К. Харрис - Когда умирают боги
— Не понимаю, — сказал главный констебль, подходя к Себастьяну. — Камни здесь не мокрые. Его не могло смыть приливом. Что же случилось?
Себастьян посмотрел на кровавый след, ведущий к краю воды, и промолчал.
ГЛАВА 63
Виконт Девлин проковылял через вестибюль, хлюпая сапогами, оставлявшими на мраморном полу из черно-белой плитки вонючие мокрые следы. Без галстука и головного убора, в разорванной и грязной одежде, издававшей малоприятные запахи. Камердинера наверняка хватит удар от такого вида.
Моури остался у дверей, стараясь не приближаться к хозяину.
— Немедленно пришлите ко мне Седлоу, — велел Себастьян, направляясь к лестнице.
— К сожалению, я должен сообщить вашей светлости, что Седлоу сегодня днем оставил свой пост, — произнес дворецкий деревянным голосом.
Себастьян замер, потом тихо рассмеялся.
— Ну конечно. Тогда придется обойтись кем-то из лакеев. А еще мне нужна горячая ванна. Быстро.
— Слушаю, милорд. — Моури отвесил величественный поклон и удалился.
Тщательно вымывшись, Себастьян принялся густо наносить травяную мазь из аптеки на многочисленные порезы и царапины, когда в дверь гардеробной постучал Том.
— Я узнал, что вы хотели, насчет леди Куинлан, — сказал мальчик, бросив на лакея Эндрю ошарашенный взгляд.
— Да? — откликнулся Себастьян, не оборачиваясь.
— В прошлую среду она устраивала у себя в доме научную демонстрацию — явился какой-то тип с целой кучей стеклянных трубок, заполненных жидкостью самых диких цветов, все они пенились и дымились. Горничная рассказывала, как боялась, что они взорвут весь дом еще до окончания сеанса. Ее светлость весь день провела дома. Она даже сама помогала готовить смеси.
Том замолчал, наморщив нос.
— Чем это пахнет?
— Канализацией, — ответил Себастьян, надевая через голову тонкую рубашку.
Том воспринял сказанное без комментариев.
— А вас, видно, это не удивляет, — сказал мальчик, не скрывая разочарования.
— Да. Я уже знаю, кто убил Гиневру Англесси.
Себастьян явился на Керзон-стрит. Одли-хаус был погружен в темноту и тишину. Одетый в элегантные бриджи до колен и вечерний камзол с длинными фалдами, он поднялся по пологим ступенькам на крыльцо и увидел, что дверь не заперта. Себастьян на секунду замялся, прислушиваясь к тишине, после чего толкнул тяжелую дверь и вошел в дом.
Ступив в темный вестибюль, он заметил в глубине дома слабое мигание свечи и пошел на огонек. Свет горел в библиотеке, там на камине был зажжен одинокий канделябр. Рядом стоял шевалье, повернувшись спиной к двери, и перебирал бумаги на столе.
— Все ваши слуги куда-то исчезли, — сказал Себастьян, прислоняясь к дверной раме.
При звуке его голоса шевалье вздрогнул и резко обернулся, лицо его было бледно и напряженно.
— Сегодня днем мать рассчитала всю прислугу.
— Уезжаете?
Вардан снова повернулся к письменному столу.
— Да, уезжаю.
— Граф Портланд мертв.
— Хорошо, — сказал Вардан, запихивая бумаги в лежащий на столе ранец.
Себастьян оттолкнулся от двери и вошел в комнату.
— Он не убивал ее.
— Я знаю.
Себастьян подошел к холодному камину, не сводя взгляда с зеркала над каминной доской, в котором отражалось мигающее пламя свечи.
— Расскажите мне о письме из Савойи.
— Что вам удалось узнать?
— О плане свергнуть регента? Не много. Меня касается только то, что случилось с Гиневрой Англесси. Как к ней попало письмо?
На секунду ему показалось, будто шевалье не намерен отвечать. Но тут Вардан отвернулся от стола и, закрыв лицо руками, шумно вздохнул.
— В субботу, накануне ее смерти, мы встретились в таверне возле Ричмонда.
— Понятно.
Вардан опустил руки, потерев ладонями лицо.
— Я знаю, о чем вы думаете, но все было не так. Едва она зачала ребенка, мы стали встречаться как друзья. Она говорила, что иначе это было бы предательством по отношению к Англесси. В ту субботу мы прогулялись по парку, потом заказали чаю в отдельной гостиной местной таверны. Накануне ночью я почти не спал, а после прогулки по свежему воздуху уснул в кресле. Но сначала снял камзол и куда-то швырнул. — Его губы дрогнули в слабой улыбке, которая тут же пропала. — Гин всегда была очень аккуратной. Она подобрала с пола камзол, собираясь просто повесить его. Тогда письмо и выпало из кармана.
