Хозяйка замка (СИ) - Муравьева Ирина Лазаревна

На место моей паники пришла злость. Не только на сумасшедшую Гортензию, но и на Джона. Я даже поняла Сэма Прата, так сильно мне захотелось сгрести Джона в охапку и встряхнуть. Как можно так легко сдаваться⁈

— Джон, — решительно начала я, — нам нужно отсюда выбраться.

— Аниа, как? — его голос звучал устало. — Дверь закрыта снаружи. Уже начался прилив. Я не хотел, чтобы так всё вышло, но мы ничего не сможем сделать.

Договорить Джон не успел, так как я изо всех сил влепила ему пощечину.

— Оу! Аниа!

— Джон, мне тоже очень жаль, что твоя бывшая вот уже второй раз пытается убить тебя. Но сейчас не время впадать в меланхолию и в философское бездействие. Никто не знает замок так хорошо, как ты. Ведь в Кеннет Кастл очень большая система подземных ходов. Я не верю, чтобы в столь важную пещеру, как «Путь к морю», снабжавший замок во время осады продуктами, вел только один подземный коридор. Попробуй вспомнить! Может отсюда есть еще один выход?

Джон потер рукой щеку, но, то ли от пощечины, то ли от моих слов, в его взгляде что-то переменилось.

— Основной ход сюда ведет через лестницу всадников. Она абсолютно пологая, и по ней ходит тележка, так в экспозиции замка показано, как раньше наверх поднимались продукты из лодок. Судя по всему, Гортензия доставила нас вниз именно этим путем. Но дверь на лестницу всадников заперта. Я проверял. Так же был тайный лаз. На случай, если лестница всадников будет захвачена. Но в данный момент он завален камнями после обвала.

Я сникла, но Джон продолжил.

— Левый выход ведет в колодец, — он указал пальцем на темную дыру, которую я не сразу и заметила, и внутри меня все подпрыгнуло.

— Колодец?

— Да. Для водоснабжения на случай осады, когда не редкостью было отравление верхних водных источников, в подземельях замка был вырыт колодец. Он находится на уровень выше, но во время прилива вода пробирается и туда.

— Джон, но ведь этот колодец должен быть соединен с замком, — осторожно начала я.

— Так было до начала двадцатого века, когда по приказу лорда Сэлвига Кеннета Третьего, владевшего замком в то время, проход в колодец не заложили кирпичом для безопасности его детей.

— Тот кирпич можно сломать! — слишком громко и, наверное, чересчур рьяно воскликнула я.

Мой поход в подземелья, и сон, где рука тянулась ко мне через более свежую кирпичную кладку, которая впоследствии разлетелась в прах, вот когда всё встало на свои места.

Джон посмотрел на меня с недоумением. Я же потупила взгляд. Объяснять про свое общение с привидением я пока не хотела.

— Знаешь, это стоит попробовать, — вдруг сказал Джон.

Я была рада отметить, что голос его прозвучал гораздо бодрее.

— Ты можешь стоять?

Джон помог мне, и мы осторожно поднялись на ноги. Моя голова слегка кружилась от удара, но в целом я могла передвигаться.

Джон же подошел к одному из бутафорских железных факелов, что висели по стенам, и после нескольких усилий сумел оторвать его.

— Хорошо, что в свое время я решил придать подземельям немного средневекового колорита, — сказал он, — и хорошо, что колорит этот был привезен из Китая. Иначе я ни за что не смог бы выломать из стены факел. Зато теперь есть чем разбивать кирпичи.

— А светильник. Ты можешь взять один из них?

— Отличная мысль. Тем более что они не электрические, а на аккумуляторах. Такие используют на морских судах, и я установил их сюда как раз по причине приливов.

С этими словами Джон выломал один из фонарей, и мы направились в колодец Кеннет Кастл.

Не знаю, чего я ожидала увидеть в этом помещении. Гвендолен несколько раз упоминала в дневнике об особом мальчишеском месте, но, насколько я знала из записей, ни разу не была здесь при жизни. Надеюсь, после смерти у нее было достаточно времени, чтобы обследовать каждый уголок замка и уверять, будто кирпич здесь можно сломать. Хотя иного выхода у нас всё равно не было.

Глава 29

Колодец оказался полукруглым помещением, посреди которого находился столп настоящего каменного колодца. Достаточно высокий и весь покрытый чем-то склизким, сродни водорослям.

