Джулио Леони - Искушение Данте
— Над этой мозаикой работал мастер Амброджо, когда смерть уже распростерла над ним свои крылья, — задумчиво сказал Данте. — Но почему же?..
— А что это значит? — перебил поэта капитан, робко разглядывающий картину.
Данте взглянул на капитана. На этот раз благосклонно.
— Это сцена из Ветхого Завета. Однажды языческому царю Навуходоносору во сне явилась статуя, изображавшая падение человечества со времен далекого Золотого Века. Пройдя серебряную, бронзовую и железную эпохи своего существования, человечество вот-вот обратится в прах, каковой и является грязная глина.
По сторонам от старца художник наметил камешками очертания башен, стен и храмов — словно великан намеревался покинуть город слева от себя и направиться в более большой, расположенный справа. Данте встал по правую руку от фигуры, привлеченный одной деталью среди леса башен и куполов, поднимавшихся из-за зубчатых стен. Он сразу узнал это строение даже по эскизу, поскольку видел его во время поездки в центр мирового христианства. Замок Святого Ангела, построенный на огромных обломках гробницы императора Адриана.
Значит, старец направлялся в Рим. Страдающее и погрязшее в грехах человечество шло в Святой Город, надеясь получить отпущение грехов по случаю Centesimus — великого юбилейного года, объявленного Бонифацием VIII, чтобы отпраздновать начало нового века!
Данте снова повернулся с факелом к мертвецу. Интуиция подсказывала поэту, что между изображенной на стене фигурой и убийством существует некая связь.
— Тебя не случайно убили у подножья мозаики, — прошептал поэт на ухо мертвому мастеру. — Твое творение связано с твоей смертью!
Капитан напряженно прислушивался к тому, что шепчет Данте.
Большая часть стены вокруг огромной фигуры была подготовлена для дальнейших работ. В конечном итоге мозаика должна была стать огромным панно. А может быть, мотив убийства связан не с тем, что уже изображено, а с тем, что художник только собирался изобразить? Данте быстро осмотрел всю апсиду, но ничего не нашел. Вокруг лежали только доски.
— Обыщите здесь все! — приказал он стражникам. — Ищите холсты, бумагу с рисунками. Должны же где-то остаться эскизы мозаики.
Стражники подняли над головами факелы и стали обшаривать храм. Их поиски возглавил капитан, обрадовавшийся возможности убраться подальше от человека, шептавшегося с мертвецами. Поэт же продолжал изучать пейзаж за фигурой на стене. Маленький город, расположенный слева, мог быть любым из многочисленных укрепленных городков, которые часто изображали на модных нынче фресках в итальянских церквах. В его изображении не было ничего такого, что помогло бы Данте угадать его название. Разве что ворота на одном участке стены, вершину которых украшали четыре львиные головы… Как раз рядом с ними на штукатурке было что-то нацарапано. Данте наклонился поближе.
Тем временем вернулся капитан.
— Ничего нет, мессир. Только мусор и инструменты. Никаких бумаг. Никаких холстов.
Данте раздражал этот глупец. Он быстро повернулся и протянул капитану факел.
— Посветите мне! Хоть какая-то польза от вас будет!
Капитан с обиженным видом взял факел. Впрочем, любопытство быстро взяло верх над обидой.
— Вы говорили, что мастера привязали к бревну еще живым. Почему вы так думаете?
— Да потому, что даже со связанными за спиной руками он умудрился что-то написать на стене. Вряд ли покойник сумел бы это сделать, — объяснил Данте, показывая на знаки, нацарапанные на стене за спиной убитого.
Капитан осветил стену факелом. На стене среди красноватых пятен виднелись какие-то полоски, которые Амброджо в отчаянии провел чем-то острым. При ближайшем рассмотрении оказалось, что они похожи на буквы «IIICOE».
Данте наклонился поближе к едва заметным знакам. По всей видимости, Амброджо вывел их острым краем камешка для мозаики. Капитан внимательно следил за каждым движением поэта и тоже наклонился поближе. Потом он выпрямился.
— Ну да… И что же, по-вашему, здесь написано, мессир Данте?
— Пока не знаю. Может, это число девяносто восемь римскими цифрами и начало какого-то слова, которое мастер не успел дописать. Но это так — предположение…
Предположением было и то, что художник начертал эти знаки перед смертью. Это вполне могла быть какая-нибудь рабочая надпись, давно красовавшаяся на стене. Вариантов было много.
— А кто нашел труп? — немного подумав, спросил Данте.
