И Паркер - Адская ширма
— Но как ни крути, она была очень красива, и он любил ее.
Сэймэй покачал головой.
— За ангельским ликом часто прячется демон, — заметил он, но тут же спохватился: — Разумеется, у этого правила бывают исключения.
На это Акитада лишь усмехнулся.
Проделав небольшой пеший путь, он вскоре оказался на улице, где проживал Нагаока. Он не мог еще раз не подивиться тому смиренному спокойствию, что царило в квартале, населенном степенными и состоятельными торговцами. Голые, обронившие листву деревья больше не загораживали вил и позволяли разглядеть постройки внутри стен, которыми были обнесены владения Нагаоки. Удачливый торговец стариной, по его подсчетам, должен был жить богато.
Акитада немало подивился тому, что ворота Нагаоки были распахнуты настежь. Кто же охраняет все это добро? В прошлый раз он видел здесь лишь одного-единственного неприветливого слугу, но сейчас куда-то запропастился даже этот неряха.
Он вошел во двор, явно не метенный уже много дней. Акитаде сразу вспомнился его первый визит. Он громко позвал, но никто не откликнулся. Тогда он проследовал через воротца главного дома к задним дворам и садикам. И здесь повсюду царило запустение. Более того, здесь, подальше от людских глаз, все постройки пребывали в самом что ни на есть плачевном состоянии, как и сад, поразивший его своей неухоженностью. Облупившаяся краска на карнизах и перилах, расшатанная ступенька на лестнице, покосившиеся ставни — все это было куда как знакомо самому Акитаде по тем временам, когда семья Сугавара не имела достаточных средств на починку пришедшего в упадок дома. Но почему состоятельный человек позволяет себе содержать свое жилище в таком запустении?
Поразило Акитаду и отсутствие людей. Где же слуги, коим надлежит заботиться о доме? А что, если Нагаока сбежал, испугавшись обвинения в убийстве?
Акитада торопливо прошел через садик, мимо заваленного сухими листьями пруда, и оказался во внутреннем хозяйственном дворе, посреди которого возвышалась складская постройка. В отличие от других строений она была сделана из камня, покрыта штукатуркой и имела черепичную крышу. Такие кладовки имелись во всех богатых домах, в них обычно хранились семейные ценности, оберегаемые таким образом от пожаров. Дверь в кладовку Нагаоки была распахнута настежь, так же как и ворота.
Акитада ступил на порог и осторожно заглянул внутрь. Стеллажи вдоль стен были пусты, если не считать нескольких мешочков с рисом или бобами, небольшой горки репы и горстки каштанов. Рядом с огромной корзиной стояли глиняный кувшин и бочонок с вином. Зайдя в кладовку, Акитада заглянул в корзину — та оказалась наполнена углем. Он взял в руки кувшин и понюхал горловинку — дешевое масло. Винный бочонок был пуст — только мутный вонючий осадок на дне. У дальней стены Акитада заметил кованые деревянные сундуки с открытыми замками. Он заглянул в каждый — пусто, если не считать каких-то обрывков оберточной бумаги. Куда же подевались все принадлежащие Нагаоке древности?
Акитада вышел из кладовки и остановился посреди двора, осмысливая увиденное. Первое свое опасение, что это было вооруженное ограбление, повлекшее за собой гибель хозяина и всей прислуги, он отмел сразу же — иначе откуда взялись в кладовке съестные припасы, когда ее более ценное содержимое было вынесено? Припасы эти, скудные и убогие, вряд ли могли бы служить пишей состоятельному торговцу, и все же кто-то, похоже, обитал здесь после пропажи ценностей.
В глубокой задумчивости Акитада направился обратно к дому и постучал в парадную дверь.
— Хорош шуметь! Уже иду! — послышался голос с улицы. — Прямо ни на миг в покое не оставят человека даже в таком Богом забытом месте!
В проеме ворот показалась фигура слуги. Он шел ленивой, развязной походкой, возможно, даже несколько нетвердой, и нес в руках какой-то слегка дымящийся сверток — судя по всему, купленную где-то горячую пищу. Вид у него был еще более неопрятный, чем в прошлый раз — нечесаные волосы, небритый подбородок, замызганное платье.
Завидев Акитаду, он остановился, прищурился и вперил в него затуманенный взор.
— А-а… Это опять вы, — сказал он наконец тоном грубым и развязным. — Что вам нужно на этот раз? Нет его дома уже давно, а у меня дел полно.
— Но-но, ты не забывайся! — отрезал Акитада. — Где твой хозяин?
Слуга злобно оскалился.
— Кто его знает! Забрал деньги и сбежал, я так подозреваю. Или сбежал, или сиганул с моста и теперь кается перед владыкой преисподней. Оставил меня тут одного без еды, без питья, я уж про жалованье не говорю.
