Евгений Сухов - Король медвежатников
Брр!
Ну, не везет ему с этими злачными заведениями!
У самого уха бахнул выстрел. Чернопятов увидел, как незнакомец, сделав нетвердый шаг, стал заваливаться на правый бок. Неровно, пытаясь сохранить равновесие, он качнулся еще раз, выпрямляясь, а потом неудержимо, будто подгоняемый какой-то неведомой силой, попятился назад к двери. Стукнувшись спиной о косяк, принялся медленно, как бы неохотно, сползать на пол.
Застыв, Чернопятов никак не мог оторвать взгляда от красного пятна в середине груди, которое, просачиваясь через ткань, все более расплывалось, заливая белую рубашку.
— Ну, чего встал?! — услышал Чернопятов возглас над самым ухом. — Беги! Народ набежит!
Повернувшись на голос, Чернопятов увидел одного из громил, сидевших за столом. Он выглядел совершенно трезвым. Трудно было поверить, что он выпил целый литр «белоголовки». «А может, в бутыли была вовсе и не водка?» — неожиданно осенило Чернопятова.
— Бегу! — метнулся Чернопятов к двери.
— Да не сюда! — ухватил громила Чернопятова за плечо. — Во двор, через кухню!
«Черт бы побрал все эти злачные заведения», — обернулся через плечо Чернопятов.
Громила бежал быстро по узкому коридорчику, увлекая за собой Чернопятова. В одном месте он чуть было не упал, споткнувшись об огромную кастрюлю.
Выбежали во двор, малость отдышались.
— Туда, — указал громила на забор. — Там проем. И дворами на соседнюю улицу. Только ты не меньжуйся да поторапливайся!
— А с трупом-то что делать? — спросил Чернопятов, нырнув в проем.
— Не переживай, не залежится, — успокаивал громила, устремившись следом. — Без присмотра не останется. Парамон своих людей не оставляет, даже мертвых… Найдутся добрые люди, позаботятся о нем. Свалят в овражек, присыпят землицей, и дело с концом. — И, широко улыбнувшись, добавил: — Грачевка район особенный, полиция сюда заглядывает редко. Здесь чуть ли не каждый день убивают. — И, окончательно отдышавшись, добавил: — Привет тебе от Вольдемара.
Глава 15 Оставьте нас наедине!
С Вольдемаром Георгий Чернопятов познакомился полгода назад…
На улице Риволи был отличный ресторан. Трудно было встретить в Париже русского, который не побывал бы здесь хотя бы однажды. Изюминка заведения заключалась в том, что кроме отменных поваров в ресторане играли скрипачи-мадьяры, почти не отличимые от цыган. А танцовщицы в длинных платьях, с головы до ног увешанные золотыми украшениями, были в точности такие же, к каким купцы привыкли в прославленном «Яре». А потому, несмотря на французские разносолы, ресторан был насквозь пропитан русским духом.
Еще он был знаменит тем, что в нем любили посидеть российские революционеры. Ужинали они всегда с размахом, в больших и шумных компаниях. Создавалось впечатление, что в Российской империи они занимались правонарушениями лишь затем, чтобы уехать в Париж, где вдали от царской охранки и батенькиной опеки можно спокойно наслаждаться сытной кухней и таскаться по изысканным борделям.
Как правило, молодые, задорные и жизнерадостные, они устраивали в ресторанах такие представления, от которых становилось весело даже официантам, привыкшим за время работы к диковинным выходкам посетителей. Самая невинная шутка революционеров состояла в том, что графин с водкой, под громкие хлопки и одобрительные выкрики, выливался за шиворот малопьющему товарищу.
Жили они весело и, в общем-то, интересно. Некая маленькая колония в центре Парижа со своим бытом и нормами поведения. И, глядя на этих, подчас очень милых и приятных людей, трудно было поверить, что они, рискуя жизнью, подкладывали бомбы под кареты великих князей и столичных градоначальников. В обществе молодых людей всегда вертелось несколько девушек весьма недурной наружности. С мужчинами они вели себя необыкновенно раскованно, легко впитав в себя атмосферу такого свободного города, каким был Париж. Девушки не обременяли себя светскими условностями, их частенько можно было встретить в обществе разных мужчин. Чернопятов не удивился бы, если б услышал о том, что революционеры, поправ мораль, проживают в повальном грехе.
А собственно, какое ему до всего этого дело!
