Лора Роулэнд - Татуировка наложницы
Лицо доктора покрылось бледностью, и Сано понял, что этот человек боится, поскольку, будучи главным врачом, имеющим дело с лекарствами, станет первым подозреваемым в преступлении, связанном с ядами. Да и сам Сано не горел желанием подвергнуться проверке бакуфу, поскольку имел могущественного врага, который только и ждал его гибели. Перед глазами Сано мелькнуло лицо канцлера Янагисавы. Теперь у Сано были жена и ее семья, тоже уязвимые для нападок. Он знал по нагасакскому опыту, какими печальными могут быть последствия вмешательства в деликатные вопросы ради удовлетворения своего любопытства…
Однако, как всегда в начале расследования, Сано понимал, что преступил черту, за которой интересы высшего порядка становятся важнее личной безопасности. Долг, верность и храбрость — главные добродетели бусидо — пути воина, — основа самурайской чести. Но личная трактовка чести у Сано включала четвертый критерий, столь же важный, как и первые три: следование истине и справедливости, которые придавали смысл его жизни. Несмотря на риск, он должен узнать, как и почему умерла госпожа Харумэ.
Кроме того, если она была убита, его бездействие может повлечь другие смерти. Тут его личная заинтересованность совпала с интересами безопасности и спокойствия в замке Эдо, к добру это было или к беде.
— Согласен, что пока мы не можем исключить болезнь, — сказал Сано доктору Китано. — Возможность эпидемии сохраняется. Заканчивайте осмотр женщин и немедленно докладывайте мне о каждом случае заболевания или смерти. И пожалуйста, распорядитесь, чтобы кто-нибудь перевез тело госпожи Харумэ в морг Эдо.
— В морг Эдо? — Доктор удивленно раскрыл рот. — Но, сёсакан-сама, ведь умерших высокопоставленных обитателей замка туда не отправляют, мы перевозим их для кремации в храм Дзодзё. Конечно, это вам известно. К тому же госпожу Харумэ пока нельзя трогать. Следует составить отчет об обстоятельствах ее смерти. Монахи должны приготовить тело к погребению, а ее подруги организовать ночную службу. Таков порядок.
— Во время этого ритуала возможные улики будут потеряны. — Организуйте перевозку тела в морг Эдо, — повторил Сано. — Это приказ. — Не желая объяснять, зачем ему нужно, чтобы тело наложницы оказалось в месте, куда свозят умерших простолюдинов, отверженных и жертв стихийных бедствий вроде землетрясений и наводнений, Сано прибег к власти, что часто приносит гораздо лучшие результаты.
Доктор поспешно удалился. Сано и Хирата начали осматривать комнату.
— Яд отсюда? — предположил Хирата, показав на пол рядом с накрытым покрывалом трупом. На татами валялись две маленькие фарфоровые чашки, плетеная солома потемнела от пролившегося содержимого. — Возможно, кто-то подлил яд в ее вино.
Сано взял со стола бутылочку, посмотрел внутрь и увидел, что там осталось немного вина.
— Мы заберем это и чашки в качестве вещественных доказательств, — сказал он. — Но есть много путей применения яда. Может, она его вдохнула. — Сано собрал лампы и курильницы для благовоний. — А что тебе говорит татуировка?
— Иероглиф «ай», — сказал Хирата. — Обозначает любовь. — Он с отвращением поморщился. — Проститутки из Ёсивары метят себя таким образом, чтобы доказать любовь к своим клиентам — хотя всем известно, что на самом деле они это делают, пытаясь вытянуть из мужчин побольше денег. Но мне казалось, что наложницы сёгуна слишком изысканны и утонченны, чтобы иметь столь низкопробные привычки. Вы думаете, что татуировка как-то связана со смертью госпожи Харумэ?
— Возможно. — Сано рассматривал бритву, нож с окровавленным острием и лобковые волосы на полу. — Похоже, она сделала татуировку непосредственно перед смертью.
Он собрал эти предметы, обнаружил закатившийся в угол сосуд с тушью и положил их вместе с другими вещественными доказательствами. Потом они с Хиратой занялись обыском комнаты.
В шкафах и сундуках лежали свернутые одеяла и матрасы, кимоно и пояса, туалетные принадлежности, украшения для волос и косметика, самисэн, кисточка для письма и камень для растирания туши — все необходимое для женщины, но не было ни продуктов, ни напитков или чего-то, напоминающего отраву. Сано обнаружил в белом нижнем кимоно книгу размером с ладонь, завернутую в шелковую материю с набивным светло-зеленым узором из переплетенных листьев и цветков клевера на розовато-лиловом фоне и перевязанную золотым шнурком. Он бегло просмотрел страницы из мягкой рисовой бумаги, покрытые крошечными иероглифами, написанными женской рукой. На первой странице значилось: «Книга для записи сокровенных мыслей госпожи Харумэ».
