Макс Коллинз - Похищенный
– Хорошо, – сказал я. – Хорошо.
И я повез ее в Фар-Вью. Мы не разговаривали. Нельзя сказать, что мы злились друг на друга, но мы не разговаривали.
В комнате, где мы с Эвелин накануне ночью ждали появления призраков, я сложил свои вещи и пистолет в сумку и оставил миссис Мак-Лин наедине с домовыми. Когда я спустился вниз, Инга сказала, что мне звонили, и протянула мне сложенный листок бумаги; я сунул его в карман, не читая, потому что подошла Эвелин.
– Может быть, мне отвезти вас с Ингой в "Вашингтон? – сказал я.
– Я сама могу водить машину, – беззлобно проговорила Эвелин. – Знаешь, мне действительно не нужен шофер. Это всего лишь еще одна пустая роскошь в моей жизни.
– Эвелин, я знаю, у тебя добрые намерения. Но ты взялась за очень непростое дело.
– Я рискую только деньгами, Нейт. Если я смогу спасти этого ребенка...
– Эвелин... – Я огляделся: мы были в кухне одни. Я ждал смотрителя Гаса, который должен был отвезти меня на железнодорожную станцию. Я поцеловал ее крепким, долгим поцелуем.
– Я вернусь, – сказал я.
Она снова дотронулась до моего лица:
– Я буду ждать.
Когда я вышел из дома и направился к пикапу Гаса, она провожала меня взглядом, стоя в дверях черного хода, словно еще один призрак в этом Богом проклятом доме.
В машине я развернул листок, который передала мне Инга – сообщение было от Брекинриджа.
В нем говорилось: «Джефси получил известие от Джона».
Глава 20
Я сидел в удобном кресле возле потрескивающего в мраморном камине огня в роскошной библиотеке с высокими потолками, достойной особняка Эвелин Уолш Мак-Лин на Массачусетс Авеню; только я находился не в Вашингтоне, округ Колумбия. Я был в Манхэттене, в величественном сером доме неподалеку от Центрального парка, на Восточной 72-й стрит, нью-йоркской резиденции сенатора Морроу, тестя Линди.
Рядом за круглым столом из красного дерева с суровым видом сидели Элмер Айри и Фрэнк Уилсон, агенты Налогового управления, чьи одинаковые очки с черной оправой, черные костюмы и темные галстуки делали их зеркальными отражениями друг друга; только, глядя друг на друга, они почему-то не улыбались. Уилсон выглядел более беспокойным из этой пары: он непрестанно барабанил по столу пальцами и поглаживал свою лысеющую голову в поисках остатков волос. Айри сидел неподвижно, как статуя. Но нервничали оба.
Я тоже нервничал.
Мы ждали.
Всю вторую половину дня я с Линдбергом, Брекинриджем и профессором Кондоном находился в доме профессора; Айри и Уилсон туда не пошли, опасаясь, что за домом ведется наблюдение. У Кондона мы занимались окончательными приготовлениями, в том числе запихивали два свертка с деньгами, перевязанные шнуром, в копию старинной избирательной урны – продолговатую деревянную коробку с медными петлями и зажимами. Не знаю, делал ее первоклассный столяр из Бронкса или нет, но она не выдержала массы денег, и одна сторона ее треснула. Сверток с двадцатью тысячами пришлось нести отдельно, а коробку обмотали веревкой.
Наши действия были ответом на письмо, которое пришло Джефси с первоапрельской почтой, когда меня в Нью-Йорке не было. Содержание было следующее:
Дорогой сэр!
Приготовьте денги вечером, в субботу. Мы сообщим вам, куда и как послать их. Денги должны быдь в одной пагете; мы хотетьу чтобы вы положить их определенное место. Не бойтес, что кто-то другой заберет их; мы наблюдать внимательно. Пожалуйста дайте нам знать, если вы согласны и готовы действовать субботу вечером – если да – поместите в газету это: «Да, все в порядке».
Дело очень простой, но мы очень скоро выясним, если есть какой-нибудь ловушка. Через 8 часов вы получить адрес ребенок. Там вы найдете две женщины. Они ни в чем не виноваты.
Внизу стоял знакомый знак.
– Если передача выкупа состоится завтра ночью, – сказал я Слиму, – то я пойду с профессором.
Мы сидели в гостиной Кондона и пили чай, который подала нам жена профессора, встревоженная до того, что была сама не своя; была там и младшая Майра, на редкость неприветливая, беспокоящаяся за своего папочку. Она как раз помогала ему и Брекинриджу укладывать деньги.
Объявление со словами «Да. Все в порядке. Джефси» появилось в утреннем выпуске газеты «Америкэн».
– Я не хочу, чтобы вы пошли с ним, Нейт, – сказал Линдберг. – Возможно, они запомнили вас в первый раз и могут теперь узнать. Теперь они могут знать, что вы коп.