— Один пастух, который искал свою овцу. По крайней мере, так он сказал. Но может, он залез сюда что-нибудь украсть… Он страшно перепугался, найдя мертвеца!
Задумавшись, Данте стал оглядываться по сторонам. У него опять разболелась голова. Очень болели глаза. Его снова затошнило. Надо отдохнуть. Все равно в церкви больше нечего делать!
— Прикажите вашим людям отвезти труп в морг неизвестных больницы Мизерикордия. Пусть отвезут его на вашей повозке. Я вернусь пешком. Прикажите страже у ворот, чтобы меня пропустили.
— Как?! Ночью?!
— Уже давно пробил утренний колокол. Скоро рассветет. Мне надо подышать свежим воздухом и спокойно подумать.
Данте покинул церковь, осторожно обогнув провал в полу. На самом краю у него на мгновение закружилась голова, а рядом не было никого, кто мог бы его поддержать. Он вспомнил молодого воина, спасшего ему жизнь. Ему хотелось бы поблагодарить своего спасителя, но поэт не нашел его среди усталых и испуганных стражников.
На пороге церкви Данте кивнул капитану, смущенно топтавшемуся перед своими людьми. Неужели этот дурак думал, что Данте тут же назовет имя убийцы?! Нда-а, судя по его разочарованной роже, именно на это он и рассчитывал!
Данте почувствовал укол самолюбия. Ведь он, скорее всего, мог удовлетворить любопытство начальника стражи, если бы чувствовал себя лучше… Данте потер себе виски. Он наверняка мог бы понять причину убийства!
Однако внутренний голос шептал поэту, что все не так просто.
— Завтра! — сказал он. — Мы поговорим об этом завтра. Когда будет светить свет.
На улице Данте заметил первые проблески рассвета и обернулся. Теперь строгие очертания церкви были хорошо различимы. Что-то в ее стенах было не то. Недобрая аура… Казалось, руки, внесшие на протяжении столетий в нее столько изменений, оставили на ней и следы своих преступлений.
«Судьба накладывает свой след не только на человеческие судьбы, но и на все, что окружает человека, — подумал он. — Не только души людей, но и камни могут стать сосудами зла…»
Ему хотелось побыть одному, подышать свежим воздухом в надежде избавиться от головной боли. Было очень рано. В этот час не найти открытую лавку торговца лечебными травами. Хотя…
Данте вспомнил недавнее постановление, изданное, когда он входил в состав Совета Ста. Поэт всегда гордился своей памятью. Даже сейчас он мог продекламировать наизусть почти все книги «Энеиды», а уж постановление словно лежало у него перед глазами.
«Милостью приоров… разрешается открыть лавку магистру Теофило Спровьери, врачу и аптекарю родом из Сан Джованни д’Акри…»
Речь шла о лавке и лаборатории на виа Лунга рядом с Римскими воротами. Придется вытащить магистра Теофило из постели! В конце концов, он обязан своим благоденствием именно Данте, а сам Данте — приор, на него не распространяется запрет на ночные перемещения по улицам. Он вообще может делать, что хочет. К тому же он приор гильдии врачей и аптекарей. Вот пусть товарищ по ремеслу ему и поможет.
Снадобье! Любое снадобье и свежий воздух!.. И боль наверняка отступит…
Однако пешая прогулка до Римских ворот не принесла Данте облегчения. Головная боль усилилась, он быстро выбился из сил и обливался потом. Помимо всего прочего, поэт понял, что заблудился в лабиринте улочек за церковью Санто Спирито.
Завернув за угол, Данте столкнулся с запыхавшимся пузатым священником. У того был вид нездорового человека, который часто прибегает к помощи лекарств и прочих снадобий. Поэту показалось, что, увидев его, священник вздрогнул, а на лице его промелькнул испуг.
— Где-то здесь — лавка аптекаря, — сказал Данте, преградив дорогу священнику и уставившись на него налитыми кровью глазами. — Где она?
Священник побледнел и стал удивленно разглядывать одеяния Данте и его искаженное лицо. Данте поправил головной убор, расправил складки одежды и повторил вопрос. Увидев регалии приора, священник смутился и пробормотал, указывая дорогу дрожащей рукой:
— Вот там. Слева. Сразу за Фонтаном Смерти.
Данте зашагал в указанном направлении, довольный впечатлением, произведенным знаками его должности. Он даже оглянулся на священника, старавшегося скорее скрыться с глаз безумца в одеждах представителя власти.
