Алексей Фомичев - Сам без оружия
Щепкин повернулся посмотреть на насмешника и от неожиданности оторопел. Перед ним стоял офицер военно-морского флота с погонами лейтенанта. Только кортика на ремне не видно.
Гренадерские усы, густые сросшиеся брови, нос с горбинкой, румянец на щеках. Из-под фуражки выбиваются густые русые волосы. И только глаза смотрели знакомо.
– Хорошая маскировка, гос… э-э… Василий Сергеевич? – насмешливо протянул Гоглидзе. – Ольга просто умница! Обещала, что меня никто не узнает, и сделала!
– И что это значит, Георгий… гм… Дмитриевич?
– Это все Зинштейн. Пристал – такой типаж, такой типаж! Вот и уговорил. Небольшая роль, но очень важная!
Гоглидзе покосился на погоны, делано вздохнул.
– Что, не то дали?
– Куда деваться? Сам доставал в порту. Дали такие.
Щепкин усмехнулся. Лейтенант во флоте соответствовал штаб-ротмистру в кавалерии, то есть вышло Гоглидзе понижение в звании.
– Ну, если ради искусства…
– Ты мне вот что скажи, моряк, откуда эта публика здесь?
– А, эти… – Гоглидзе вздохнул, осторожно тронул кончик усов. – Вот тут мой дар убеждения сдал. Зинштейн буквально зубами держался за этих… статистов. Мол, натурально все будет, как и положено, без фальши. Только водку в бутылках велел заменить на воду.
Щепкин пригляделся. Сидевшие за столами статисты изредка украдкой опускали руки со стаканами под столешницы, потом пили из них «воду» и довольно крякали, утирая губы.
– Да, замена хорошая…
К ним подошел Браун. Тоже посмотрел в зал, поморщился.
– Бастэрдс! Напьютса, и будет драка!
– Согласен, ублюдки, – кивнул Щепкин. – Надеюсь, съемки затянутся не до утра…
В этот момент Зинштейн закончил объяснения, заставил всех лишних людей убраться с площадки, проверил готовность операторов, актеров, статистов и дал команду начинать.
Как понял Щепкин, снимали сцену визита гордого морского волка – князя в какой-то вертеп, где держали его возлюбленную. Как она в этом вертепе оказалась – непонятно, и почему морской волк не привел с собой всю стаю, то бишь еще пяток офицеров, – капитану тоже было невдомек.
Зато он с интересом наблюдал за происходящим. Морской волк Гоглидзе, сердито топорща усы, сидел за столиком и волком, а скорее даже акулой смотрел по сторонам. А посмотреть было на что. После начала съемки в зал спустились десяток пригожих девиц, чья профессия скромно именуется… хотя какая тут скромность – это были распутные девки из той, второй части трактира.
Девицы подсели к морякам и стали незамысловато играть, точнее, делать привычное дело – жеманничать, завлекать, строить глазки, громко смеяться, поигрывать плечиками, невзначай открывать щиколотки аж до самых колен.
На успевших подогреться «водой» моряков и грузчиков сие незамысловатое действо произвело нужное впечатление. И они стали недвусмысленно хватать девиц за филейные части, сажать себе на колени и поить водой. А потом и не водой.
Но внимание присутствующих все же было обращено на столик, где сидел морской волк Гоглидзе. Ротмистр, ставший временно лейтенантом, грозно смотрел на игравшего сутенера Никодима. И говорил ему, что негоже красть чужих девиц, да еще превращать их в путан.
Никодим, показывая всю подлую сущность сутенера, поигрывал бровями и, кривя губы, отстаивал свои интересы. Говоря иначе – не хотел возвращать похищенную княжну Диану.
Реплики актеров были сами по себе интересны, но послушать их целиком не получалось. Мешал Зинштейн. Стоя возле камеры с рупором, он руководил процессом с энергией и азартом.
– Кулаком по столу! Вот так! Еще раз! И взгляд вперить в его противное мурло! – демонстрировал знакомство с простонародным жаргоном режиссер. – И голову гордо вскинуть! Вскинуть, я сказал!.. Сутенер, губы криви, криви! Поиграй бровью, цыкни! И жест рукой! Жест! Так, хорошо! Эй, там, за пятым столиком! Не смотреть в камеры! И оставь ее платье, дубина! Так… хорошо! Хорошо! Привстаньте, князь! Еще! Выше! И за грудки его! И кортик вон! А… нет кортика! Ну тогда толкни его на стул! Вот! Вот! Вот так!.. Стоп, снято!
Короткая пауза, смена декораций – это Зинштейн обнаружил спрятанные бутылки виски и вина у матросов и потребовал убрать их. А также не трогать девиц. Требования были выполнены, но весьма неохотно. А взгляды статистов стали из довольных злыми. Но Зинштейн этого не замечал. Он опять побежал растолковывать задачи актерам.
