Родня до крови - Валерий Георгиевич Шарапов
– Что ж, раз вы меня понимаете, давайте перенесем разговор. Встретимся завтра, – предложила она.
– Это ваш блокнот? – спросил Лобанов, указав на небольшую книжку для записей.
– Блокнот? Какая разница? – Козлова поспешно захлопнула блокнот и убрала его в верхний ящик стола.
– Розовые страницы, разлинована золотистыми линиями, столбцы цифр двух цветов, синий столбец и красный столбец… Леонид, тебе это ничего не напоминает? – Лобанов адресовал вопрос участковому, но смотрел по-прежнему на Козлову.
Бибиков знал, о чем говорит капитан: такой листок они нашли на месте исчезновения Татьяны, и часть от такого листка позже была найдена в ее кулаке. А теперь точно такие листы обнаружены в блокноте директора магазина, перед которым была убита Татьяна. Совпадением это быть не могло. Наконец-то все встало на свои места: мотив, возможность, цель, осталось найти орудие убийства, и все закончится! Бибиков посмотрел на капитана и прочел на его лице то, о чем только что думал сам: он знает, кто, как и когда убил Татьяну Рогачеву.
– Антонина Михайловна, позвольте взглянуть на блокнот, – попросил Лобанов.
– Это личный блокнот, – поспешно произнесла Козлова. – Ни к работе, ни к работникам он не имеет отношения.
– И все же я вынужден повторить просьбу. Уверен, в этом блокноте не хватает минимум одной страницы.
– Что за вздор вы несете? – Козлова пыталась держаться, но было понятно, что еще немного, и ее нервы сдадут.
– Проверим? – Лобанов перегнулся через стол, открыл верхний ящик и вытащил из него блокнот с розовыми страницами. Козлова пыталась ему помешать, но безуспешно. Лобанов, перелистав несколько страниц, удовлетворенно хмыкнул. – Смотрите-ка, вот и оно. Страницы не хватает. А это что? Похоже на кровь? Зацени-ка, Бибиков.
Участковый оторвался от дверного косяка и прошел к столу директора. Взглянув на листок, он в знак согласия кивнул:
– Да, товарищ капитан, уверен, что это кровь, – подтвердил он.
– Что скажете на это, Антонина Михайловна? – Лобанов вновь обратился к директрисе.
Козлова открыла рот, собираясь что-то сказать, и в этот момент в дверь ввалился мужчина. Он двигался спиной, поэтому не заметил, что Козлова не одна. Мужчина остановился в дверях и, вглядываясь в коридор, произнес:
– Антонина, мы пропали. Тело Татьяны нашли, вокруг магазина крутится милиция. Нужно убираться из города, иначе нам хана!
При первой же фразе Лобанов приложил палец к губам, заставляя Козлову молчать. Появление мужчины отняло у Козловой остатки решимости, она опустилась в кресло и застонала.
– Да не дрейфь ты, я уже продумал план, – заявил мужчина и повернулся лицом к Козловой.
Увидев, что Козлова не одна, отреагировал мужчина мгновенно. Он выскочил из кабинета, захлопнув за собой дверь. Дважды щелкнул дверной замок, и затем оперативники услышали звук шагов: мужчина бежал прочь от кабинета Козловой.
– Это Альберт Тришин, ее зам! – выкрикнул Лобанов и бросился к двери. – Бибиков, оставайся здесь. Глаз с нее не спускать.
На его счастье, дверь открывалась наружу. Со второго удара Лобанов вышиб ее и помчался по коридору. Выбежав из магазина, он огляделся. На противоположной стороне тротуара стоял автомобиль, и беглец направлялся к нему.
– Стой! Милиция! – выкрикнул капитан Лобанов и бросился через дорогу.
Он бы непременно упустил беглеца, если бы не случайность. В спешке мужчина выронил из рук автомобильные ключи, те скользнули по льду и залетели под машину. Чертыхнувшись, мужчина упал на живот и попытался дотянуться до ключей. В этот момент сзади подскочил капитан Лобанов, и судьба мужчины была предрешена.
* * *
Левобережное кладбище, больше известное жителям Воронежа как «кладбище на Баках», открывалось в семь утра. Смотрители кладбища, лениво передвигая ногами, открывали ворота и возвращались в теплые сторожки, а в девять вечера снова выползали из уютных домиков, чтобы накинуть цепи на ворота и защелкнуть замки. Заведенный порядок не менялся ни со сменой времен года, ни со сменой руководства, ни по другим причинам. В единственный день в году сотрудники кладбища делали себе поблажку. Тридцать первого декабря, в последний день уходящего года, кладбище закрывалось чуть раньше. Тридцать первого декабря, в канун тысяча девятьсот восьмидесятого года, смотритель по прозвищу Долговяз вышел из сторожки и направился к воротам. Сегодня он собирался закрыть ворота пораньше, резонно полагая, что в предновогоднюю ночь мало найдется желающих морозить зад на кладбище.
Он прошел половину пути, когда заметил, что у одной из могил сидит мужчина. Долговяз остановился: место захоронения свежее, только вчера гроб в землю опустили. «Бедолага, небось, не может пережить смерть близкого, – подумал Долговяз. – Так и замерзнет у могилы. Надо его шугнуть». Он отклонился от первоначального маршрута и приблизился к свежей могиле. Мужчина сидел на краю оградки и не двигался. Он уперся взглядом в мраморную плиту, с металлического овала на него смотрела молодая симпатичная женщина. На фото она улыбалась счастливой улыбкой.
– Эй, друг, ты чего здесь сидишь? Ночь на дворе, пора домой собираться. – Долговяз тронул мужчину за плечо.
– Ничего, я посижу еще, – произнес мужчина, не глядя на смотрителя кладбища.
– Больше сидеть нельзя, мил человек. Ворота закрываем, да и автобусы уже не придут, – объяснил Долговяз. – Ты живешь-то где?
Мужчина назвал адрес, и Долговяз присвистнул.
– Эк тебя занесло! Как домой добираться думаешь?
– Вы идите, закрывайте свои ворота, а обо мне не беспокойтесь, – выдал мужчина.
– То есть как не беспокойтесь? Ты у меня тут крякнешь к утру, а мне перед милицией оправдывайся, почему я не позаботился о тебе? – возмутился Долговяз. – Вот что я тебе скажу, мил человек, поднимайся, и потопали к воротам. Завтра снова приедешь и будешь сидеть на могилке, сколько выдержишь. Договорились?
Долговяз подошел ближе и попытался взять мужчину под руку, но тот вдруг начал вырываться и громко кричать. В какой-то момент Долговязу показалось, что мужчина его ударит, но тот лишь кричал и кричал. Без слов, без угроз, просто кричал.
– Послушай, здесь всем тяжело, и не ты один родного человека потерял, – пытался вразумить его Долговяз. – Но нужно же и меру знать! Иди домой, по-хорошему прошу.
– Да не могу я уйти, понимаешь ты или нет? – Настрой мужчины вдруг резко изменился. Агрессия ушла, и на ее место пришло отчаяние. – Не могу уйти! Это первый Новый год, когда рядом не будет моей Танечки. Ты хоть можешь себе представить, каково это, остаться в Новый год без жены? Она так любила этот день, так любила!
Мужчина снова опустился на землю и заплакал. Долговяз попыхтел, попыхтел, а потом вдруг предложил:
– Не хочешь уходить, пойдем ко мне в сторожку.
