Дункан Кайл - Черный Камелот
Он падал молча, без крика, без стона. Еще секунду назад черная фигура, раскачивавшаяся на канате, цеплялась за жизнь, и вот последний бросок навстречу смерти. Науйокс и Конуэй услышали только один звук – удар тела о землю. Тогда, оставив пост, они бросились бежать к упавшему.
* * *В Северной башне однорукий унтер-офицер, ветеран множества боев среди снегов и грязи русского фронта, опустошил очередную обойму, стреляя вниз, во двор, где скорее всего давно уже никого не было. Комендант не вернулся, а остальные слуги ничего не понимали в военном деле. А ведь окно, выходящее на запад, осталось без прикрытия. Ох уж эти штатские, подумал сержант, – ничего поручить нельзя. Он вставил в винтовку новую обойму, подошел к западному окну и выглянул наружу. Под стеной лежало тело: офицер войск СС. Над ним склонились двое, один из них ножом перерезал ремень офицера, второй схватил какой-то чемоданчик.
Унтер-офицер выбил стекло, быстро прицелился и открыл огонь. Двое мародеров побежали вверх по склону, стараясь двигаться зигзагами. Винтовка была автоматическая, и поэтому однорукий успел выстрелить несколько раз. Кажется, одного из мародеров все-таки зацепил.
* * *Охваченный ужасом Конуэй первым добежал до деревьев. Науйокс отстал на несколько шагов. Уже выбравшись на безопасное место, молодой эсэсовец вдруг покачнулся и ничком рухнул вниз. Конуэй наклонился над ним, посмотрел в открытые, невидящие глаза и, содрогнувшись, бросился наутек, зажав в руке чемоданчик. Он ждал, что пуля вот-вот настигнет его, но по нему больше не стреляли. Вскоре ирландец уже оказался в густой чаще. Он бежал не останавливаясь, старался держаться возле опушки. Теперь Конуэй остался совсем один, надеяться было не на кого.
Он с отвращением взглянул на чемоданчик, сам не понимая, зачем взял его с собой. Репортера охватило искушение выкинуть проклятые документы к чертовой матери. Этим жестом он раз и навсегда избавился бы от преследовавшего его злого рока, но внутреннее чутье велело Конуэю этого не делать. То же самое чутье безошибочно привело его на бывшую ферму Науйоксов.
Когда репортер пробирался вдоль опушки, по шоссе, ведущему к аэродрому, пронесся какой-то эсэсовец на велосипеде, отчаянно крутя педали. Конуэй даже разглядел петлицы. Штурмбаннфюрер СС. Должно быть, это и был Махер, адъютант Гиммлера. Одна мысль о зловещем рейхсфюрере СС подействовала на репортера столь сильно, что он согнулся в три погибели и его начало рвать. Минуту спустя Конуэй выпрямился, бледный и обливающийся потом. Пошатываясь, побежал в юго-западном направлении.
Один, один, совсем один... Эти слова рефреном стучали у него в мозгу. Пока Раш и остальные были живы и владели ситуацией, репортер чувствовал себя спокойнее – рядом с ним находились люди опытные, которые твердо знали, что делают. Теперь жеему не на кого было уповать – только на самого себя. Он на немецкой территории, иностранец, имеющий при себе весьма подозрительные документы. Если фашисты его поймают, исход известен заранее.
Конуэй бежал по опушке, ломясь через кусты. Кроме него и удаляющейся черной фигурки на велосипеде, во всей округе, казалось, не было ни души. Ни человека, ни коровы, ни кролика, ни курицы. Даже птицы в небе не летали.
Пробежав с четверть мили, Конуэй остановился, совершенно выбившись из сил. Он рухнул под ближайший куст и стал думать. Правильно ли он понял, где находится ферма Науйоксов? Можно, конечно, попытаться добраться до Бюрена, где живет та ирландка. Ему сказали, что она, возможно, даст ему приют. Возможно! В этом Бюрене сейчас наверняка полно солдат, немецких или американских – не важно. Конуэй не хотел встречаться ни с теми, ни с другими. Немцы обыскали бы его, нашли документы и сразу расстреляли бы – это ясно. Как повели бы себя американцы – неизвестно. Конечно, Паттерсон пообещал Конуэю, что американские солдаты его не тронут, но репортер сильно в этом сомневался. Как-никак идут бои, в разгаре широкомасштабное сражение, хотя здесь, в окрестности замка, пока и тихо. Американские солдаты понятия не имеют ни о Раше, ни о важности чемоданчика. Прикончат его, Конуэя, не задумываясь, и пойдут себе дальше.
Весь дрожа, ирландец поднялся на ноги и двинулся туда, где должна была находиться ферма. Надо затаиться, не высовываться. Пусть лучше беда поищет его сама.
