Холодный пляж - Валерий Георгиевич Шарапов
– Черт… Поехали, Хачатуров! – дернулся сержант. – Слушайте… а с вами все в порядке?
– Да идите уж, не теряйте время… Свяжитесь по рации со всеми постами, пусть задерживают все машины, где сидят двое пассажиров, потом разберемся… И в наш отдел там свистните, пусть заберут нас отсюда…
Гаишники побежали к машине. «Жигули» чихнули дымом, сдали назад, лихо развернулись и умчались в горы по второстепенной дороге.
– Ну все, теперь я спокоен за наше общее дело, – пробормотал Андрей.
– Да хрен-то там, – ворчливо отозвалась Нина Витальевна. – Никого они не поймают, а нам опять придется все начинать сначала…
Глава 12
Остаток ночи патрульные экипажи прочесывали горы и близлежащие дороги, перекрывали въезды в населенные пункты, проверяли всех подряд. То есть активно махали кулаками после драки. Задержали нескольких человек на машинах, но все это было не то. Ждать «спасательную команду» пришлось довольно долго – люди были заняты другими вещами. Наступал рассвет, когда началось паломничество. Мелькали заспанные лица оперативников, людей в погонах. Хижняк и Голицын трясли засыпающую Елисееву – все ли в порядке, не пострадала ли? Как насчет душевной травмы? Нина Витальевна вяло отбивалась, кивала на Светлова: вон он, мой герой… Прибыл на собственной машине подполковник Мелентьев в гражданке, потрясенно уставился на разбитую красавицу «Волгу». Подошел, осмотрел со всех сторон, сделал жалобное лицо и только после этого отправился разбираться с подчиненными…
Только к девяти утра разбитый, уставший как собака Андрей добрался до дома. Автолюбитель не пожелал вести в глубь частного сектора, высадил у истока улочки Пархоменко. И на том спасибо. Дальше шел пешком – вялый, перепачканный, напоминающий подгулявшего пьяницу. Улица уже проснулась, шумели люди. Никита выгонял из ворот универсал, вышел из машины, с нескрываемым любопытством уставился на Андрея:
– Сосед, ты в порядке? Подрался с кем-то?
– Работал, – объяснил Андрей. – Работа такая, опасная и трудная.
– А почему пешком? Что с машиной?
– Надеюсь, ничего… Да все в порядке, Никита, занимайтесь своими делами. Не все еще достопримечательности осмотрели?
– Осталась парочка… – Молодой человек сочувственно провожал его глазами. Высунулась из калитки Анюта:
– Вам медицинская помощь не требуется?
– Разберусь…
Действительно, для чего придумали все эти блага цивилизации? Собственные «Жигули» в целости и сохранности стояли у калитки. Хотелось надеяться, что ночью их не заминировали. Андрей постоял рядом, погладил запылившееся, но все еще блестящее крыло, поднял голову. Анатолий Иванович, решивший с утра закрепить антенну на крыше, выворачивал шею. Раиса Григорьевна подпирала коленом лестницу и тоже проявляла интерес. Он вошел в калитку, грузно поднялся на крыльцо.
Хоть дома все было в порядке! На него смотрели исполненные ужаса женские глаза. Людмила уже встала, вскипятила воду для чая и варила где-то добытые с боем сардельки. Он ведь обещал прийти на завтрак. Собственно, пришел. Лучше бы не приходил. Глаза Людмилы наполнялись слезами:
– Ты где был?
– Да вы что, сговорились? – он вяло улыбнулся. Нужно объяснять, где и с кем он провел эту яркую ночь? Если вдуматься, он провел ее с интересной женщиной. Видимо, и Людмила так подумала. Придвинула к нему тарелку, печально смотрела, как он уплетает. Просыпалось раздражение – вот чего уставилась? Настроение было отвратительным, люди раздражали, и бывшая свидетельница не являлась исключением.
– Работал я, а что? – не выдержал Андрей. – А кабы и не работал, что тогда – запретишь? С кем хочу, с тем и провожу время, а тебя это вообще не должно касаться. – Впору было остановиться, но его несло. – Я давно собираюсь с тобой поговорить, Людмила. Ты на сколько дней собиралась с друзьями на юг? На неделю? Считай, неделя прошла. Надо возвращаться – пока мама не начала волноваться. А она начнет – потому что мама. А свои обиды на нее можешь… – Все же не стал продолжать, это было бы слишком. Заткнулся и стал вылавливать из тарелки остатки макарон.
Людмила сидела с опущенной головой. Но он был прав! Зачем она здесь? Сухо поблагодарив за завтрак, Андрей удалился в спальню, частично разделся, завернулся в простыню и уснул. Он мог позволить себе три часа сна.
Как ни странно, Людмила рядом не легла, со вздохами вокруг кровати не ходила. Он проспал лишние полчаса и ничуть не расстроился. Где-то на улице играло радио, шел концерт по заявкам радиослушателей. «Постарею, побелею, как земля зимой, – чувственно пела Майя Кристалинская. – Я тобой переболею, ненаглядный мой». «Вот и правильно, – думал майор. – И вообще, первым делом самолеты». Не сказать, что он выспался, но мутило меньше. В доме было подозрительно тихо. Он выглянул из спальни – никого. Но чайник еще был теплый, и в вазочке лежали печенюшки. Походил по дому, выглянул на веранду. Людмилы не было. Сумочки тоже не было, а также кое-чего из одежды и обуви. Все это было странно, но особо не смутило. Свободная девушка в свободной стране, может идти или ехать куда ей вздумается. На всякий случай выглянул в сад – и там было пусто. Перебрался на другую сторону участка, постучал в туалет. Внутри были только мухи. Махнув рукой, налил себе чай, съел несколько печенек. Есть не хотелось, вкус сарделек еще стоял в горле. Сполоснулся в загородке теплой водой, переоделся во все чистое, мысленно отметив: еще одна такая ночь – и надевать будет нечего. Дожевывая на ходу, побежал к машине, которая прилежно завелась (при этом не взорвавшись), поехала.
Но не все было ладно в организме. Голова работала плохо, мысли разбегались. При выезде на Советскую улицу он чуть не угодил под самосвал – забыл, что нужно уступить. Стальное чудовище прогрохотало в непосредственной близости, водитель удивленно глянул сверху вниз: привет самоубийцам. Андрей остановился у кафетерия, укрытого цветущим вьюном, и несколько минут приводил в порядок психику. Учреждение питания было открытого типа: на возвышении за символической загородкой стояли столики. Отдыхали и наполняли желудки несколько человек. Играла музыка – родимые «Самоцветы». На работу не гнали. Он вышел из машины, вошел в кафе, выбрал столик с краю. Присутствующие курили – он тоже закурил. Ассортимент, судя по
