Клайв Касслер - Гонка
Глава 33
Исаак Белл удивился, когда Престон Уайтвей попросил его быть шафером, но потом понял, что газетного магната окружают люди, которые на него работают. А он обращается с ними так, что они не могут стать его друзьями.
— Для меня это честь, — сказал Белл, довольный тем, что сможет стоять рядом с Джозефиной и защитить ее, если Фрост каким-то образом прорвет линии защиты. Когда Джозефина попросила Марион быть подружкой невесты, он был доволен гораздо меньше. Это ставило его невесту прямо на линию огня, но Марион ясно дала понять, что не откажет Джозефине в ее просьбе: ведь Джозефина за тысячи миль от своих родных, и она единственная женщина, участвующая в гонке.
В ответ на запрос Ван Дорна из Вашингтона о «свадебной шумихе» Исаак Белл телеграфировал:
ПРЕСТОН ВЫДАЮЩИЙСЯ ОРГАНИЗАТОР
Сотни приглашенных гостей и любопытных съезжались в Форт-Уорт в автомобилях, в фургонах, каретах и верхом. Приходили полные народу поезда из Нью-Йорка, Чикаго, Лос-Анджелеса и Сан-Франциско. «Нозерн Тексас тракшн компани» провела трамвайную линию от Далласа. Были вызваны отряды милиции штата, чтобы контролировать толпы и оберегать аэропланы. Из Тайлера и Тексаркана пришли дополнительные отряды милиции. Операторов Марион Морган вконец затолкали полчища газетчиков и газетных художников и фотографов, пока сам Престон Уайтвей не остановил их и не напомнил, что он, как владелец «Пикчур уорлд», не одобряет, когда его операторам мешают работать.
Церемонию пришлось откладывать из-за множества самых невообразимых помех.
«Норт-сайдский Колизей», где Уайтвей поставил скамьи и алтарь, привезенный из Сент-Луиса, был предназначен скорее для скота, а не для людей, поэтому прошло очень много времени, прежде чем все уселись. Потом небо на западе почернело от летней грозы, и все механики и летчики, в том числе невеста, бросились на поле, чтобы прочнее привязать машины и укрыть их брезентом.
Гром сотрясал «Колизей». Сильный ветер проносился по прерии. Биплан Стива Стивенса сорвало с якорей. Невеста, несмотря на ее широко известное презрение к разжиревшему плантатору, во главе группы добровольцев снова бросилась на поле спасать его машину. Они сумели закрепить ее, но сделали это уже под проливным дождем.
Джозефину высушила ее свита — бестолковая толпа матрон из Форт-Уорта, вызвавшихся заменить далекую семью невесты. Едва заместитель сан-францисского епископа (сам преосвященный отговорился необходимостью собирать средства на строительство собора в Ноб-Хилле, уничтоженного землетрясением) успел собрать народ перед временным алтарем, как земля содрогнулась: на железнодорожную станцию въехал колоссальный совершенно черный локомотив «Микадо 2-8-2». «Микадо» с его огромными топками, перегретыми котлами и восемью ведущими колесами обычно перевозил со скоростью шестьдесят миль в час длинные цепочки товарных вагонов. Этот локомотив тащил один-единственный черный, длинный частный вагон и остановился прямо перед настилом для скота, ведущим в здание «Колизея».
— Милостивый боже! — прошептал Престон Уайтвей. — Это мама.
Из частного вагона, вся с головы до ног в черном шелке, увенчанная перьями вброна, вышла вдова Уайтвей.
Газетный издатель умоляюще повернулся к старшему дознавателю «Агентства Ван Дорна».
— Я думал, она во Франции, — прошептал он. — Белл, вы мой шафер. Сделайте что-нибудь. Умоляю вас.
Рослый золотоволосый детектив расправил плечи и направился к настилу для скота. Потомок старинной бостонской банкирской семьи, воспитанный в пансионе и получивший образование в Йеле, Исаак Белл признавал традицию, согласно которой шафер спасает бракосочетание: то добывает забытые кольца, то усмиряет хмельных прежних женихов. Но это было далеко за пределами его возможностей, как если бы техасского ковбоя попросили набросить лассо на носорога.
— Наконец-то, — сказал он, вежливо кланяясь и подавая руку, — церемония может начаться.
— А вы кто такой?
— Меня зовут Исаак Белл, я шафер вашего сына и преданный читатель вашей колонки в воскресном приложении.
— Если вы читаете мою колонку, то знаете, что я не признаю разводы.
— Джозефина тоже. Не будь ее несчастный брак аннулирован самым законным образом, она уже не могла бы выйти замуж. А вот и она сама.
Джозефина с открытой улыбкой торопливо шла к ним от алтаря.