* * *Примерно через час после того, как самолет, на который сел Махер, взлетел с аэродрома, первый американский отряд, принадлежавший к девятой армии, прорвавшей фронт немцев на севере возле Зальцкотена, достиг взлетного поля. Американцы открыли пулеметный огонь по диспетчерской, но ответного огня не было. Тогда разведчики подобрались ближе и увидели, что аэродром пуст. Увидев приближающихся американцев, младший офицер, командовавший охраной, передал по рации командованию о появлении противника и, согласно инструкции, отступил со своими людьми к горящему замку, находившемуся по ту сторону холма.
* * *Почти сразу же к деревне Вевельсбург приблизился еще один американский моторизованный патруль. На окраине деревни американцы встретили двух саперов в форме СС. Оказавшись под прицелом пулеметов, немцы сразу сдались. Их наскоро допросил высокий, худой полковник, ехавший во втором джипе. Саперы объяснили, что горящий замок – дело их рук. Да, это Вевельсбург. Да, они выполнили приказ и подожгли замок. Да, там была стрельба. Почему-то комендант и его люди решили обороняться. Разумеется, приказ уничтожить замок поступил от самого рейхсфюрера, ведь ими, саперами, командовал личный адъютант Гиммлера штурмбаннфюрер Махер.
Видели ли они в замке кого-нибудь еще? – спросил полковник. Были ли там другие эсэсовцы? Саперы очень удивились. Какие еще эсэсовцы? И так вышло, что одни эсэсовцы стреляли в других.
Оставив пленных под охраной, полковник поспешил к горящему замку. Вдруг зазвонили церковные колокола, и один из солдат, католик, объяснил: сегодня – страстная пятница.
* * *В тот же день полковник К. явился на доклад к Паттерсону. Тот молча выслушал рапорт.
– Вы говорите, три трупа. Кто это?
– Возле моста мы нашли труп Монке, – сказал полковник. – Науйокс и Раш лежали возле западной стены. Судя по всему, Раш упал с большой высоты. Однако свидетелей нет.
– Значит, остальные трое ушли?
– Мне кажется, сэр, что Конуэю удалось выбраться. Один из защитников башни, тот самый, который застрелил Науйокса, сообщил, что там был еще и штатский. Он убежал, держа в руке чемоданчик.
– А где остальные двое – Хайден и Зауэр?
Полковник пожал плечами.
– В замке мы нашли несколько обгоревших трупов. Вевельсбург выгорел дотла. Опознать тела невозможно. Двое обгорели практически до костей. После разрыва фосфорной гранаты мало что остается.
– Итак, Конуэй пустился в одиночное плавание?
– Если остался жив.
– Ничего, он выкарабкался, – уверенно сказал Паттерсон. – Выкарабкался и прихватил с собой документы. Нужно его найти. Я хочу, чтобы был объявлен широкомасштабный поиск. Прочешите всю местность. Это ясно?
– Может быть, он и сам придет, – предположил полковник. – Мы же с ним договаривались.
– А вы бы на его месте пришли? – взглянул на него Паттерсон.
– Ну уж нет. Ни за что.
* * *Окружение Рурской группировки было завершено. Район вокруг Вевельсбурга был наводнен американскими войсками. От Бюрена до Падерборна местность прочесывали патрули и поисковые группы. Они заглядывали в каждый дом, на каждую ферму. Специальные наряды военной полиции обходили местных жителей, сообщая, что за сведения о беглом ирландце американское командование обещает крупную денежную награду. Поиски были организованы очень эффективно. Однако дни шли, ирландца найти не удавалось, и нашлись другие дела, поважнее. Как-никак шла война. После взятия Падерборна американцам пришлось вести бои на два фронта – против окруженной группировки и против тех, кто прорывался ей на выручку. Солдаты нужны были именно там, а не в тылу. Предстояло наступление на северо-восток, в самое сердце Германии, к реке Эльба. Конуэй по-прежнему числился в розыске. Его искала и военная полиция, и разведывательные службы. Но шли дни, недели, дело начало забываться. Слишком многое происходило вокруг. Сотрудникам спецслужб, двигавшимся за наступающими войсками, нужно было обрабатывать многочисленных военнопленных, беженцев – ведь по дорогам Европы во всех направлениях устремились миллионные потоки людей.
Глава 18
Перед самой войной старый отстойник на ферме Науйоксов – он был сооружен еще в начале прошлого века – засорился, и владельцы построили в другом углу двора новый. С годами навозная жижа в старом отстойнике затвердела и превратилась в некое подобие цементного пола. В результате получилось отличное подземное хранилище – как и описывал юный Науйокс. Наружное отверстие заросло травой, и его было совсем не видно, тем более что рядом росла раскидистая слива.
