Дэвид Дикинсон - Покушение на шедевр
— Вы случайно не слышали ее имени? — спросил Пауэрскорт.
— Нет. Кажется, нет.
Снаружи до них донесся голос Уильяма Аларика Пайпера: компаньон Эдмунда Декурси велел носильщикам соблюдать осторожность. Очевидно, какую-то картину переносили вниз, в подвал.
— Расскажите мне о подделках, мистер Декурси. — Пауэрскорт словно бы потерял интерес к спутнице Кристофера Монтегю. — Если я правильно осведомлен, мистер Монтегю собирался объявить, что большинство венецианских картин с вашей выставки не являются оригиналами, что среди них есть старые подделки, а есть и совсем недавние. Вы знали об этой статье?
Декурси снова моргнул. Похоже, у него это дурная привычка, подумал Пауэрскорт.
— О да, все знали об этой статье задолго до ее предполагаемой публикации, — сказал Декурси. — Вообще-то она родилась при содействии одного из наших конкурентов с этой же улицы. — Он кивнул в окошко на Олд-Бонд-стрит. — Но фальшивки в нашем деле — изобретение отнюдь не новое, лорд Пауэрскорт. Уже древние греки очень неплохо зарабатывали на продаже римлянам поддельных статуй. Чуть ли не все богатые англичане, путешествовавшие по Европе, привозили оттуда подделки, которые считали подлинными, и с удовольствием вешали на стены у себя дома. Поверьте мне, лорд Пауэрскорт, я ведь бываю во многих больших усадьбах, битком набитых картинами. Я уже потерял счет поддельным Тицианам. В наших центральных графствах больше полотен Джорджоне, чем он мог бы написать за всю жизнь. В Гемпшире полным-полно Веласкесов, а в Дорсете есть дом, в гостиной которого, по уверениям хозяев, висят целых шесть Рембрандтов. Сомневаюсь, что хотя бы один из них написан в Голландии. Сегодняшняя Флоренция могла бы выставить на поле для регби как минимум две команды художников, занимающихся изготовлением подделок, — их можно было бы назвать, к примеру, «Мошенники Юнайтед» и «Мошенники Атлетик». Этого не остановить.
Пауэрскорт улыбнулся. Этажом выше что-то вбивали в стену — гвоздь, а может быть, крюк, чтобы повесить на него еще одну картину, подлинную или фальшивую.
— А если бы статья Монтегю появилась в печати сразу после открытия вашей выставки, — сказал он, — вы бы сильно от нее пострадали?
Декурси покачал головой.
— Не думаю, — уверенно ответил он. — По-моему, выставку в любом случае ждал успех. Мы везем ее в Нью-Йорк, знаете?
В расчете на богатую добычу, подумал Пауэрскорт. Некоторые европейские покупатели все же способны отличить фальшивку от подлинника. Но покупатели с Пятой авеню — вряд ли.
— Ваш дом в Норфолке, — сказал он, меняя направление атаки. В том, что касается подделок, Декурси выглядел неуязвимым. — Как вы считаете, удастся вам привести его в пригодный для жилья вид? Кажется, сейчас там никто не живет?
— Да, никто, — подтвердил Декурси. — Там сейчас никого. Ни единой живой души. Дом абсолютно пуст. Впрочем, я надеюсь вернуть туда с Корсики мою семью. Если фирма по-прежнему будет процветать, я смогу сделать это довольно скоро.
— Ваша матушка наверняка очень обрадуется, — дипломатично заметил Пауэрскорт. — А здесь у вас есть какие-нибудь связи с Корсикой? Может быть, кто-нибудь из носильщиков оттуда родом?
— У нас и правда был один корсиканец, — ответил Декурси, — но на днях ему пришлось уехать домой. Мать умерла.
— Бедняга, — сказал Пауэрскорт, поднимаясь со стула. — И последний вопрос, мистер Декурси. Та молодая женщина, что приходила на открытие выставки вместе с Кристофером Монтегю. У вас случайно нет книги для посетителей? Может быть, она оставила там свое имя?
Декурси сказал, что принесет книгу для посетителей из другого кабинета. Пока его не было, Пауэрскорт от нечего делать принялся разглядывать бумаги на столе. Видимо, Декурси пользовался каким-то тайным кодом. На некоторых листках не было звездочек, на других стояло по одной, а то и по три.
— Вот, — сказал Декурси. — Нам придется вернуться в самое начало. — Он стал перелистывать в обратном порядке страницы толстой книги в кожаном переплете. — Ага! — наконец воскликнул он. — Я нашел подпись Кристофера Монтегю. А под ней, кажется, той же ручкой, подписалась некая Алиса Бридж. Адреса, к сожалению, нет.
19
Имоджин Фоукс перебирала в памяти все слова, означающие черный цвет. Угольно-черный, черный как смоль, чернее чернил, черный как сажа, черный как вороново крыло. Она ничего не видела. Приехав в Лондон, она встретилась с таинственным мистером Питерсом в гостинице, поблизости от вокзала Ватерлоо. Там Имоджин привели в какой-то номер на третьем этаже и надели ей на глаза черную маску, а сверху забинтовали так туго, что из-под нее совсем ничего нельзя было разглядеть. Другой человек — она поняла это по запаху — отвел ее на какую-то железнодорожную станцию и усадил в купе поезда. Ей показалось, что это вагон первого класса.
