Наталья Андреева - Мы поем глухим
Дело уже шло к вечеру, жара спала. Весна здесь была прекрасна! А с веранды открывался такой дивный вид…
Через полчаса Александра почти уже успокоилась. Что сделано, то сделано. Эрвин наверняка уже про нее забыл.
Барон Редлих испытывал странное чувство. Будто все это однажды уже было. Посреди его гостиной стоял огромный месье Дидон. Барон нарочно смотрел прямо перед собой, чтобы не задирать голову и не выглядеть нелепо. Однако сесть он своему гостю не предложил.
— Что привело вас в мой дом? — кисло спросил он.
— Я хотел выразить вам свою признательность, господин барон, — подобострастно склонился папаша Базиль. — Вы не отдали меня под суд, и благодаря этому я и моя дочь Тереза сейчас процветаем. Я хотел бы ответить вам тем же: предупредить несчастья, которые могут с вами случиться. В Париже сейчас крайне неспокойно. Моя агентура…
— Я и без вас это знаю, — оборвал его барон. — Моя агентура не хуже вашей! Даже мои бывшие друзья, банкиры, недовольны тем вниманием, которое мне уделяет король! Я знаю, что происходит на так называемых банкетах! Политические собрания под видом приемов и застолий! Не беспокойтесь: я уже принял меры.
— Как я понимаю, господин барон не нуждается в моей помощи?
— Нет! Это все?
— Почти, — папаша Базиль склонился еще ниже и сказал еле слышно: — Если господин барон все еще интересуется некой особой, то я мог бы назвать ее местоположение…
— Она что, вступила с вами в переписку? — с усмешкой спросил барон.
— О нет! Мадам для этого слишком горда. Но я счел, что дело, которое мне поручили, не закончено. И я навел справки. Потом я совершил небольшое, по сравнению с моим прошлым, путешествие. И проверил полученные мною сведения. Я, господин барон, все привык делать на совесть. С ней я не виделся, но я виделся с ним.
— Вот как? — желчно спросил барон. — Судя по тому, что вы все еще живы, месье Соболинский уже не так сильно влюблен.
— Скорее, зол. И дня не проходит, чтобы мадам не упомянула ваше имя, — вкрадчиво сказал месье Дидон. — Угодно вам знать подробности?
— Нет! — резко ответил барон Редлих.
— Тогда я не смею больше злоупотреблять вашим временем, — месье Дидон, все так же согнувшись в поклоне, попятился к дверям.
— Стойте! — когда массивная фигура сыщика почти уже скрылась в коридоре, барон не выдержал. — Вернитесь! — велел он. — Сядьте!
Месье Дидон проворно опустился в кресло.
— Вы ведь хотите продать мне эти сведения? — сыщик кивнул. — Я их покупаю! Ваша цена?
— Как и тогда: двадцать тысяч франков. Хотя, по совести, надо было бы спросить тридцать.
— Сидите здесь! — велел барон и вышел из кабинета.
«Те-те-те… — с усмешкой подумал папаша Базиль. — Видать, костер догорел, но угольки-то еще тлеют! Ежели мадам хорошенько на них подует, глядишь, огонь заполыхает пуще прежнего. Только захочет ли она? Впрочем, это уже не мое дело…»
— Вот ваши деньги, — барон сунул ему пачку банкнот. — Двадцать тысяч франков. Я думаю, этого достаточно. Итак: где они?
— На острове Капри.
— В каких они отношениях?
— В самых плохих, господин барон. Я говорил с горничной мадам, та поведала мне, что ее господа чуть ли не каждый день ссорятся.
— Ты мне лжешь! Она меня бросила и уехала с ним! Чего я не дал ей? И чего бы еще не мог ей дать из того, что только может пожелать женщина? Такие поступки совершают лишь от сумасшедшей любви!
— Значит, графиня излечилась от своего безумия, господин барон.
— Но мнет-о что до того? — неприятно усмехнулся барон Редлих. — Вот уже три года я живу спокойно. Я вполне счастлив своим нынешним положением, — спокойно сказал он.
— Вам решать, сударь, — месье Дидон не спеша поднялся. — В конце концов, вы теперь знаете, где она.
На этот раз барон Редлих его не остановил. какое-то время он сидел в задумчивости. «Я ведь скоро уезжаю, — размышлял он. — Я покидаю этот континент, и напоследок мне не мешало бы с нею увидеться, чтобы еще раз проверить свои чувства. Я должен быть уверен в том, что эта женщина мне отныне безразлична».
…Когда на горизонте показались скалы острова Капри, барон отчего-то заволновался. Он стоял на палубе трехмачтового корабля и с удовольствием дышал морским воздухом. Погода была прекрасная.
Приехав, он долго и с интересом осматривал остров. Как человек предприимчивый, барон Редлих сразу оценил его выгодные стороны.
