Елена Руденко - Земную жизнь пройдя...

Барышня с удивлением взглянула на меня.

— Аликс, все мои былые приятельницы и ухажеры окружили Диану и осыпают ее похвалой, а мой адрес шепчут колкости…

— Наплевать мне на них, — отмахнулась я, — никогда не водила дружбы с вашими прислужницами. Они вызывали у меня отвращение! А тугодумные кавалеры, которые любят злословить как злобные старухи, недостойны носить мундир! Им бы халат на вате, чепец и веер в руки.

Свежо было в памяти, как подобные кавалеры, дабы доставить удовольствие своим дамам сыпали насмешками за моей спиной. Хотя боялись, что Константин услышит и вызовет на дуэль. Немудрено, слащавые светские болваны даже не знают, с какой стороны стреляет пистолет. Как им противостоять такому бывалому герою! Ольгу они тоже опасались, после ее насмешек мои обидчики потом долго боялись появляться на людях.

— Спасибо, Аликс, жаль, что вы рассорились с моим братом… Очень жаль, — она вздохнула.

— Но я всегда твой друг! — воскликнула я. — Хочешь, я убью Соколовского мыслью?

— Хочу, но легче не станет… Аликс, открою тайну… Я доверилась этому мерзавцу, не удержалась от близости с ним… Как я могла довериться ему и так низко пасть?!

С огромным трудом я сохранила самообладание. Климентина, которая любила учить морали и не одобряла, что я и Серж не дождались свадьбы, стала любовницей своего сообщника по интригам…

— Забудь, — махнула я рукой, — разве тебе важно мнение ханжей?

— Если брат и отец узнают…

— Ханжи трусливы и не осмелятся болтать в присутствии ваших родственников. А если и узнают, тем хуже для Соколовского.

Климентина пыталась успокоиться. Несмотря на светский провал, желающих пригласить барышню на танцы оказалось достаточно, чтобы заполнить её бальную книжечку. Климентина, улыбаясь, закружилась в вальсах, но огонька в глазах подруги не появилось.

Бал продолжался своим чередом. Я подошла к Ильинскому и Ориновой, поздравить их с удачей.

— Несмотря на успех, чувствую себя неловко, — пожаловалась Диана, — надеюсь, мой дорогой друг не будет часто подвергать меня этим пыткам? — она хитро улыбнулась.

— Мне самому неловко, — развел руками Ильинский, — вчера плевали, сегодня — улыбаются. Чудеса высшего общества. Наверно, так повелось со времен фараонов. Мои извинения, моя милая, за тяжелый вечер…

— Не стоит, — кокетливо ответила Диана, — чертовки приятно утереть нос чванливым болтунам. А платье просто восхитительно, у вас прекрасный вкус.

— Боялся, что мой выбор не придется вам по нраву, — Ильинский смутился.

— Какая милая беседа, — прозвучал голос Соколовского. — Поздравляю, Ильинский. Поздравляю!

Он осушил бокал шампанского.

— Провалитесь к черту, — шепнула я, будучи злой на Соколовского после его предательства.

— О! Малышка Аликс ругается, — хмыкнул он.

— Что вам угодно? — спросил Ильинский, не скрывая раздражения.

— Думаю, наши былые разногласия забыты. Предлагаю перемирие… — произнес Вадим, беря у лакея с подноса еще один бокал.

— Только избавьте от вашего общества, — попросил Ильинский.

— Как вам угодно!

Выпив залпом бокал шампанского, он вдруг пошатнулся. Бокал выскользнул из пальцев и разбился. Соколовский оперся о кресло.

— Темнеет в глазах, — произнес он, сделав несколько шагов вперед. — Тяжело дышать.

Музыка прекратилась, танцующие остановились, взволнованно глядя на Вадима.

Держась за горло, он пошатнулся и упал на бок.

— Прошу всех не сходить с мест, — прозвучал строгий голос Константина. — Доктор Оринов, мне нужна ваша помощь.

Сыщик опустился рядом с Соколовским. Доктор спешно подошел к ним.

— Пульс не прощупывается, — произнес Константин.

— Да… Соколовский мёртв… — произнес доктор Оринов, осмотрев лицо и ощупав артерии на шее умершего.

По залу пронесся тихий ропот.

Мне стало дурно. Ведь недавно я посылала проклятье Соколовскому.

— Не беспокойтесь, Аликс, вы здесь ни при чем, — прозвучал успокаивающий голос графа.

Его рука нежно сжала мою ладонь. Губы графа почти касались моего лица. Не ожидала, что граф явится под конец бала. К счастью, в нашу сторону никто не взглянул. Даже Ростоцкий не сводил взгляда с тела Соколовского…

— Простите, — пробормотала я, оставляя графа.