Ее спутник следил за ней, и особенно за ее руками, всю дорогу. Если она поднимала руку к лицу, он наклонялся вперед, словно желая помешать ей. «Ужасное несчастье, — пояснил он проводнику. — Врачи говорят, что когда-нибудь зрение к ней вернется. А пока нам прописали отдых на свежем воздухе».
Да, в мире Имоджин царил сплошной мрак, однако сердце ее пело от счастья. В конце таинственного путешествия ее ждал Орландо — Орландо, с которым она не виделась долгие месяцы. Она изо всех сил старалась расслышать названия станций, которые они проезжали. Может быть, благодаря этому ей удастся понять, куда ее везут. Но как только начинали объявлять очередную станцию, ее спутник громко кашлял или заговаривал с ней, так что все ее старания пропадали втуне.
Зрение у нее отняли, но другие чувства Имоджин обострились. Она чуяла запах табака, исходящий от ее спутника, хотя тот ни разу не закурил. Стук колес казался ей отчетливым, как никогда прежде. Иногда она слышала звук шагов в коридоре — ровных, уверенных. Ей хотелось, чтобы человек, проходящий мимо, остановился у ее двери и заговорил: возможно, его слова подскажут ей, куда они едут.
Но, несмотря на бинты и маску, из-за которой она чувствовала себя не то цирковой артисткой, не то арлекином на праздничном шествии, Имоджин была счастлива. Пускай она погружена во тьму — зато она едет к Орландо.
На следующий день после возвращения Пауэрскорта и его встречи с Эдмундом Декурси Джонни Фицджеральд, никогда не любивший рано вставать, сидел за поздним завтраком на Маркем-сквер. Слушая рассказ Пауэрскорта о его корсиканских приключениях, Джонни расправлялся с яичницей, щедро сдобренной беконом и грибами.
— И вы поверили этой истории о Побеге Предателя? — спросил он у леди Люси.
— Не знаю, поверила я или нет, — ответила леди Люси, грызя кусочек тоста с маслом. — Честно, не знаю.
— Если это неправда, — сказал Джонни, прожевав очередную порцию яичницы, — вывод может быть только один.
— Какой? — спросил Пауэрскорт, хмуро просматривая газету с очередной безрадостной сводкой новостей из Южной Африки.
— Такой, что Эдмунд Декурси или те, кто на него работает, и есть убийцы. Они прячут где-то художника, производителя фальшивых Тицианов и Джорджоне для этой выставки на Олд-Бонд-стрит. До них доходят слухи о том, что Кристофер Монтегю вот-вот опубликует свою разоблачительную статью. Тогда они избавляются от Монтегю, но потом узнают, что и его друг в Оксфорде, скорее всего, знаком с содержанием статьи. Его тоже отправляют на свидание с Творцом. Затем, как гром среди ясного неба, на Корсике объявляетесь вы двое и начинаете задавать вопросы о художниках, изготовляющих фальшивки, и тому подобных вещах. Единственное место, где вас можно убить без особенного риска, — этот самый растреклятый остров. И они берутся за винтовки. Вы уцелели чудом. Наверное, они так привыкли стрелять из засады по диким кабанам, что с людьми у них дело не ладится. Но тут все как на ладони! Видимо, Декурси получил телеграмму от того человека, который так понравился леди Люси, — от полицейского из Кальви. И послал ему ответ с Олд-Бонд-стрит. Убрать Пауэрскортов. После этого можно будет вновь спокойно фабриковать подделки и наживаться на американских миллионерах.
Джонни откинулся на спинку стула с торжествующей улыбкой.
— Думаю, я заслужил добавку бекона, — заметил он и потянулся к стоящему перед ним блюду. — Трудное это дело — раскрывать с утра преступления. Сразу аппетит разгорается.
Пауэрскорт оторвал взгляд от драматического отчета об осаде Кимберли — буры окружили Сесила Родса и его алмазы. Интересно, подумал он, что сделают буры, если возьмут Родса в плен. Потребуют за него выкуп? Алмазами?
— Хотел бы я с тобой согласиться, Джонни, — сказал он. — Я тоже не знаю, верить ли этой истории про Побег Предателя. Но вся картина кажется мне слишком уж очевидной. Мы едем навестить миссис Декурси и ее чахнущих в глуши дочерей. Возница исчезает. Такое случается каждый день, говорят нам. Но едва мы делаем два шага за порог, как от утесов начинают отскакивать пули. Тот, кто убил Монтегю, был довольно хитер. Мы до сих пор не знаем, чья это работа. То же относится и к убийце Томаса Дженкинса. Это прямо-таки человек-невидимка! Но если бы с нами разделались на дороге в Ареньо, все было бы чересчур очевидно.