— Это помещение находится выше уровня пещеры, но во время прилива вода поднимается, как в сообщающихся сосудах, и заливает всё примерно досюда, — Джон указал рукой на самую верхнюю часть колодца. — Мы не утонем, но вода сейчас очень холодная.

Договаривать он не стал.

Внутри у меня все болезненно сжалось. Холодной воды нам с малышом точно не нужно.

Вместе с Джоном мы внимательно осмотрели стены, пока не нашли кладку, отличавшуюся по цвету.

— Приступим, — пробормотал Джон.

Он замахнулся. Изо всех сил ударил по кирпичу, но от того отлетел лишь маленький кусочек. Да, Гвендолен явно лукавила, уверяя, что сломать стену будет легко. Однако это был хоть какой-то выход. Вернее, наш единственный выход. Работа пошла. Джон изо всех сил молотил по стене, я пыталась отколупать отвалившиеся части кирпичей. Из плюсов стало значительно теплее.

Но скоро обнаружилось, что кладка двойная.

— Обожаю свою родню, — пробормотал Джон, — всё делают монументально.

Но, увидев мои испуганные глаза, уверил, что как только мы сможем разломать первый слой, второй пойдет много легче.

Работа продолжалась.

— Джон, — сказала я через некоторое время, — кажется, ты хотел поговорить.

— Сейчас???

— Почему нет.

Джон внимательно посмотрел на меня, затем усмехнулся и ответил.

— Действительно. Можно и поговорить. Скажи, что ты хотела бы узнать обо мне в первую очередь?

Вопрос прозвучал саркастично, но я задумалась. За последнее время мне много чего рассказывали о Джоне. И хоть для себя я твердо решила, что его прошлое не изменит моего отношения к нему сейчас, но некоторые моменты мне хотелось бы услышать от него самого.

— Скажи, ты правда предлагал Гортензии убить своего деда этим самым способом? — задала я первый вопрос.

Джон бросил на меня очень обиженный взгляд.

— Если я скажу, что не помню или не знаю, что именно я делал или говорил под действием препаратов, ты мне поверишь?

— Джон, мне кажется, это ты хотел поговорить и всё мне рассказать, будучи при этом честным, — фыркнула я.

— Я думал, будет легче, — признался он, затем, после некоторой паузы продолжил:

— Да, я говорил такие вещи. Но, как видишь, мой дед жив и здоров. Хотя ты встречала его и, согласись, порой дедушку очень хочется девать куда-нибудь подальше отсюда, — Джон попробовал слабо улыбнуться, — Аниа, — сказал он затем много более серьезно. — Я никогда не сделал бы такого. Поверь. И тот человек, что говорил это…

— Расскажи, — попросила я, — расскажи мне о себе таком.

Джон отвернулся в сторону стены. Сделал несколько очень сильных ударов. Затем снова посмотрел на меня.

— Аниа, я мог бы соврать сейчас, что всё это в прошлом и уже не важно. Я часто говорил это себе. И, наверное, следовало рассказать тебе раньше. Ты имела право знать, с кем начинаешь отношения. Но я боялся и боюсь. И мне тогда так хотелось, чтобы ты увидела меня самого, а не тени моего прошлого.

Я подошла к Джону. Посмотрела ему в глаза. Сейчас он был такой родной, такой близкий.

— Джон, — сказала я мягко, — я вижу тебя. Но я должна знать, иначе прошлое не отступит от нас. Так, как это случилось сейчас.

Джон вздохнул.

— Хорошо… Мне было около шести лет, когда у отца диагностировали рак. Интересно, как порой жизнь, такая хорошая и размеренная, рушится у тебя на глазах. Лечение было тяжелым, и, хоть отец боролся до последнего, болезнь взяла верх. Так, когда мне было десять лет, мы с мамой остались одни. Я до сих пор помню похороны и растерянное лицо мамы, когда все по очереди подходили к ней выражать соболезнования. Вечером того дня мы вернулись домой, и я помню, как мама просто легла на кровать и следующие несколько днейне вставала с неё. Не ела. Не разговаривала. Затем начали приезжать общие друзья родителей. Изо дня в день они говорили, что всё скоро наладится. Мама кивала им… Даже улыбалась иногда.