Макс Коллинз - Похищенный
Я кивнул.
– Минз утверждает, что участники банды никак не могут прийти к единому мнению по поводу того, кому отдать ребенка: Линдбергу через другого посредника или мне через Минза? Ситуация осложняется тем, что они не знают, как им поделить добычу, и все переругались из-за этого.
– Где в тот момент должен был находиться ребенок? В Айкене?
– Не в самом Айкене. Минз сказал, что ребенка можно легко доставить туда. Он сказал, что ребенка держат на каком-то судне, в море.
– На судне? В море?
– Да. Минз утверждал, что связь с берегом похитители осуществляют с помощью быстроходного катера. Он полагает, что это судно стоит на якоре где-то поблизости от Норфолка... Нейт, что случилось? Ты белый, как мел.
Я покачал головой:
– Минз знает слишком много. Ему известно то, что никак не должно быть ему известно.
Неужели на самом деле существовало «зудно „Нелли“»? Неужели и командор Кертис из Норфолка тоже связался с бандой похитителей через перевозчика спиртных напитков Сэма?
– Мне известно только то, – сказала она, – что мне сказал Минз, а Минз сказал мне, что передача в Айкене отменяется и что ребенка теперь повезут по воде и затем по земле, чтобы доставить в какое-то место неподалеку от Куареза, в Мексике.
– В Мексике? – У меня закружилась голова.
– Он сказал, что банда за границей будет чувствовать себя в безопасности. Они боятся, что если их когда-нибудь поймают, то разорвут на части.
– Вот в этом они не ошибаются. – Я допил оставшееся в бокале «Бекарди». Я мог бы выпить еще, но не стал наливать себе. Слова Эвелин подействовали на меня не хуже вина. – Поэтому ты и сказала, что была у черта на куличках?
Она кивнула:
– Минз сказал, что если я поеду в Эль-Пасо, который находится совсем рядом с Хуарезом, только по другую сторону границы, то он добьется того, что банда привезет мне ребенка.
– И ты поехала?
– Инга и я, да. В Эль-Пасо мы поселились в отеле «Пасо дель Норте», где в четыре часа встретились с Минзом. Он заверил нас, что «книга» за рекой – так он называл Мексику. Он перешел через границу и вернулся ночью с плохой новостью: похитители до сих пор не договорились о том, как разделить деньги. На следующий день ничего не изменилось: Минз снова «перешел через границу» и снова вернулся ни с чем; он даже привел с собой Лиса, который казался взволнованным, твердил, что должен защищать свою банду, что не станет рисковать и передавать ребенка, пока они не «обезопасят себя во всех отношениях». Я накричала на них обоих, выскочила из комнаты, и мы сели на первый поезд, направлявшийся домой.
– Минз не пытался тебя задержать?
– Пытался, но я сказала ему, что мое продолжительное и таинственное отсутствие может вызвать подозрение у моих адвокатов и друзей, и первое, что они предпримут в этом случае, это пойдут прямо к Джону Эдгару Гуверу.
– И вы вернулись домой?
– Да. Я приехала поздно ночью позавчера.
– От Минза были какие-нибудь известия после этого?
– О да. Он позвонил сегодня во второй половине дня. Утверждал, что вскоре после моего отъезда вылетел с Лисом в Чикаго. Сказал, что только что приехал из аэропорта домой в Чеви-Чейс и обещал в скорой времени меня навестить.
Я встал и начал мерить комнату шагами.
– Сегодня вечером он может прийти к тебе?
– Возможно. Разве теперь это так важно? Я убеждена, что Минз осуществляет крупнейшую в своей карьере аферу. Ты с самого начала был прав, Нейт. Я вела себя как последняя дура.
Неожиданно я потерял уверенность в том, кто из нас вел себя неумно. Я подумал, что если останусь с Эвелин, а не вернусь обратно к тотализатору Джефси, то, возможно, еще успею вскочить на подножку уходящего поезда.
– Что с тобой, Нейт? О чем ты думаешь?
– Позвони Минзу. Позови его сюда. Немедленно.
* * *Я спрятался на балконе, с которого та репортерша, подруга Эвелин, наблюдала за ее первой встречей со знаменитым Гастоном Буллоком Минзом. И как та подруга-репортерша, я тоже был вооружен. Под мышкой у меня удобно устроился браунинг девятого калибра.
Подо мной, в комнате, освещенной лишь светом камина, с очередной сигаретой в руке и все в том же немодном халате расхаживала Эвелин. Вскоре Гарбони объявил о приходе и ввел в гостиную ее долгожданного гостя.
Массивный Гастон Минз, который примчался к миссис Мак-Лин по первому ее зову, чтобы протянуть ей руку помощи, стоял перед ней, похожий на бритого медведя в темно-голубом костюме. Его грудь была украшена сине-красным галстуком; он довольно сильно смахивал на сенатора-южанина, которого любой лоббист сможет купить за сигару, выпивку и девку.