— Дневник? — спросил Хирата.
— Похоже на то. — Со времен императоров династии Хэйань, которые правили пятьсот лет назад, придворные дамы частенько записывали свои переживания и мысли в подобные книги. Сано заткнул книгу за пояс, чтобы изучить позже, и зашептал на ухо Хирате: — Я отвезу саке, лампадное масло, благовония, инструменты и тушь в морг Эдо к доктору Ито. Возможно, он определит, есть ли там яд. — Он тщательно завернул вещественные доказательства в кимоно, в котором была найдена книга. — Пока я буду отсутствовать, пожалуйста, присмотри за перевозкой тела госпожи Харумэ, проследи, чтобы никто ничего не напортил.
Из коридора до Сано доносился приглушенный разговор монахов, болтовня и плач женщин в соседних комнатах. Он понизил голос:
— Пока официальная причина смерти — болезнь, вероятность эпидемии не исключается. Пусть наши люди распространят это известие среди всех обитателей замка и попросят их оставаться в своих жилищах или на своих постах, пока минует опасность. — За последний год личный штат службы Сано вырос в команду из сотни детективов, солдат и клерков, которых было достаточно, чтобы выполнить эту непростую задачу. — Это поможет предотвратить распространение слухов, — добавил он. Хирата кивнул.
— Если госпожа Харумэ умерла от заразной болезни, нам нужно знать, что она делала, куда ходила и с кем встречаюсь перед смертью, чтобы выяснить источник заболевания и организовать карантин для всех, с кем она общалась. Я договорюсь о встречах с главной дворцовой чиновницей и досточтимой матерью его превосходительства.
Жена сёгуна была прикована к постели, ее покой оберегали несколько доверенных врачей и прислужниц. Поэтому Большими Внутренними Покоями управляла мать, неизменная спутница и советница Цунаёси Токугавы, госпожа Кэйсо-ин.
— Но если это убийство, — прошептал Хирата, — потребуется информация об отношениях госпожи Харумэ с ее знакомыми. Я скрытно наведу справки.
— Хорошо. — Сано знал, что может довериться Хирате, который в процессе их совместной работы доказал свои недюжинные способности и непоколебимую преданность. В Нагасаки молодой вассал помог распутать трудное дело и спас Сано жизнь.
— Сёсакан-сама? Сожалею об отмене свадебного банкета. — Они вышли из комнаты, и Хирата поклонился. — Примите мои поздравления по поводу вашей женитьбы. Для меня будет честью служить госпоже Рэйко.
— Спасибо, Хирата-сан. — Сано тоже поклонился. Он высоко ценил дружбу с Хиратой, которая поддерживала его, когда он был одинок. И если раньше он считал невозможным делить с другими ответственность и риск своей работы, то Хирата доказал ему, что в этом нет ничего недостойного. Их соединяла древняя самурайская традиция отношений господина и слуги, абсолютная и вечная. Оставляя дела в верных руках, Сано спокойно покинул дворец и отправился в морг Эдо.
3
Ясным осенним полуднем ворота особняка Сано, расположенного в чиновничьем квартале замка Эдо, были открыты. По улице мимо имений других высокопоставленных чиновников бакуфу носильщики тащили свадебные подарки от знатных горожан, надеявшихся заслужить благосклонность сёсакана сёгуна. Слуги перетаскивали свертки через мощеный двор и внутреннюю деревянную ограду в крытый черепицей дом, построенный наполовину из камня, наполовину из дерева. Там они распаковывали подарки, повара работали на кухне, управляющий надзирал за последними приготовлениями в покоях новобрачных. Сотрудники элитной детективной службы Сано шныряли среди расположенных по периметру казарм, конюшен и рабочих кабинетов, размещенных в передней части дома, занимаясь делами в отсутствие хозяина.
В стороне от этой суматохи Рэйко, все еще в белом свадебном кимоно, сидела в своей спальне в хозяйской части особняка среди сундуков, набитых личными вещами, привезенными из дома судьи Уэды. Вновь отделанная комната пахла свежими татами. Цветная фреска с лесными птицами украшала стену. Черный лаковый туалетный столик с инкрустацией из золотых бабочек, ширма и шкаф, составляющие гарнитур, были готовы служить Рэйко. Послеполуденное солнце светило сквозь бумажные с деревянными решетками окна, на улице, в саду, пели птицы. И тем не менее прелесть всего окружающего и даже то, что она теперь живет в замке Эдо — цель всех дам ее сословия, — не могли развеять печаль в душе Рэйко.
