Клайв Касслер - Гонка
— Не могу сказать, что я удивлен, — заметил Белл. — Он любит динамит.
— Конечно, мистер Белл. Но мы с Томом, сколь ни ломаем головы, не можем понять, как он собирается взорвать летающую машину.
— Гонка утром направляется во Фриско, — ответил Белл. — Я позвоню суперинтенденту Уотту, расскажу, что вы, парни, узнали, и попрошу разместить на Южно-Тихоокеанской дороге целый отряд калифорнийской полиции, проверять на случай саботажа мосты и эстакады.
— Но летающим машинам мосты не нужны.
— Зато они нужны поездам поддержки, — объяснил Белл. И — строго между нами — сейчас, когда позади четыре тысячи миль, только механики и запасные части держат машины в воздухе. Кстати, вы случайно его не ранили?
— Думаю, падая, я задел его ногу. Не удивлюсь, если он будет хромать.
— Молодцы, — сказал Исаак Белл.
* * *Юстас Уид решил, что, так как у него нет выбора и ему придется ужасным образом поступить с Исааком Беллом, он постарается, чтобы с Дэйзи ничего не случилось по ошибке. Будет еще хуже, если его поймают, да еще и причинят боль Дэйзи.
Чтобы успокоиться, он представлял себе, что вернулся в Тусон и там в лучшем салуне обыгрывает местных бильярдистов. Он хорошо знал: если хочешь выиграть в бильярд, надо верить в себя. Игру выигрывает тот, у кого крепче нервы.
Наливая процеженный бензин и смесь касторового масла в бак «Американского орла» прямо под носом у Белла, он прятал медную трубку в левой руке. Так ему не придется доставать ее из кармана — это могло бы показаться подозрительным. Энди пошел докладывать, что машина готова. Белл отвернулся к Энди. Юстас правой рукой потянулся к крышке бака.
Белл сказал:
— Энди, давай снова проверим контрольный стержень.
Юстас протянул к открытой горловине бака левую руку.
Большой и указательный пальцы Белла сжали его запястье, словно стальные наручники.
— Юстас. Вы должны нам кое-что объяснить.
Юстас Уид открыл рот. Говорить он не мог. Из его глаз потекли слезы.
Белл строго смотрел на него. А когда заговорил, голос старшего дознавателя был ледяным:
— Я скажу вам, что произошло. Вы будете кивать. Понятно?
Юстас дрожал.
— Понятно? — повторил Белл.
Юстас кивнул.
Белл выпустил его запястье, отобрал медную трубку, задумчиво потряс ее и кинул Энди Мозеру. Бросив на нее один взгляд, тот сердито сказал:
— Когда бензин растворит воск, содержимое вытечет. Что там? Вода?
Юстас Уид прикусил губу и кивнул.
Белл достал из кармана блокнот.
— Узнаете этого типа?
— Хозяин салуна из Чикаго. Не знаю, как его зовут.
— А этого?
— Работает на хозяина салуна. Отвел меня к нему.
— А этого?
— Это второй. Они меня отвели вдвоем.
— Как насчет этого?
Белл показал рисунок мужчины с мрачным лицом, более страшным, чем у остальных; мужчина походил на боксера, который не проиграл ни одного боя.
— Нет. Я его никогда не видел.
— Это ван дорн, который последние две недели живет через коридор с мисс Дэйзи Рэмси и ее матушкой. Вместе с ним в квартире живет еще один парень, покрупнее. Когда одному нужно выйти, второй обязательно остается. Когда Дэйзи идет на работу на телефонную станцию, человек Ван Дорна идет за ней по тротуару, а другой наблюдает за телефонной станцией. Вы понимаете, что я вам говорю, Юстас?
— Дэйзи в безопасности?
— Дэйзи в безопасности. Теперь рассказывайте все. Побыстрей.
— Откуда вы знаете ее имя?
— Я спрашивал у вас об этом в Топике, в Канзасе. Вы подтвердили то, что мы уже знали. Чикаго — наш город.
— Но вы не сможете вечно следить за ней.
— Это и не понадобится. — Белл снова показал рисунок. — Этих двоих посадят в Джолиетскую тюрьму, где они вполне заслуженно будут отбывать двадцатилетний срок. Хозяин салуна закрывает бизнес и, чтобы сберечь здоровье, думает открыть галантерейную лавку в Сиэтле.
На далекой полоске коричневой земли между Лос-Анджелесом и Фриско Южно-Тихоокеанская железная дорога, вдоль которой должны были лететь участники гонки, пересекалась с линией от Этчисона, Топика в Санта-Фе. Здесь же проходили короткие железнодорожные ветки, обслуживавшие садоводов и скотоводов долины Сан-Хоакин. В результате образовалась такая путаница рельсов, стрелок и путепроводов, что диспетчеры прозвали это место Змеиным Танцем. Работники Воздушной гонки на кубок Уайтвея пометили нужную ветку видными сверху брезентовыми стрелами.