Миссис Уайтвей сказала:
— Она храбрей моего сына. Вы только поглядите на него! Боится родной матери.
— Он просто ошеломлен, мадам. Он считал, что вы во Франции.
— Он надеялся, что я во Франции. Что думаете о девушке, мистер Белл?
— Я восхищаюсь ее мужеством.
Подошла Джозефина. Она смотрела тепло и протягивала обе руки:
— Я так рада, что вы смогли приехать, миссис Уайтвей. Моя мама не смогла, и до этой минуты я чувствовала себя страшно одинокой.
Миссис Уайтвей осмотрела Джозефину с ног до головы.
— Разве вы не из простых? — вопросила она. — Слава богу, хорошенькая, но не красавица. Красота портит женщину, кружит ей голову… А кто эта женщина в платье подружки невесты? Она направляет на нас камеры и прожекторы?
— Моя невеста, — сказал Исаак Белл, который уже не был в центре внимания гостьи. — Мисс Марион Морган.
— Ну что, иногда из сказанного мной о красивых женщинах бывают исключения, — хмыкнула миссис Уайтвей. — Юная леди, вы любите моего сына?
Летчица посмотрела ей в глаза.
— Он мне нравится.
— Почему?
— Он заставляет всех действовать.
— Единственная хорошая черта, какую он унаследовал от моего мужа. — Она пожала Джозефине руку, сказав: — Давайте покончим с этим, — и пошла к алтарю.
Миссис Уайтвей уселась в первом ряду, и заместитель епископа в третий раз начал:
— Мы собрались здесь сегодня… — когда в окне над Джозефиной и Престоном небо вдруг стало зеленым.
— Смерч! — закричали жители равнин Техаса, которые знали, что такой необычный цвет неба может означать только приближение торнадо.
Жители Форт-Уорта бросились к своим погребам-убежищам, прихватив с собой столько гостей, сколько могли втиснуть. Гости, приехавшие в «особых» составах, спасались в своих сомнительных укрытиях. Те, у кого не было ни погребов, ни вагонов, находили салуны.
Еще долго после наступления темноты торнадо бродили по пастбищам, гремя, как взбесившиеся поезда, швыряя в небо скот и амбары. Город они пощадили, но лишь далеко за полночь собравшиеся ощутили запах свадебного пира и услышали долгожданные слова: «Объявляю вас мужем и женой».
Престон Уайтвей, раскрасневшийся после многочисленных свадебных тостов, поцеловал новобрачную в губы. Подружка невесты Марион Морган заверяла всех интересующихся, что имела возможность наблюдать за ними в непосредственной близости и видела, что Джозефина храбро ответила на этот поцелуй.
Крик «Кушать подано!» привлек сотни гостей к столу.
Уайтвей высоко поднял бокал.
— Я пью за мою прекрасную супругу, «Любимицу Америки в воздухе». Пусть она летает в моих объятиях все выше, и дальше, и…
Окончание фразы заглушил грохот двух моторов поднявшегося в воздух биплана Стивена Стивенса.
Джозефина выскочила из-за свадебного стола и выбежала за брезентовый клапан, закрывавший настил для скота, на летное поле. Изрыгая огонь из обоих моторов, аэроплан Стивенса поднялся над изгородью, пролетел над локомотивом миссис Уайтвей, направился прямо к ряду телеграфных проводов, едва избежал столкновения с ними, перелетел через амбар и исчез в ночи.
Марко Селер стоял, держа в руках клинья, которые вытащил из-под колес аэроплана, и размахивал логарифмической линейкой Дмитрия Платова и соломенной шляпой с красной лентой.
— Я тебе говорил, что придумаю что-нибудь для твоей брачной ночи.
— Куда он полетел?
— В Абилин.
— Этот подлый жирный…
— Я уговорил его вылететь раньше, чтобы мы могли поработать над моторами.
— Как он может лететь в темноте?
— Звезды и луна указывают путь.
Джозефина крикнула своим механикам, чтобы заливали бензин и масло в ее машину и разворачивали ее. Она побежала к аэроплану, окутанная, как облаком дыма, подвенечным платьем; Марко бежал следом. Пока она, наклоняясь, освобождала крепления, он срывал брезент с крыльев моноплана.
— Должен тебя предупредить… — настойчиво зашептал он.
— О чем?
Она освободила одно крепление, подтянула трос кронштейна и наклонилась ко второму.
— Если что-то случится с «Дмитрием Платовым», не волнуйся.
— О чем ты?.. Быстрей! — крикнула она своим механикам-детективам, которые подвешивали под крыльями баки с бензином и маслом. — О чем ты? Дмитрий Платов — это ты.
— За «Дмитрием Платовым» следят детективы Белла. Он может внезапно исчезнуть.