– Вы не должны позволить профессору сделать это одному.
– Я и не позволю. Я сам пойду с ним.
– Разумно ли это? Вы сами являетесь превосходной мишенью для похитителей.
– В таком случае окажите мне одну услугу.
– Да?
Он пожал плечами.
– Я знал, что Энн будет беспокоиться, если увидит, что я ухожу из дома с оружием.
– Я тоже так думаю.
– Поэтому я не принес его. Можно одолжить у вас ваш браунинг?
– Конечно, можно.
– Значит, вы не возражаете?
– Черт. Слим, вы окажете этим мне честь. Для меня это все равно, что я сам буду там.
Он сделал глоток чая. Потом хитро улыбнулся мне, прищурив свои проницательные глаза.
– Скажите, Нейт. Вы пытались повлиять на Айри? И Уилсона?
– Что вы имеете в виду?
Он кивнул в сторону другой комнаты:
– Те купюры. Эти деньги. Уилсон целое утро провел в конторе «Дж. П. Морган и компания», переписывая серийные номера.
Я ухмыльнулся:
– Так это же замечательно. Правда, замечательно. Вы не будете жалеть.
Он покачал головой и отпил еще немного чая.
– Полагаю, понадобилась помощь более сотни клерков, чтобы закончить эту работу. Там же более пяти тысяч купюр и не одной пары с последовательными номерами.
– Не смотрите так на меня, Слим, я не оказывал давления на Айри. Он сам достаточно умен, чтобы понимать, что записать эти номера необходимо. Но почему вы вдруг передумали?
Линдберг скривил рот.
– Айри, – сказал он и потом с восхищением добавил: – Чертовски упрямый подлец!
Я не стал задавать больше вопросов, и Слим больше ничего не объяснял, но в этот вечер, когда я ждал в огромной библиотеке Морроу с двумя агентами Налогового управления, я спросил Айри, как ему удалось убедить Линдберга в необходимости переписать серийные номера.
– Он понес какую-то благородную ахинею, – сказал Айри, – о том, что хочет сдержать обещание, данное похитителям, с тем чтобы они сдержали свои обещания по отношению к нему.
– Боюсь, Слим плохо знает жуликов.
– Да, похоже, что Линдберг не видит разницы в работе летчика и в работе детектива, – сказал Айри. – Как бы там ни было, я сказал ему, что если он не позволит нам записать серийные номера купюр, министерство финансов откажется от участия в этом деле.
– А как же его дружба с вашим боссом?
На лице Айри появилась улыбка, тонкая, как лезвие стилета.
– Даже министр финансов знает, что его министерству никак нельзя отказываться от уголовного преследования людей, совершивших тяжкое преступление. Именно в этом нас могли обвинить, если бы мы не переписали номера этих денег.
– И это убедило Слима?
– Не сразу, – сказал Айри, покачав головой. – Мы ушли от него, отказавшись от ведения этого дела, и до сегодняшнего утра от него не было никаких известий.
– Он мог в конце концов связаться с министром Миллсом.
– Возможно. Но это ничего не дало бы ему. Он дал нам добро.
– Миллс?
– Линдберг. И все купюры во втором пакете, те двадцать тысяч, являются исключительно золотыми сертификатами.
– Золотыми сертификатами?
– Да. Купюры по пятьдесят долларов. Четыреста штук. Засечь их кассирам в банке будет проще простого.
– Хорошая мысль, Элмер.
– Благодарю вас, мистер Геллер, но идея использовать золотые сертификаты принадлежит Фрэнку. Купюры меньшего достоинства тоже главным образом являются золотыми сертификатами.
Я кивнул и улыбнулся Уилсону, который кивнул и улыбнулся мне в ответ. Мы были как одна большая счастливая семья – три копа, сидящих в роскошной библиотеке, в то время как эксцентричный профессор и знаменитый летчик с семьюдесятью тысячами долларов где-то в ночи передавали деньги каким-то самозванцам.
Ранее, в тот же день, когда мы с Линдбергом разговаривали о зарегистрированных купюрах, я попытался склонить его к еще одному компромиссу, однако моя попытка не увенчалась успехом.
– Почему бы вам, – сказал я, – не позволить Айри и, возможно, нью-йоркским копам следовать за вами туда, где состоится передача денег, чтобы затем секретные агенты устроили облаву в этом районе?
Он резко покачал головой:
– Об этом не может быть и речи. Это слишком опасно...
– Совсем не опасно. Копы могли бы выдавать себя за таксистов, пьяниц, водителей грузовиков, прачек, священников... Секретные агенты полиции делают это все время и хорошо делают.
– Этих похитителей не так легко будет обмануть, Нейт. Они будут действовать предельно осторожно и с подозрением относиться ко всему.