Дэйв Мэйхью, телеграфист Гарри Фроста, слез со столба и вслух зачитал переговоры диспетчеров.
— Джозефина впереди. У Джо Мадда трудности со взлетом. Он застрял на хлопковом поле в Типтоне.
— А где ее поезд поддержки? — спросил Фрост.
— Не отстает от нее. Он прямо под ней.
— А где Исаак Белл?
— Диспетчер из Тьюлара слышал звук его мотора, когда они с Джозефиной пролетали над ним. С тех пор его след простыл. Последний диспетчер, который видел Джозефину, говорит, что она летела одна.
— Где поезд поддержки Белла?
— На запасном пути в Тьюларе. Наверно, там, где он упал.
Гарри Фрост достал из жилетного кармана часы и проверил время. К этому времени вода в баке у Белла должна была уже привести к крушению.
— Садись в автомобиль, — приказал он Мэйхью.
Если повезло, Белл уже мертв. Но и в худшем случае ван дорн уже не представляет угрозы планам Фроста расстрелять Джозефину в небе и вывести из строя ее поезд поддержки.
Скоттсу Фрост сказал:
— Поменяй указатели.
Майк Скоттс подбежал к главной линии Южно-Тихоокеанской дороги, скатал брезентовые стрелы, указывавшие на север, и раскатал заново, так, чтобы они показывали на северо-запад, на короткую боковую дорогу, которая, извиваясь, уходила в холмы на запад.
Дэйв Мэйхью подвел новый «Томас-Флаер» к этой ветке. Фрост и Скоттс сели в машину, и все трое двинулись на северо-запад.
Глава 39
Исаак Белл в своей желтой машине, планируя и спускаясь пологими кругами, слышал только гудение ветра в проволочных оттяжках крыльев. Под ним мирно пасся скот, продолжала лететь своим курсом стая белых пеликанов, что доказывало: он парит над землей неслышно, как кондор.
Прибрежные горы преодолевала буря с Тихого океана, и тень от машины то появлялась, то исчезала, когда тяжелые грозовые тучи закрывали или открывали солнце. Тень машины ползла по отлогим холмам, и Белл искусно маневрировал, чтобы она не упала на «Томас-Флаер», в облаке пыли несущийся впереди вдоль короткой ветки.
В «Томасе» сидели трое. Белл летел слишком высоко, чтобы распознать их, даже в бинокль. Но массивная фигура на переднем сиденье открытой машины, перемещенные брезентовые указатели и неудавшаяся попытка Юстаса вывести из строя аэроплан говорили Беллу, что это Фрост.
В десяти милях от того места, где Белл свернул на Змеином Танце по указателю, он заметил пыль в воздухе и немедленно выключил «Гном». Джозефина была в безопасности на земле, в тридцати милях позади; она бушевала из-за проволочки, хотя Престон Уайтвей официально задержал гонку, чтобы дать Беллу возможность схватить Фроста.
Белл повернул назад к скрещению путей и снова включил «Гном». Увидев длинную желтую линию — «особый» Джозефины, — он снизился к поезду, пролетел над ощетиненной ружьями детективов крышей вагона-ангара, снова повернул и повел поезд за «Томасом», поднявшись над локомотивом всего на пятьсот футов.
Он решил, что они должны догнать машины за десять минут, но рельсы оставались пустыми, а пыльный след исчез. Впереди показался широкий сухой ручей, глубокая прорезь в равнинной местности; рельсы начали уходить в сторону от отрогов прибрежных гор. Ручей пересекала длинная деревянная эстакада.
Держа руль одной рукой, рослый детектив в бинокль разглядывал эстакаду. Решетка из бревен создавала прекрасное укрытие для стрелков. А в тени эстакады можно было спрятать «Томас». Но Белл не видел ни людей, на авто. Неожиданно раздались два громких взрыва, заглушившие рев «Гнома». Он знал, ему не послышалось. Но звук доносился не от эстакады, а прямо из-под него, как будто от локомотива.
Большой черный «Атлантик» резко затормозил. Из-под колес полетели искры: машинисты пытались как можно быстрее остановить длинный поезд. Белл понял, что причина громких взрывов — детонаторы, прикрепленные к рельсам. Когда локомотив проходил над ними, они взрывались достаточно громко, чтобы машинист и кочегары услышали это сквозь шум топки и свист пара.
Белл видел белый пар, поднявшийся от тормозных башмаков; вагоны сталкивались и с грохотом останавливались посреди эстакады. Локомотив немедленно дал пять свистков. Пять свистков — это сигнал тормозным в последнем вагоне, личном вагоне Престона Уайтвея, что нужно выскочить и бежать назад, маша красным флагом — предупреждать, что «особый» поезд внезапно остановился и преградил путь. К этому времени Белл обогнал поезд и миновал эстакаду.
