Джанет Глисон - Чаша Бланшара
Гарри осторожно приоткрыл дверь. Это был самый опасный момент. Он должен подкрасться к мальчишке и заставить его молчать, прежде чем тот успеет позвать на помощь.
Подмастерье сидел в кресле перед затухающим огнем. Рядом с ним на столе, потрескивая, догорал огарок свечи. Гарри Дрейк нервно посмотрел на голову парня, решая, как бы осторожнее подойти. Секундой позже по его лицу расплылась широкая ухмылка — так широко в этот день ему ухмыляться не доводилось — голова подмастерья вяло склонилась на грудь: он заснул на дежурстве. Даже если бы он постарался, и тогда не мог бы сильнее облегчить задачу Дрейку.
Гарри Дрейк, обмотав веревкой и второй кулак, с ловкостью пирата в три шага приблизился к ничего не подозревающему подмастерью, схватил парня за волосы и дернул назад, подставляя его шею под веревку.
Гарри ждал хрипа и борьбы и никак не ожидал увидеть то, что предстало перед его взором. Рот подмастерья был разинут, темный и распухший язык высунулся из черной дыры, глаза были широко открыты, будто парня что-то сильно удивило. Кое-что действительно его удивило. Он не спал. Он уже был мертв. Горло подмастерья было перерезано от уха до уха настолько глубоко, что голова держалась на нескольких жилах.
Гарри Дрейк удивился ничуть не меньше, чем, должно быть, подмастерье. Он выпустил его голову, и из-за резкого движения на пол хлынул поток крови, темной и густой, как соус. Гарри даже вспомнил о съеденном вечером пудинге, и, хотя расстроить его было нелегко, при этой мысли он поежился.
Через несколько секунд залихорадили иные мысли. Если какой-то другой вор пришел сюда и прикончил человека, которого он, Гарри, собирался убить и ограбить, не украл ли он и его приз? Гарри отошел от трупа, переступив через лужу крови, растущую на его глазах. Взяв со стола огарок свечи и подняв его повыше, он с тревогой начал осматривать выставленное в комнате серебро. Пробежав взглядом по разнообразным подсвечникам, вазам, супницам и кувшинам, он остановился на тяжелом подсервантнике у двери: на нем стоял массивный сосуд примерно в три фута диаметром и два высотой, по величине напомнивший ему медный чан, в котором его мать кипятила белье. Только этот сосуд был не из меди.
Предмет, удостоившийся внимания Гарри, был отлит из серебра и украшен русалками, дельфинами и парой несущихся во весь опор лошадей, влекущих из пенистых волн обнаженного Нептуна. Это была чаша для охлаждения вина, заказ сэра Бартоломео, наиболее ценное изделие, когда-либо выполненное в мастерской Бланшаров, самый большой кусок серебра, появившийся в Лондоне за последние месяцы, — приз, за которым явился Гарри Дрейк.
Расстегнув пальто, он достал из внутреннего кармана кусок шелковой материи, накрыл им чашу, подсунув по очереди края под изогнутые ножки, и довольно вздохнул, ощутив тяжесть. Поднять чашу будет совсем нелегко. Она такая же тяжелая, как шлюха Нелли, которая еще совсем недавно цеплялась за его бедра. Подсунув руки под материю, он ухватился за торс Нептуна и грудь русалки и, уже не заботясь о том, не скрипят ли половицы, поспешно спустился в холл. Надев ботинки, он отпер и распахнул входную дверь. Затем смело, как будто сам был сэром Бартоломео Греем, подняв чашу, вышел на улицу в штормовую ночь.
ГЛАВА 5
Позднее, той же полной событий суровой ночью, Роуз Фрэнсис крадучись вышла через кухонную дверь дома Бланшаров в темноту Фостер-лейн. Ветер все еще свирепствовал, но девушка была настолько занята тем, что только что сделала, и предстоящим свиданием, что в течение нескольких минут не обращала на непогоду никакого внимания. Только когда она добралась до Чипсайда, шторм начал ее беспокоить. Плащ ее раздувался, фонари над всеми мастерскими не горели, вывески раскачивались со зловещим скрипом на ветру, а облака, закрывшие луну, в одно мгновение сделали улицу непроницаемо темной.
Именно в этот момент Роуз расслышала за своей спиной, совсем близко, звук шагов. Кожаные каблуки по булыжнику двигались в ту же сторону, что и она.
Роуз забеспокоилась. Она на секунду приостановилась, крепче зажав в руках саквояж и фонарь и не зная, как поступить: обернуться и посмотреть или сделать вид, что ничего не слышала, и двинуться дальше? Колокола на соборе Святого Павла только что пробили три.
