Дж. Лэнкфорд - Украденный Христос

Ага, похоже, Росси платил ей!.. Милая подробность.

Сэм отозвался, что будет последним кретином, если позволит себе взять хоть цент из ее денег.

Так они и болтали, сидя под деревом, радуясь теплому дню. То и дело их руки и ноги соприкасались, но им как будто не было дела до этого, словно брату с сестрой. Очень трогательно.

Под эту незатейливую беседу Джерома Ньютона начало клонить в сон. Дальше можно уже не слушать, решил он. Фотографии у него в кармане, заголовок готов. Ему все известно, на руках снимки. Росси не отвертится: он, Джером, получит разрешение на интервью с настоящей матерью клона и право снимать на родах.

Сюжет уже привлек внимание общественности, оставалось только делать на нем прибыль. Всего за неделю горстки богомольцев выросли до размеров многотысячных толп. Ночами участники митингов разбредались по паркам, лугам и полям со свечами в руках, молясь о грядущем Господе. Властям это стало действовать на нервы. Дошло до того, что в ряде стран для разгона молитвенных сборищ вызвали войска особого назначения. Некий защитник христианского права объявил происходящее пустым спектаклем, поскольку в Библии-де ни слова нет о клонировании. Католицизм и иудаизм пока благоразумно молчали. Ньютон знал, что надолго их не хватит. Что они предпримут, если Иисус на самом деле возродится? Кто будет ходить к ним на проповеди? Кому будет дело до президентов, полиции, судей – самой королевы, явись на землю Сын Божий? Кто пойдет в церковь, если всяк верующий постарается быть ближе к Нему? С каждым вопросом – как сделать жизнь праведной, как молиться, как чествовать Бога – люди обратятся к Христу, а не к священникам. Какие из религий он отвергнет? Вот, что пугало церковников больше всего. Интересно, велит ли новый мессия пополнить церковную казну? Джером усмехнулся. Ему было не жаль их. Сами заслужили – тем, что верили мифам про боженьку.

Джером так размечтался, что чуть не прослушал слова горничной:

– Сэм, начинается.

Журналист прибавил громкость и поднес к глазам бинокль. Сэм вскочил.

– Пойдем, я провожу тебя в дом.

Он попытался поднять ее на ноги, но Мэгги стала отбиваться, и в конце концов Сэм оставил ее лежать на боку, а сам опустился рядом, утешая ее.

– Когда-нибудь этот Росси дождется. Клянусь, я сверну ему шею!.. Скажи, что ты видишь?

– Какие краски! Просто чудо! Столько цветов! Самый чистый – любовь. Он горит ярче всех…

Сэм Даффи лег рядом с ней и гладил Мэгги по лбу, пока она восхищенно стонала и бормотала под нос что-то насчет цветов.

– Мэгги, держись. Смотри на меня. Сосредоточься.

Она отвернулась, едва Сэм позвал ее по имени. Тогда он стукнул кулаком по одеялам, поднялся с коленей и взглянул на небо, как будто Мэгги больше не принадлежала земле.

– Бог, если ты там,– произнес он,– перестань ее мучить, или я… или я…– Сэм вздохнул и погладил ее по животу, насвистывая под нос, а потом запел срывающимся от чувств голосом:

Давным-давно в Килларни,В селении родном,Негромко мама пела мне,Качая перед сном.Простую эту песенкуЯ помню и сейчас,Ах если б услыхать мнеЕще хотя бы раз:Ту-ра-лу-ра-лу-рал, ту-ра-лу-ра-ли,Ту-ра-лу-ра-лу-рал – и детский плач утих.Ту-ра-лу-ра-лу-рал, ту-ра-лу-ра-ли,Ту-ра-лу-ра-лу-рал – Ирландии мотив.Я часто вспоминаюНаш ветхий старый домИ руки мамы, что меняКачали перед сном.И тихий голос маминНегромко, как во сне,Мурлычет колыбельную,Напевает мне:Ту-ра-лу-ра-лу-рал, ту-ра-лу-ра-ли,Ту-ра-лу-ра-лу-рал – и детский плач утих.Ту-ра-лу-ра-лу-рал, ту-ра-лу-ра-ли,Ту-ра-лу-ра-лу-рал – Ирландии мотив.[17]

Джером Ньютон следил за женщиной. Сначала она лежала без движения, потом вдруг застонала и посмотрела на Сэма, который тут же обнял ее.

Ньютон убрал блокнот, выключил антенну-параболик. Он больше ни за кем не следил, а только привалился к скале, ощущая ее твердость всем телом, словно сроднившись с ней, и жалел, что та не может обнять его так, как обнимались они; жалел, что похож не на них, а скорее на камень у себя под спиной, которому никто никогда не расскажет, какого цвета любовь.