Среди революционеров выделялся молодой эсер с благородной осанкой и чертами лица настоящего аристократа. Несмотря на молодость, он отпустил густую бороду и усы. Звали его Вольдемаром. Спокойный, надменный взгляд. Возможно, на женщин он и производил впечатление, но у мужчин вызывал невольный и понятный протест. Поговаривали, что он отпрыск одного из московских князей. Возможно, что слух имел под собой основания.
Именно Вольдемар и возглавлял группу революционеров. Георгий успел заметить, что молодые люди постоянно нуждаются в деньгах. Что, в общем-то, неудивительно при такой жизни, — развлечения всегда требуют немалых средств. Присмотревшись повнимательнее к образу жизни Вольдемара, Чернопятов сделал для себя невероятное открытие: молодой эсер немногим отличался от медвежатников: он не только разрабатывал операции по захвату наличности в банках, но и частенько лично участвовал в подобных экспроприациях рядовым боевиком. Конечно, некоторая часть средств шла на распространение партийной литературы, но подавляющая доля оседала в бездонных карманах Вольдемара, который, не проявляя особой фантазии, умудрялся спускать деньги с приятелями в многочисленных ресторанах Парижа. Судя по тому, как он одаривал многочисленных пассий огромными букетами роз, в деньгах он не нуждался. А если все-таки безденежье настигало его, то он, не выбирая выражений, подступал к российским толстосумам, безмятежно разгуливающим по Елисейским полям, и требовал деньги на революционное движение. Для пущей убедительности он заверял, что лично знает имена некоторых отказчиков, которых после подобного разговора находили на дне Сены.
Глядя в холодные глаза Вольдемара, не поверить в грозное обещание было невозможно. И купцы облегчали свою мошну с такой радостью, с какой бросали букеты цветов к ногам танцовщиц в «Мулен Руж».
Профессиональным революционером Вольдемар сделался не сразу.
С помощью частных сыщиков Чернопятову удалось узнать, что господин Вольдемар появился в Париже пять лет назад, сбежав от опеки строгого папеньки, который никак не хотел разделять его революционных настроений. При этом сынуля прихватил с собой часть фамильных драгоценностей.
Жизнь во французской столице настолько увлекла и закружила его, что от денег, которых хватило бы на целое десятилетие, он умудрился избавиться в ближайшие полгода. Следующие два месяца он перебивался у приятелей и ночевал в третьеразрядных гостиницах. Позже он перебрался к одной пожилой итальянской княгине, которая с помощью русского мальчика вознамерилась продлить угасающую молодость.
С год он повсюду следовал за графиней послушной собачонкой. Ее престарелые подруги с интересом разглядывали высокого молодого человека, в жилах которого, по словам княгини, текла кровь Рюриковичей.
Все эти месяцы Вольдемар вел себя, как настоящий жиголо, сумев выкачать из скуповатой княгини почти полмиллиона. А когда ему надоела роль пай-мальчика, он сбежал от похотливой особы, прихватив с собой большую шкатулку с бриллиантами.
Именно княгиня была его первой настоящей жертвой. Следующие два года сиятельный князь промышлял тем, что разъезжал по всей Европе, знакомился с богатыми пожилыми дамами, изнывающими от скуки и тоскующими по крепкой мужской ласке, и находил в их дворцах желанное тепло и уют. Женщины, не веря в свалившееся на их голову счастье, относились к юному Вольдемару с трепетом, крепко замешанным на материнском инстинкте.
Впрочем, Вольдемар умел нравиться, этого у него было не отнять. Кроме способности вести тонкие разговоры во время долгих прогулок и таланта грубовато, но чувственно шутить в постели, он обладал даром настоящего рассказчика и мог заполнить паузы во время званых обедов весьма занимательными рассказами. Женщины, заметив его природное очарование, старались непременно заполучить его в собственность, пусть даже ненадолго. Он же останавливался на одной даме, как правило, на самой богатой, хотя и не всегда молодой и привлекательной. Вольдемар с месяц терпеливо отрабатывал сытый белый хлеб. А потом, прихватив золото, драгоценности, благополучно перебирался в очередную европейскую столицу.
Когда уже не осталось крупного города, в который он не наведался бы, Вольдемар начал всерьез задумываться о собственном будущем, понимая, что роль жиголо не для него. Тогда-то и произошла его встреча с одной из революционерок, которая вместе с французскими открытками вольного содержания подсовывала ему брошюрки о классовой борьбе. И уже совсем скоро его заела революционная бацилла, с легкостью отыскавшая в его мятежной душе благодатную почву.