Ей казалось, что в такую штормовую ночь улицы будут пустынны. Может быть, ей не повезло, и это какой-нибудь сторож. Она ведь рассчитывала скрыться незамеченной. Окажись рядом факельщик, она бы обязательно наняла его, но из-за плохой погоды никого вокруг не было, кроме нее и человека, шедшего за ней.
Не в силах справиться с любопытством, Роуз оглянулась, приподняв фонарь, слабый свет которого немного разогнал тьму. Словно желая ей помочь, в этот самый момент облака разошлись, и серебряный лунный свет залил улицу. Ей показалось, что примерно в двадцати футах от нее, в тени собора Святого Павла, пряталась фигура. Она не была уверена, мужчина это или женщина, но фигура казалась довольно большой и одетой в плащ, как и ее, раздувающийся от ветра. Это был не сторож, у фигуры не было ни фонаря, ни факела. Но тут следующее облако закрыло луну, и фигура растаяла в темноте. Так что толком она так ничего и не разглядела.
Роуз практично смотрела на вещи и ничего не боялась. Она хорошо знала улицы, так как целый год проработала помощницей кухарки у Бланшаров. Она знала, куда направляется — на свидание в Саутуарк. И понимая, как опасно ходить по лондонским улицам ночью, она вооружилась, прежде чем отправиться в путь. В ее правом кармане радом с кошельком лежал небольшой пистолет с серебряной рукояткой.
Взяв оружие, она чувствовала только возбуждение и ни унции страха. Теперь же, когда за ней кто-то шел, она ощутила опасность, которую и тяжесть пистолета в кармане не могла рассеять. Кто это? Господи, пусть только не кто-нибудь из слуг дома, посланный ее догнать и привести обратно. Нет, такого не может быть. Когда она вставала, две другие служанки, с которыми она делила комнату на чердаке, мирно спали в своих постелях. Она прокралась по коридору и черной лестнице, избегая коридора в подвал, где спали остальные слуги. Она никого не встретила. Никто не мог ее видеть. Никто не знал о ее плане. Пройдет несколько часов до того, как кто-нибудь из них поднимется и начнет спрашивать, куда она подевалась.
И что будет потом? С кровати поднимут миссис Тули, доведут ее до нервного срыва, после чего та снова отправится отдыхать. Роуз не сдержала улыбки, представив себе экономку, нюхающую свои соли, ее сморщенное от недовольства личико. Затем она мысленно представила себе Агнесс, порозовевшую от жара и помешивающую соус или смешивающую фрикасе. Агнесс всегда держалась на расстоянии, требуя от Роуз только аккуратного исполнения своих обязанностей. И если Роуз позволяла себе небрежность, Агнесс очень редко ругала ее. Пару раз Роуз задумывалась, почему она так себя вела, и иногда сожалела о своих прегрешениях. Часто она так поступала, чтобы спровоцировать Агнесс, но ей так и не удалось полностью в этом преуспеть, и в последнее время это подталкивало ее к совершению еще более грубых проступков. Позднее она рассказывала о своих проделках Филиппу и Джону, которые ее не одобряли, но с удовольствием слушали. В один прекрасный день ее выгонят с работы, зудела Дорис. Все они были слишком тупы, чтобы сообразить, почему она так рисковала и плевала на мнение Агнесс и миссис Тули — она собиралась уйти.
Шаги отвлекли ее. Они все еще упрямо слышались за ее спиной. Ей показалось или они в самом деле приблизились? Роуз, не желая снова оборачиваться, ускорила шаг, покрепче ухватив саквояж и фонарь, от чего ручки больно врезались в ладонь, а свет заметался вокруг. Что ей делать? Как избавиться от преследователя? Через несколько футов, хотя звук шагов продолжал раздаваться, усиливая ее беспокойство, ей пришла в голову идея. Она может сделать крюк и пойти к реке. Там в любое время суток обязательно есть люди, и какими бы ни были намерения ее преследователя, он уже не будет представлять для нее угрозы.
Воодушевленная новой целью, она направилась вниз по Дистафф-лейн, улице с нависшими деревянными домами, все время убыстряя шаг. Вскоре она почти бежала. Через несколько минут, когда легким уже не хватало воздуха, она остановилась и прислушалась. Ни звука. В эту секунду она решила, что ее план сработал и преследователь потерял ее. Но затем тишину снова нарушил звук шагов, причем на этот раз ей показалось, что шаги ближе и поступь тяжелее.
Роуз Фрэнсис переложила саквояж в ту руку, в какой держала фонарь, и освободившейся рукой вытащила из кармана пистолет. Пальцами, ставшими вдруг на удивление слабыми, сняла его с предохранителя и резко повернулась. Она почувствовала, как ее лицо покрылось холодным потом. Она собьет преследователя с толку, пусть он пройдет мимо. Она покажет ему свое оружие, а если нужно, и применит его.