Глава 43

Понедельник. Туринский международный аэропорт

Отец Бартоло ни разу не летал самолетом. Из города его привез железнодорожный экспресс, и священник очутился в долгой очереди пассажиров «Эр Франс», летящих в Париж. Его потрясало, что люди совершенно не обеспокоены предстоящим: ребятня носится под ногами родителей, подростки, как ни в чем не бывало, медитируют с наушниками в ушах, мужчины листают газеты.

Многих трудов ему стоило получить разрешение на поездку. Перед встречей с епископом Бартоло помолился и попросил Господа дать нужные слова. Если епископ откажет, второй раз он пытаться не будет. Как и все католические священники, Бартоло дал обет послушания во время хиротонии, и повторное обращение к руководству может вызвать интерес Ватикана. Тогда поиском причин и методов предотвращения вопиющей строптивости туринца займется инквизиция.

Епископу он сказал следующее:

– Мне очень нужно поехать в Америку – проконсультироваться с одним глубоко верующим католиком по срочному вопросу. К сожалению, я не могу назвать его имя и подробности дела, поскольку обязался держать их в секрете.

Здесь Бартоло пришлось заверить его преосвященство, что предмет обсуждения исключительно важен и требует тщательного рассмотрения.

Епископ дал согласие, приписав его скрытность, как и предполагал Бартоло, стремлению сохранить тайну исповеди. Священник рассчитывал, что так и будет. иднако он все еще сомневался, что ему позволят отправиться так далеко с миссией неизвестного назначения, особенно если учесть, сколько там собственных храмов и пасторов.

Он дважды звонил доктору Росси и оба раза напрасно. Только с третьей попытки ему удалось сообщить о себе, да и то автоответчику.

Нервно улыбнувшись контролеру, оторвавшему корешок его билета, и бортпроводнице, указавшей куда-то в глубь гигантского стального чрева, Бартоло черепашьим шагом одолел долгий проход между кресел, сунул свой саквояж на полку для ручной клади и приник к окну. Еще заказывая билет, он ненароком прочел расписание полетов и обнаружил одну пугающую деталь: в полдень из разных европейских аэропортов отправится около восьми рейсов, и все они прибывают в Нью-Йорк около трех часов дня. А если учесть, что кроме европейских существуют еще азиатские, южноамериканские и прочие авиакомпании, к моменту его посадки все небо над Нью-Йорком будет кишеть лавирующими самолетами. «Только бы пережить взлет,– подумал Бартоло.– А там видно будет».

В одном из особняков к западу от парка «Горный ручей» сидел у монитора подросток. Оставив попытку взломать сайт Белого дома, он спустился по лестнице и прислушался к разговору в отцовском кабинете. Его отец, конгрессмен Данлоп, принимал коллег, спеша поделиться новостями после таинственной встречи в Нью-Йорке, с которой он только что прибыл.

– А никто не додумался позвонить ему на домашний? Ведь он живет в Лондоне, если не ошибаюсь? – произнес конгрессмен по фамилии Джеймс.

Тут парень услышал отцовский голос.

– Алло! Передайте директору, что звонит конгрессмен Данлоп.– После паузы он продолжил: – Приветствую. Помните того типа, которого мы разыскивали? Кто-нибудь может связаться с ним в данный момент? Если его нет в Лондоне, свяжитесь с пограничниками, а если он в Штатах – посмотрите, где высадился. Отправьте своих ребят по его следу, ладно? А я тем временем подготовлю комитет.

– Думаете, мы наберем голоса? – спросил Эвермейер, когда Данлоп положил трубку.

– Тут и думать нечего. Официально конгресс против репродуктивного клонирования, потому что против электорат; хотя по большому счету всем начхать. А наш большой брат хочет поскорее покончить с этой катавасией. Он просит издать закон, который запретил бы клонировать мертвецов.

– Шепнул бы по старой дружбе, кто он такой,– сказал Джеймс.

– Закрытая информация, друг. Сам узнаешь, когда придется иметь с ним дело.

– Полагаешь, англичане выдадут своего журналиста? – полюбопытствовал Эвермейер.– Может, он еще здесь, пытается выехать?

– Им самим он нужен, как пятая нога. Если нам удастся его прижать, Ньютону уже некуда будет деться.– В голосе Данлопа звучала уверенность.

– А вдруг он не врет? – спросил Эвермейер.– Вдруг этот клон уже существует?

До мальчика донесся отцовский смешок.

– Тебя послушать – вылитый мой сынок-остолоп.

– Сочту за комплимент, Данлоп, потому что твой Зак поумнее нас обоих.

– А по мне, он увлекается не тем, чем надо. Верит во всякую чепуху – пришельцев, правительственные заговоры, теперь вот твердит о Втором пришествии… Но он-то еще сопляк, а ты взрослый, Эвермейер. Пора бы уже отличать газетные утки от правды. Может, кого-то и пытаются клонировать, но не Иисуса же! – Конгрессмен опять рассмеялся.