Акитада смотрел на него с подозрением. И наружность его, и поведение говорили о том, что он не ждет своего хозяина скоро.
— Здесь холодно, — сухо сказал Акитада. — Проводи-ка меня в комнату своего хозяина и там ответишь мне на кое-какие вопросы.
Слуга ощетинился:
— Это еще зачем? Когда его нет, мне не позволено входить в дом.
— А что у тебя в свертке? — спросил Акитада, прищурившись.
— Что-что? Еда! Есть-то надо человеку!
— И где же ты взял на это деньги? Ты же говоришь, тебе не заплатили.
Слуга смутился и заметно приуныл.
— Сумел кое-что поднакопить, — угрюмо пояснил он.
— Врешь! — накинулся на него Акитада, сверкая глазами. — Я думаю, что ты украл деньги у хозяина. Я обязательно сообщу в полицию. — Шагнув с крыльца на землю, он угрожающе подступил к слуге. — Вообще-то я не верю, что твой хозяин сбежал. Зачем ему так поступать, если он недавно потерял жену, а брат сидит в тюрьме, дожидаясь суда? Может, ты убил своего хозяина? Что ты с ним сделал? А ну, давай говори, паршивый ублюдок!
Слуга побледнел и резко отшатнулся, так что даже сверток выпал у него из рук на землю. Какая-то мерзкая клейкая стряпня разлетелась в разные стороны. От ее вони да от пьяного перегара и запаха немытого тела Акитаду замутило.
— Я правду говорю, — захныкал слуга. — Он ушел на прошлой неделе. Выглядел ужасно, весь белый был, словно призрак. Ни слова мне не сказал. Просто вышел за дверь и больше не возвращался. Может, он и лежит где-нибудь мертвый, но я-то к нему и пальцем не притронулся.
Акитада смерил его долгим, испытующим взглядом.
— Посмотрим. А ну, открывай дверь в дом! Дверь оказалась не заперта, так же как ворота, кладовка и сундуки.
— Почему так плохо сторожишь дом? — проворчал Лкитада, следуя за слугой по темному коридору в комнату, где в прошлый раз беседовал с Нагаокой.
— А зачем? Красть-то здесь уже больше нечего. Красть действительно было нечего, Акитада обвел взглядом погруженную в полумрак комнату и пошел распахнуть настежь ставни. Со стен исчезли картины, с полок все их содержимое, даже тяжелый деревянный стол резной работы тоже куда-то делся. Остались только толстые циновки на полу и две подушки, на которых они с Нагаокой сидели в прошлый раз.
— А куда же подевалось все добро и мебель? — спросил Акитада, удивленно озираясь.
— Он их продал.
— Что, прямо все продал? Все свои предметы старины? У него же их было не счесть!
Слуга закивал:
— Да. Все до последней мелочи.
— Но зачем?!
— Да потому что дела у него уже давно шли плоховато. А на госпожу сколько тратился — и на наряды, и на прислугу для нее, и на побрякушки всякие. В общем, распродавал он все потихоньку, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. — В его голосе появились обиженные нотки. — Платил этой ее заносчивой служанке да бездельнице-поварихе больше, чем мне. Служанка сбежала, как только услышала об убийстве. А повариха ушла, когда увидела, что у хозяина едва наберется денег на достойные похороны. Они сразу смекнули, что сладкая жизнь закончилась. А я вот, дурак, остался работать задарма. И черт меня только дернул?! Торчи вот теперь здесь, словно привязанный!
— Я тебе уже говорил как-то, чтобы ты следил за языком, — отрезал Акитада. — Больше повторять не буду. Ты жрешь хозяйский рис, так хотя бы имей уважение к этому дому и верность.
— Если бы рис, а то одно просо с чечевицей, — проворчал слуга.
— Когда твой хозяин начал избавляться от собственности?
Слуга задумчиво пожевал нижнюю губу.
— Последние остатки своих древностей он начал распродавать сразу же, как только это случилось. Покупатели все как один уходили, усмехаясь. Видать, молва-то пошла, потому что народ буквально повалил к нему. А потом он продал все барахлишко своей жены. И правильно сделал! Хоть рыбки с рисом тогда поели, да и в бочонке плескалось кое-что получше.
Акитада вспомнил, что в последний свой приход видел в руках у Нагаоки маску «бугаку». Видимо, тот собирался продать ее по дешевке. И почему только тогда Акитада не насторожился, почему не задумался, что заставило опытного антиквара пустить на продажу редкий предмет старины по столь низкой цене?
— Продолжай, — сказал он слуге. — Когда же было распродано другое добро, его личные вещи?
