинтересовался Ардашев.
– Что вы имеете в виду? – Поляничко недоуменно поморщился. – Ему же голову отрезали, секир-башка, знаете ли! – И он провел ладонью по горлу.
– Я хотел уточнить, нет ли каких-либо других повреждений на теле? – пояснил присяжный поверенный.
– Нет, наверное, нет. Во всяком случае, прозектор ничего подобного не упомянул.
– Благодарю вас, Ефим Андреевич, – вставая, выговорил адвокат. – Вы нам очень помогли.
– Чем же это? – недоуменно вопросил сыщик. – По-моему, все еще больше запуталось. А, на мой взгляд, тут все просто: Безобразов встретился с Саркисовым в условленном месте. Повздорили. Видать, спор из-за денег вышел. Вексель-то всего долга не покрывал. Вот и не сдержался купец и полосонул должника ножичком по горлу. Видимо, как раз в тот момент, когда Саркисов уезжать собирался. Потом испугался и, чтобы труп не опознали, отрезал ему голову и куда-то спрятал. Может, закопал, а может, и в пруду утопил. С места поспешно скрылся. Ценную бумагу с собой прихватил. Но не учел убивец, что лошадка рано или поздно коляску к дому Саркисова притащит. Вот и весь сказ. Да ну вас! – Он махнул рукой и поднялся. – Прав Антон Филаретович: вечно вы выдумываете всякие небылицы! Пойду я. Желаю здравствовать.
– Честь имею!
Дождавшись, пока Поляничко удалится, Нижегородцев заметил:
– Ох и раздосадовали мы старика, если он Каширина вдруг вспомнил. Ведь знает, что он вас недолюбливает, а все равно упомянул.
– Я на него не в обиде. Как-никак благодаря Ефиму Андреевичу многое начинает выясняться.
– Разве? А мне, признаться, кажется, что в некотором роде начальник сыскного прав: все еще более усложнилось, не так ли? – доктор посмотрел на Ардашева вопросительным взглядом, надеясь, что тот пустится в объяснения.
– Погодите, мой друг, рано еще прогнозами делиться. Кстати, Николай Петрович, а не хотите сегодня со мною попутешествовать?
– А куда, если не секрет?
– В Армавир. – Присяжный поверенный достал из кармашка золотой «Мозер» и, щелкнув крышкой, изрек: – Поезд отходит через три часа. Если поторопимся – вполне успеем.
– А обратно когда?
– Завтра вернемся.
– Я готов, – безрадостно выдавил из себя слова доктор.
– В таком случае без четверти девять встречаемся на вокзале. За билетами я Варвару пошлю.
– Хорошо.
– Тогда не стоит терять время. До встречи.
Клим Пантелеевич достал коробочку монпансье, выбрал очередную сладкую жертву и отправил ее в рот. Выбрасывая вперед трость, адвокат зашагал вниз по Николаевскому проспекту, к дому с надписью «Страховое общество «Россия».
2
Черная плащаница ночи окутала Армавир. Лунный свет, пытаясь пробиться сквозь толстую стену облаков, освещал только крыши домов и верхушки деревьев, но до земли так и не смог добраться. Потухшие витрины дорогих магазинов Бульварной улицы смотрелись мертвыми глазницами. Керосинно-калийные фонари, расставленные на почтительном расстоянии друг от друга, освещали не более сажени вокруг, и потому все остальное пространство между ними казалось погруженным в свинцовую темень августовской ночи. И только шелест листьев в садах да терпкий запах степных трав, принесенный легким ветром, напоминали об уходящем лете. Где-то на окраинах селения слышался лай сторожевой собаки и испуганный крик разбуженных домашних гусей.
Издалека, почти от самого вокзала, доносилось мерное постукивание конских копыт по мостовой. Одинокая коляска проследовала до помпезного четырехэтажного здания Большой Московской гостиницы и остановилась у парадного входа.
– Благодарю, любезный, – проговорил один из пассажиров и, оставив вознице полтинник, вышел из экипажа. За ним, к входной двери, направился его спутник.
В вестибюле гостиницы услужливый портье, выдавая ключи, заполнял карточки гостей:
– Комната триста пять. Ардашев Клим Пантелеевич, присяжный поверенный Ставропольского окружного суда; комната триста шесть. Нижегородцев Николай Петрович, частнопрактикующий врач, жительствует в Ставрополе. – Он натянуто улыбнулся и выговорил: – Завтрак с восьми тридцати до десяти, блюда подаются в ресторане и летнем саду. Счастливого отдыха, господа.
– Благодарю, – вымолвил Клим Пантелеевич. Вместе с Нижегородцевым они направились к лестнице.
Поднявшись на третий этаж, Ардашев провещал:
– Итак, доктор, нам предстоит непростой день. На завтрак мы уж точно не успеем, потому что с утра нам придется наведаться в полицейский участок. Зато позже я вам гарантирую приличный обед в одном из местных ресторанов. Надеюсь, будет повод отметить окончание расследования дела по убийству Саркисова. Итак, встретимся внизу в семь тридцать.
– Хорошо. Я попрошу портье разбудить меня телефонным звонком в семь. Но, может быть, вы хоть намекнете, кто все-таки убил этого армянина?
– Утро вечера мудренее. Не стоит торопить события.
– А что, если Саркисова имела любовника, который и убил ее мужа? – продолжал рассуждать доктор. – На мой взгляд, эта version вполне убедительная: вексель остался у них, а злодейство они списали на Безобразова. К тому же я видел, что вчера вы заходили в страховую компанию. Думаю, вы хотели узнать, была ли застрахована жизнь Саркисова. Если это и в самом деле так и выгодополучателем является его жена, то все ясно – без ее участия тут не обошлось.
– Завтра вы все узнаете. Это я вам обещаю.
– Да, – вздохнул эскулап, – вы не изменяете своим принципам: не посвящать в свой замысел, пока не откроется тайна.
