Тайна поместья Эбберли - Кейт Латимер
– Даже не верится… – сказала она. – Вот Уилсон удивится! – Она перевела глаза на Айрис и пояснила: – Мисс Фенвик звонила, горничная леди Клементины. Я думала… Ох… Боялась, её и в живых-то уж нет. Она очень старенькая. Я вам рассказывала про неё…
– Её же инспектор Годдард искал, найти не мог! – воскликнула Айрис.
– А она сама позвонила, представляете? Она, оказывается, живёт с троюродной сестрой на её ферме в какой-то глуши. И вот объявилась! Телевизора у них нет, радио тоже редко слушают… Она даже не знала, что леди Клементину нашли. Сегодня где-то услышала. Плачет, говорит, даже на похороны не успела… Бедная! Она же с рождения её растила!
Айрис вздохнула.
– Может быть, она всё равно приедет? Сможет прийти на кладбище…
– Так она поэтому и звонила. Сказала, чтобы её в Стоктоне с поезда встретили. – Миссис Пайк всплеснула руками: – Ох, я вас заболтала опять! Вы же по делу пришли.
– Не совсем по делу… Даже не знаю, как и сказать. Очень странный вопрос, но у меня так и крутится в голове одна дата, и не могу вспомнить, что это такое. Может быть, вы знаете… Двадцать второе февраля.
– Конечно, знаю, – не задумываясь, ответила миссис Пайк. – Это день рождения сэра Дэвида.
Глава 20
Обыск
Айрис подумала, что не может дышать, – как будто что-то ударило её изнутри. Ужасная догадка.
Одно мгновение ей казалось, что все те нити, что она нащупывала и распутывала, расплелись – и она увидела весь узор. Но в следующую секунду они стянулись в какой-то невообразимый узел. Такой, что невозможно развязать.
– Вы уверены? – произнесла Айрис плохо слушающимися губами. – Это точно?
– Разумеется, я уверена, – ответила миссис Пайк почти обиженно. – Как бы я могла спутать? Мы же всё планируем заранее, продумываем стол, принимаем гостей. Если тут празднуют, а не в Лондоне, конечно.
Странное совпадение… Могло оно быть не просто совпадением?
– А где он родился? – задала Айрис вопрос, который должен был разрешить её сомнения окончательно. – В Лондоне или здесь?
– Ох… – выдохнула миссис Пайк. – Как же его, дай бог памяти!.. Городок какой-то под Лондоном. Стратфорд!
Кровь бросилась Айрис в голову. Этого не могло быть, просто не могло быть! Дата рождения могла совпасть случайно, но ещё и место… Таких случайностей не бывает.
– Но как?! – спросила она. – Не понимаю…
– Там такая история… – протянула миссис Пайк. – В доме её вспоминать не любили. Я здесь лет шесть или семь проработала до того, когда узнала. Приятного мало, надо сказать.
Айрис не пришлось долго уговаривать миссис Пайк. Та охотно делилась историями из жизни хозяев – при условии, что это не выставляло их с плохой стороны. Из спутанного рассказа – миссис Пайк несколько раз исправляла саму себя или возвращалась к началу истории, потому что забыла упомянуть что-то важное, – Айрис поняла следующее.
Когда леди Клементина была на последних месяцах беременности, она навещала свою тётку, графиню Гвендолин Шелторп, чей день рождения ни в коем случае нельзя было пропускать… Айрис понаблюдала за графиней во время похорон: все подчинялись ей беспрекословно. Она была властным матриархом не только Шелторпов (семьи своего мужа), но и Ситонов – по праву рождения в этой семье. До родов было ещё несколько недель, и после празднования леди Клементина осталась погостить в поместье. Её муж пробыл там два дня и уехал. У него возникли срочные дела на одном из предприятий, но ходили слухи, что он оттуда просто сбежал: Гвендолин Шелторп его недолюбливала и даже не пыталась это скрыть. Она считала, что Клементина, дочь графа Ситона и её родная племянница, должна была и замуж выйти самое меньшее за графа… А с таким приданым могла бы стать даже герцогиней. Брак с жалким баронетом, к тому же небогатым, казался графине мезальянсом. Двадцать четвёртого февраля леди Клементине нужно было быть в Лондоне на каком-то другом празднике или приёме. Во время беременности её ужасно тошнило в машинах, поэтому двадцать второго февраля она отправилась в Лондон на поезде, и отправилась одна, потому что родов так скоро никто не ждал. В пути у неё начались схватки. До Лондона было близко, так что она решила, что в запасе ещё несколько часов и она доберётся до дома. Ей многократно предлагали сойти с поезда раньше, но она упорствовала до последнего. В конце концов, когда оставалась всего одна станция до вокзала Ливерпуль-Стрит, стало понятно, что ждать больше нельзя. С поезда пришлось сойти в Стратфорде, и со станции её быстро доставили в больницу.