— Она прочла его?
— Да. Впрочем, на нее это было не похоже. Наверное, в последнее время она видела в моих действиях что-то подозрительное. А тут еще печать Савойи… в общем, она не смогла удержаться.
— И призвала вас к ответу?
Вардан кивнул.
— Когда я проснулся.
Он прошелся по комнате и остановился у длинного библиотечного стола, начав одной рукой перебирать книги, разбросанные в беспорядке по блестящей столешнице.
— Она пришла в ужас от наших планов. До сих пор не понимаю почему. К династии Ганноверов она никогда не питала ничего, кроме презрения. В их семье даже жила легенда, будто какая-то ее прапрабабушка была любовницей Якова Второго. Но она только и могла говорить, что о несчастье, которое принесет людям война… ну и, разумеется, о моем риске. Я попытался убедить ее, что избавиться от принца-регента — единственный способ спасти Англию, удержать страну от жестокой революции, как это случилось во Франции.
— Она не поверила?
— Нет. — Он глубоко вздохнул. — Никогда не забуду ее взгляд. Она смотрела на меня как на чужака, которого видела впервые в жизни.
— Зачем она забрала письмо? — мягко спросил Себастьян.
— Если честно, я уверен, она не собиралась этого делать. Просто в пылу спора она отбросила письмо, как что-то нечестивое, к чему она не могла больше прикасаться. Единственное, что мне приходит на ум, — письмо, должно быть, застряло в складках ее плаща. Когда Гин уходила, то плащ не надела… просто схватила его и выбежала вон. Я не знал, что письмо пропало, хватился его не сразу.
— Неужели вы думали, что она вас предаст?
— Нет. Но когда я попытался связаться с ней, она отказалась видеться со мной. Мне пришлось буквально подкараулить ее на улице однажды утром, когда она отправлялась на прогулку в парк. Гин поклялась, что уничтожила письмо, как только обнаружила, что случайно его унесла. — Он помолчал, с трудом сглотнул. — А потом она сказала, что никогда больше не хочет меня видеть.
Себастьян не сводил внимательного взгляда с профиля молодого человека.
— Но, когда вы рассказали своей матери, что письмо уничтожено, разве она вам не поверила?
Лицо его исказилось от боли.
— Нет.
— И тогда ваша мать написала Гиневре записку, подделав ваш почерк, и попросила ее привезти письмо в Смитфилд. Только Гиневра не выполнила просьбы. Не могла ее выполнить, потому что успела уничтожить письмо. Но ваша мать все равно ее убила.
— Да, — с трудом прошептал Вардан. — Она сказала, что не может позволить Гиневре жить. После того, что Гин узнала.
— Когда вы обо всем догадались?
— Сегодня днем. Когда увидел записку и услышал от вас об ожерелье. Я пришел домой и откровенно с ней поговорил. Мать даже не пыталась ничего отрицать. Заявила, что сделала все это ради меня. — Он судорожно вздохнул. — Господи, помоги. Она сделала это ради меня.
— Ваш отец был связан кровными узами с Савойской династией?
Вардан повернул голову и посмотрел на Себастьяна, слегка прищурившись.
— Да, хотя к Стюартам он не имел отношения. Как вы узнали?
— Однажды в разговоре вы обронили замечание насчет обедневших родственников королевских кровей. Что вам обещали в обмен на вашу поддержку? Богатую жену?
Высокие скулы вспыхнули румянцем.
— Да.
— Не удивительно, что Гиневра не захотела вас больше видеть.
— А что мне еще оставалось делать? — вскипел Вардан, отходя от окна. — Провести остаток жизни в бедности, дожидаясь смерти Англесси? Да он спокойно мог прожить лет двадцать или тридцать.
— Или умереть еще до конца лета.
Вардан дернул головой, словно получил пощечину.
— Она никогда ничего подобного не говорила. Впервые слышу это от вас — Он тихо и невесело рассмеялся. — А знаете, что она сказала в последнюю нашу встречу? Она радовалась, что отец в свое время не позволил ей выйти за меня. Она сказала… она сказала, что любила меня всю жизнь, но только теперь поняла, что мальчик, в которого она влюбилась, вырос, но так и не стал мужчиной. Настоящим мужчиной был тот, за кого она вышла замуж.
В комнате повисла тяжелая, зловещая тишина.
— Где сейчас ваша мать? — спросил Себастьян.
— Наверху.
Себастьян направился к двери, но остановился на пороге и оглянулся на человека, который по-прежнему стоял возле письменного стола, крепко зажав в кулаке ремни ранца.