Щепкин, пока было время, присматривал за Брауном и Скориным. Те сидели невдалеке, пили вполне приличное пиво и о чем-то говорили. Рядом с ними сидела Ольга Ванина, но потом ее позвал режиссер, и она отошла.
Капитан отметил улыбки на губах Брауна и Зинштейна, невольно нахмурился. Он подозревал обоих в пособничестве японцам, но теперь был вынужден изменить мнение. От Батюшина пришло сообщение о Брауне. Тот чист, аки слеза, ни в чем подозрительном не замечен, его поездка во Владивосток сопряжена с делами.
О Скорине опять ничего конкретного, в архивах контрразведки и охранки такого человека нет. А значит, он не был связан с врагами империи.
И все же Щепкин продолжал держать их в поле зрения. Уже по привычке.
– Как, командир, останемся еще? – подошел к Щепкину Белкин.
– Посмотрим немного. Наши все здесь, за консульством филеры следят. Вроде других дел нет, – негромко ответил капитан. – А ты бы проверил улицу.
– А что там?
– Лишних глаз нет?
Белкин без слов пошел к выходу. А капитан обратил внимание на зал. Зинштейн дал команду начинать съемки нового эпизода.
Появление Дианы совпало с падением из-за стола немного перебравшего подпольной водки грузчика. Он не попадал в кадр, однако Зинштейн отреагировал мгновенно.
– Уберите его быстро! Княжна, спускайся! Так, улыбку, улыбку! И печаль! Брови домиком! Вот так! Остановись, замри! Посмотри на возлюбленного, прижми руки к груди! Ах! Ах! Вот так! И лицо руками закрой! Никодим, не спи! Веди ее вниз. Хорошо! Вниз! Никому в камеру не смотреть! Оператор, крупный план княжны!
Диана была чудо как хороша в легком платье, в небольшой шляпке с вуалью, с обнаженными руками. Она играла радость, смущение, испуг, отчаяние, не переставая медленно спускаться по лестнице.
Сутенер Никодим вел ее под руку, злорадно ухмыляясь и поигрывая бровями. По команде Зинштейна он одернул Диану и не пустил к столу, за которым сидел грозный Гоглидзе.
Щепкин мимоходом подумал, что в отличие от ротмистра Диана была хорошо узнаваема и ее появление на экране синема может поставить крест на работе в контрразведке. Если начальство увидит фильм и решит, что это слишком… Но она и правда хороша! Капитан ощутил укол в груди, но тут же перед глазами промелькнуло лицо Акины, и боль прошла.
Второй эпизод сняли с одного дубля. Потом Щепкин вновь начал объяснять что-то актерам, а его помощник Леня Бровников через рупор объявил на русском и английском языках, что статисты должны вести себя прилично, им обещали бесплатную выпивку и закуску, но после съемок.
Вернулся Белкин, шепнул «все нормально» и отошел к Брауну со Скориным. Щепкин захотел подышать свежим воздухом и вышел на улицу.
Снаружи окончательно стемнело, и только фонари разгоняли тьму. В слабом свете были видны пролетки и дремавшие на козлах возчики. Малочисленные прохожие спешили по своим делам, бросая на яркую вывеску трактира любопытные взгляды.
Щепкин вспомнил свои прогулки по ночному Владивостоку и ту девушку, которую встретил у входа в ресторан и проводил потом до ее дома. Во мраке ночи она показалась молодому поручику очень похожей на Акину. Но это было только видением, днем он убедился в ошибке и своей холодностью вроде обидел ее. Зачем?..
Капитан очнулся от воспоминаний, еще раз глянул по сторонам, уже зорко, прицельно, потом поднял взгляд к небу и попробовал найти луну. Но небо было затянуто облаками, и луна плыла где-то за ними.
Из вестибюля вдруг раздались шум и крики, а потом кто-то уронил бутылку. Капитан потер руки и поспешил внутрь.
…Все началось с эпизода, где разгневанный князь Гоглидзе толкает подлого сутенера Никодима в грудь, возмущенный его условиями выкупа княжны Дианы. С первого дубля эпизод не сняли, Гоглидзе слишком тихо толкнул сутенера. Потом Никодим вместо стола с подпиленными ножками упал на стул. Третий дубль вроде бы сняли хорошо, но вот группа бандитов появилась за спиной князя слишком поздно. Опять переснимали.
К тому моменту подогретые статисты, которым порядком надело сидеть сиднем даже в предвкушении платы, стали более активно реагировать на происходящее.
И когда один из бандитов не слишком удачно упал под ноги матросов, те подняли его и показали, как надо бить на самом деле. Актер от приличного тычка отлетел к другому столику, там его пихнули к третьему. Получивший два тумака актер встретил нового статиста ударом в лоб.