Айрис представляла, что леди Клементина чувствовала: она и без того была напугана, мучилась от боли, и к тому же ей предстояло рожать не с заботливой акушеркой у себя дома, зная, что, если что-то пойдёт не так, к ней немедленно прибудет доктор из лучшего в городе госпиталя, а в крошечной старой больнице, куда в случае обычных родов попадали или очень бедные, или безмужние[15].
Родные хотели забрать леди Клементину из больницы на следующее утро после родов, но и она, и преждевременно родившийся ребёнок были так слабы, что доктора не рискнули такое одобрить. Спустя неделю леди Клементину всё же перевезли в госпиталь в Лондоне, и там они с Дэвидом пробыли ещё почти месяц. Но родился он в Стратфорде. В том самом Стратфорде.
Поговорив с миссис Пайк, Айрис поднялась к себе в комнату. Ей надо было подумать. Хорошенько подумать, и чтобы никто не мешал.
Она не верила в такие совпадения.
Тони Хьюз и Дэвид Вентворт родились в один день в одной и той же больнице. Так что если Руперт и был тем самым Тони Хьюзом, то леди Клементина усыновила вовсе не случайного ребёнка. Возможно, она знала его мать… Насколько Айрис могла судить, было очень маловероятно, что в Стратфордском госпитале были палаты для одного человека. У леди Клементины были соседки…
И что дальше?
Она два года спустя усыновляет ребёнка одной из этих женщин. Зачем?
А что, если детей перепутали?
Но тогда их надо было бы поменять, как в случае Бамбергеров и Уоткинсов, а не забирать обоих себе. Но на каком основании она могла бы их поменять? Если то, что рассказал инспектор Годдард, – правда, то в начале сороковых у людей и мыслей не было, что родство можно точно установить научными методами.
А Руперт, получается, изучал статьи по генетике и читал про Бамбергеров и Уоткинсов, потому что знал про общую дату рождения? Знал, что усыновлённый ребёнок мог быть на самом деле родным и это в скором будущем можно будет доказать?
А что, если…
Айрис даже боялась о таком думать.
Она сняла колпачок с ручки, чтобы записать свои версии в блокнот, но тут же отложила. Из-за дверей доносился шум – редкое дело в этом доме (если не считать плача Мэтью).
Кто-то – судя по интонациям, Мюриэл – был очень возмущён и яростно что-то выговаривал.
Айрис осторожно приоткрыла дверь в коридор.
Она подумала, что Мюриэл отчитывает горничную или, в крайнем случае, свою дочь, но в коридоре, к удивлению Айрис, стояли миссис Пайк, инспектор Годдард и детектив-сержант Леннокс.
Годдард и его сержант были настроены довольно решительно, а миссис Пайк пряталась за их спинами с таким видом, точно ей хотелось немедленно исчезнуть отсюда. Куда угодно. Хоть под землю провалиться.
Мюриэл Вентворт стояла в дверях своей комнаты, широко разведя руки, чтобы преградить вход в неё, – точно если бы она этого не сделала, то полицейские прошмыгнули бы сбоку.
– Вы не имеет права обыскивать мои вещи! – негодующе кричала Мюриэл. – Я знаю свои права! Никому не разрешается прикасаться к личным вещам без согласия владельца. Я подам жалобу, будьте уверены!
– Хорошо, миссис Вентворт, – сказал Годдард. – Я хотел обойтись без ордера, но если вы настаиваете, детектив-сержант Леннокс сейчас отправится в Стоктон и получит ордер. На это уйдёт самое меньшее три часа. Вам в это время нельзя будет находиться в комнате, вы будете под постоянным наблюдением констебля. Дверь в вашу комнату тоже. – Инспектор Годдард повернулся к миссис Пайк. – В комнате ведь нет смежных дверей?
– Нет, – подтвердила миссис