«При серьезном вложении денег и надлежащей рекламе Капри мог бы стать одним из самых модных курортов во всем Средиземноморье. Остров слишком мал, чтобы привлечь толпы простолюдинов своей дешевизной и доступностью, зато достаточно элитарен, дабы сделаться местом уединения для фешенебельной публики, уставшей от городской суеты».
Поросшие соснами, имеющими подчас весьма причудливую форму, скалы Капри так и просились под белоснежные виллы. Яркие цветы и сочные южные краски радовали глаз. Барон невольно почувствовал, как желчность его проходит.
Он решил поужинать на берегу, где нашел крохотную, но очень уютную таверну. Подавали, само собой, дары моря, только что пришли с дневным уловом рыбаки, и их добыча отправилась прямиком в котел. Аппетитный запах похлебки и привлек Эрвина Редлиха. Видимо, желая угодить знатному гостю, хозяин, усатый пожилой итальянец, подавая ужин, сказал:
— Здесь есть на что посмотреть, господин барон. Остров маленький, это правда, но зато полный загадок.
— Откуда ты знаешь, что я барон? — невольно улыбнулся он.
— Так ведь ваш экипаж уже по всему побережью растрезвонил, что приехал сам барон Редлих! Такой большой и красивый корабль не часто заходит в нашу гавань. Поэтому мы хорошенько их допросили, ваших моряков. Не знаю, синьор, что вас сюда привело, только обязательно сплавайте в Лазурный грот. Место, как все говорят, заколдованное, — таинственно понизил голос хозяин таверны, — зато, по слухам, недавно там завелась золотоволосая сирена…
— Сирена? — насмешливо улыбнулся барон. Он давно не говорил по-итальянски, поэтому не был уверен в значении слова. — Что ты имеешь в виду? какую-нибудь диковинную рыбу?
— О нет! Это не рыба! Женщина дивной красоты. Бедный Антонио, мой племянник, что родом из Неаполя, влюбился в нее без памяти. Она облюбовала Лазурный грот, и коли вы не боитесь…
Барон не выдержал и рассмеялся.
— Отвезешь меня туда? — смеясь, спросил он. — Или пусть Антонио отвезет.
— Антонио болен, синьор, — вздохнул хозяин таверны. — Он тоскует. Золотоволосая сирена, видать, совсем его околдовала. Но будьте покойны: я вам найду кого-нибудь, кто вас отвезет.
— Только уж, голубчик, сделай так, чтобы я не пожалел о потраченных деньгах. Я хочу увидеть эту вашу сирену.
— Приходите завтра на берег к моей таверне часика эдак в три. Погода хорошая, думаю, вы увидите то, что хотите.
«Как же суеверны эти рыбаки, — с улыбкой думал барон Редлих, совершая перед сном прогулку по палубе. Звезды были такие яркие, каких он не видел уже давно. — А может, я просто их не замечал? Такое ощущение, что я попал в прошлое. Я почти уже начал забывать Париж…»
На следующий день около трех часов дня барон сидел в лодке и плыл, как ему сказали, к месту упокоения духов.
— Вон он, Лазурный грот, — через плечо кивнул лодочник на низкий, чуть больше метра в высоту, вход. — Только внутрь я не погребу, и не просите!
— Так не пойдет, — нахмурился барон. — Я приехал, чтобы увидеть сирену!
— А ну как она утянет нас на дно? — в ужасе спросил лодочник.
— Да ты, братец, трус! — барон поспешно начал раздеваться.
В конце концов он остался в одних панталонах. Лодочник смотрел на него с ужасом.
— Жди здесь! — велел ему барон и без раздумий прыгнул в воду.
Вода была прохладной, и он поплыл очень быстро, чтобы согреться. У самого входа Эрвин Редлих нырнул и вынырнул уже в пещере. И не пожалел, что сюда приплыл. Он словно бы очутился в лазурной сказке.
В этот момент он услышал, как испуганно вскрикнула женщина. Барон повернул голову: в двух метрах от него была лодка. Он невольно вздрогнул — в пещере и в самом деле оказалась сирена! Ее серебряные волосы были похожи на нимб. Чтобы развеять этот миф, барон несколькими сильными гребками преодолел расстояние, отделяющее его от лодки, и схватился за борт.
— Сударь, вы потопите лодку! — сердито сказала сидящая в ней женщина.
— Александрин?! — он чуть не рассмеялся. Ну, конечно! Кто еще из женщин способен на путешествие в пещеру духов?!
Барон подтянулся на руках и, несмотря на протесты лодочника и Александрин, залез в лодку.
— Извините, но мне очень холодно, — сказал он, в самом деле стуча зубами. — Мой лодочник, в отличие от вашего, мадам, оказался трусом.
— Антонио, греби к выходу! — сердито сказала Александра. И велела барону: — Лягте на дно!