Я направилась к испуганной Климентине.

— Удивительно, но мне жаль, что Соколовский умер! — поделилась со мной подруга. — Кого мне теперь так ненавидеть?

— Интересно… — только и смогла произнести я в ответ на подобное умозаключение.

Гостям велели разойтись, и мы с Ольгой отправились домой.

Константин и доктор Оринов, конечно, задержались.

Глава 13 Между последней тьмой и первым днем

Прибывшие жандармы сразу отвезли тело Соколовского в его дом, мы с доктором Ориновым последовали за ними. Немедля я отправил посыльного к кузену Чадеву, сообщив о трагедии, попросил срочно приехать. Единственный родственник не заставил себя ждать.

— Мой бедный кузен, — причитал он, — какой недуг убил его? Вадим был в добром здравии…

— У меня есть некоторые соображения, — сказал я Чадеву, — пройдемте в его комнату.

Я взял в руки свечу и отправился по тёмному коридору. Тени от пламени скользили по стенам, при богатой фантазии их можно было принять за призраков. Кузен неохотно последовал за мной, испугано озираясь по сторонам. Вдруг раздался шум. Чадев вздрогнул и замер, остановившись как вкопанный.

— Часы бьют полночь, — произнес я безразлично, продолжая свой путь.

Кузен, тяжело дыша, старался от меня не отставать.

Проходя мимо одного из портретов, я остановился.

— Мадам Соколовская в юности, — произнес я, — осветив портрет. Очень мила, вы не находите?

Чадев отпрянул.

— Настала полночь, говорят, умершие хозяева иногда приходит погулять по любимому дому. Прекрасный портрет, говорят, сходство поразительно. Как верили древние египтяне, душа умершего человека может возвращаться в мир живых при помощи изображения. Может, душа несчастной мадам Соколовской смотрит на нас. Какой взгляд, как живой!

Я поднес свечу поближе.

— Вербин, неужто вы верите в допотопные сказки, — перебил Чадев дрожащим голосом.

— Не верю, — ответил я тихо, — я знаю… Не забывайте, кто моя родственница…

— Простите, — пробормотал кузен, — прошу вас, пойдем.

Он почти бегом бросился дальше по коридору прочь от портрета.

Вскоре мы вошли в комнату убитого. Тело Соколовского лежало на кровати. За письменным столом сидел доктор Оринов, сосредоточенно составлявший необходимые записи. На столе горела единственная свеча. Я задул свою свечу. Оринов последовал моему примеру. Комната потонула в полумраке. Только тусклый лунный свет пробивался в окно, жутковато освещая лицо покойного.

— Очень мрачное дело, — произнес я печально, — как вам известно, жертвой убийцы стали — банковский чиновник Крючков, мадам Соколовская и графиня Н*. А теперь ваш кузен…

— Вы догадались, кто убийца? — взволнованно спросил Чадев. — Вам нужна моя помощь? Я к вашим услугам…

— Да… у меня есть некоторые соображения, — шепотом ответил я, подведя собеседника к телу кузена. — Вы правы, мне нужна ваша помощь. Мистическая помощь, — уточнил я, — Ваш кузен умер недавно, поэтому его душа рядом. Поскольку вы родственник Соколовского, то можете наладить с ним мистическую связь, и ваш кузен назовет вам имя убийцы…

Оринов подошел к зеркалу, завешенному плотной тканью. Такова традиция, если в доме покойник — закрывать зеркала, опасаясь, что дух умершего может утащить за собой живого через зеркало. Доктор осторожно открыл стекло, осветившееся лунным светом, профиль покойного четко отражался в зеркале.

— Вам страшно? — спросил я, видя волнение Чадева. — Ведь вы всегда рвались мне помочь… Ваш час пробил!

— Нет-нет, страха не испытываю, только беспокойства, — пробормотал он, — не уверен, что ваша затея удастся, всегда придерживался материалистических взглядов.

— Будьте спокойны, — так же шепотом ответил я.

Вдруг Чадев вскрикнул.

— Он шелохнулся! В зеркале! — закричал он. — Он повернул ко мне лицо.

— Ничего подобного не вижу, — изумился я, указав на тело, неподвижно лежавшее на кровати.

Испуганный кузен перекрестился и отступил на несколько шагов.

— Похоже, ваш родственник готов говорить с вами, — так же шепотом добавил доктор Оринов, подходя к Чадеву.

Кузену ничего не оставалось делать, как подойти ближе к ложу покойника.

Доктор и я крепко держали кузена под руки. Чадев, поморщившись, нехотя нагнулся над телом. Вдруг Соколовский открыл глаза и уставился на кузена напряженным взором.