– Я боялся. Одиннадцатый, – сказал Минз своим густым голосом, – что вы перестанете мне доверять.
– Прошу вас, садитесь, Минз.
– Хоган, моя дорогая. Я попрошу называть меня именно так.
Их голоса отражались эхом от потолка, но были отчетливыми.
Она села, сложила руки, вскинула голову.
– Давайте на этот раз обойдемся без театральных жестов. Скажите мне правду, Минз. Скажите, сколько еще денег вы хотите?
– Я ничего не хочу, – сказал он, усевшись на ближайший диван. Шляпу он держал в руке. – Тех четырех тысяч, которые вы дали мне на расходы, мне достаточно.
Эвелин не упоминала об этом, но потом подтвердила, что Минз действительно попросил и получил у нее четыре тысячи в счет расходов, помимо тех ста тысяч, которые он «хранил».
– Вы выглядите усталой. Одиннадцатый. Вы хорошо себя чувствуете?
Она закурила новую сигарету.
– Гораздо важнее, как чувствует себя «книга». Какие у вас новости?
Он сделал широкий жест рукой.
– Как вам известно, я был в Чикаго. Несколько дней назад Лис послал туда одного из членов банды, чтобы тот избавился от пятидесяти тысяч, которые Линдберг заплатил другому посреднику. Однако человеку Лиса не повезло – покупателей не нашлось. Вы знаете, что в банках уже есть серийные номера этих денег?
– Я узнала об этом из газет.
– Банда очень обижена на Линди за то, что он записал номера этих денег. Я пытаюсь убедить их, что ваши сто тысяч долларов являются чистыми.
– Благодарю вас. Каким будет наш следующий шаг?
Минз заговорщически наклонился вперед, держа свою шляпу обеими руками, словно маленький щит.
– Банда хочет заменить эти меченые деньги, полученные от Линдберга, чистыми деньгами. Эти грязные пятьдесят тысяч они хотят продать за тридцать пять тысяч чистых долларов.
– Полагаю, эти тридцать пять тысяч будут взяты из моих ста тысяч?
Он откинулся назад с удивленным, почти оскорбленным видом.
– О нет, этих ста тысяч нельзя касаться ни при каких обстоятельствах. Как только мы закончим дело с этими мечеными деньгами, сто тысяч нам понадобятся для возвращения «книги».
Эвелин выпустила дым.
– Минз, мои деньги действительно по-прежнему у вас?
– Ваши деньги? Ну конечно у меня!
– Где они находятся?
– В сейфе, в моем родовом имении, в Конкорде... Я отвез их туда сразу после того, как вы видели их в моем доме. Надеюсь, вы не думали. Одиннадцатый, что я брал с собой эти деньги в Айкен и тем более в Техас, где у меня их могли похитить? – Улыбаясь, он похлопал себя по груди. – Вы не знаете Гастона Минза!
– Иногда я сожалею, что вообще обратилась к вам. Эти тридцать пять тысяч – кто выделит их? У меня нет такой суммы наличными.
– Я сам пытался занять их у своего друга букмекера, но увы...
Это было все – терпение мое истощалось.
Я стал спускаться по лестнице. Мои шаги прозвучали в гостиной ружейными выстрелами. Минз испуганно огляделся по сторонам, потом встал с дивана, повернулся: его круглое лицо напряглось, рука потянулась к карману пиджака.
– Не надо, – сказал я без энтузиазма.
Рука застыла. Лицо его обмякло, ямочки на мясистых щеках куда-то пропали, маленькие глаза расширились.
Глаза Эвелин сверкали; казалось, она немного испугана и одновременно возбуждена моим появлением. Она тоже была неравнодушна к мелодраме.
– Мне нужно несколько минут побыть наедине с мистером Минзом, – сказал я ей. Я ее заранее предупредил, что могу попросить ее об этом. Она кивнула и быстро вышла.
– Одиннадцатый! – крикнул он ей вслед, взмахнув рукой.
Она не отозвалась. Дверь медленно закрылась. Я подошел к нему.
– Подними руки, Минз. Ты знаком с этой процедурой.
– Что все это значит. Шестнадцатый?
– А, вспомнил мой кодовый номер, Я польщен.
Я похлопал его и обнаружил небольшой автоматический пистолет двадцать пятого калибра. В его жирной руке этот пистолетик был бы похож на игрушку. Я осторожно бросил его на диван.
– Кто вы? – спросил он возмущенно.
– Не шофер. Что тебе на самом деле известно, Минз?
Он посмотрел на меня невинным взглядом и стал похож на растолстевшего херувима.
– Известно?
Я сказал со сдержанным сарказмом:
– О деле Линдберга.
Он с достоинством, словно упрямый идеалист, покачал головой:
