Стив Берри - Пророчество Романовых
— Ты ведь действительно веришь во все это?
В тишине теплой, уютной квартиры Акулина потихоньку начинала расслабляться.
— С того момента, как ты зашел ко мне в купе, я чувствую себя другим человеком. Мне трудно это объяснить. Я простая женщина из простой семьи. Мою бабушку убили, родителям сломали жизнь. С раннего детства я видела вокруг страдания и думала, могу ли я что-то с этим сделать. И вот теперь, возможно, я смогу изменить такой порядок вещей.
Сунув руку в карман, Лорд достал латунный ключ, найденный в металлической шкатулке из могилы. На ключе отчетливо виднелась надпись «ПКБ 716».
— Это только в том случае, если мы найдем адский колокол и выясним, что открывается вот этим ключом.
— Уверена, нам это по силам.
Лорд с сомнением покачал головой.
— Хорошо, что хоть один из нас полон уверенности.
ГЛАВА 32
Москва
16 часов 20 минут
Хейес наблюдал за Степаном Баклановым. Наиболее вероятный претендент на царский трон восседал за столиком, застеленным шелковой скатертью, напротив семнадцати членов Царской комиссии. Большой зал Грановитой палаты был заполнен журналистами и зрителями. В застывшем воздухе висел сизый дым: большинство членов комиссии в том или ином виде злоупотребляли табаком.
Бакланова, одетого в щегольской темный костюм, похоже, нисколько не выводили из себя пространные расспросы комиссии. Это его последнее выступление перед завтрашним голосованием. Первый тур должен отобрать трех финалистов. Всего было представлено девять кандидатур. Троим претендентам рассчитывать не на что. Относительно еще двоих были серьезные сомнения. У четырех кандидатов — весомые заявки, основанные на кровном родстве и соответствии Закону о престолонаследии 1797 года. Первый тур дебатов был сосредоточен на браках, заключенных начиная с 1918 года, и на том, насколько сильно разбавлена кровь Романовых. Каждый из девяти кандидатов по очереди излагал перед комиссией свои притязания и отвечал на вопросы. Хейес устроил так, чтобы Бакланов был последним.
— Я постоянно думаю о своем предке, — сказал Бакланов в микрофон.
Голос его был негромким, но сильным.
— В этом самом зале Грановитой палаты в январе тысяча шестьсот тринадцатого года собрались бояре, чтобы выбрать нового царя. Двенадцать лет престол пустовал, и страна погрузилась в полный хаос. Бояре выдвинули строгие условия, как это сделали вы сейчас. После долгих споров, отвергнув многих претендентов, бояре единодушно выбрали робкого шестнадцатилетнего юношу — Михаила Романова. Любопытно отметить, что нашли его в Ипатьевском монастыре — именно там началось правление Романовых, а три столетия спустя, в другом Ипатьевском доме, в «доме особого назначения» в Екатеринбурге, правление Романовых оборвалось.
Бакланов помолчал.
— По крайней мере, на какое-то время.
— Но разве не потому избрали Михаила, — заметил один из членов комиссии, — что он обещал советоваться с боярами перед принятием любых важных решений? Тем самым, по сути дела, превратив боярскую думу в государственное собрание? А как вы собираетесь править страной?
Бакланов пересел поудобнее. Его лицо оставалось открытым и дружелюбным.
— Это не единственная причина, почему выбрали моего предка. Перед голосованием провели, если так можно выразиться, опросы общественного мнения и выяснили, что Михаил Романов пользуется широкой поддержкой всего народа. То же самое верно и сейчас, уважаемые члены комиссии. Все общенациональные опросы общественного мнения указывают на то, что Россия выступает за мое воцарение на престоле. Но, отвечая непосредственно на ваш вопрос, я должен напомнить, что Михаил Романов жил в другое время. Россия попробовала идти путем демократии, и последствия этого мы наблюдаем каждый день. Наш народ не привык сомневаться в правоте своего правительства. Демократия порождает постоянные проблемы, а история нашей страны не подготовила нас к этому. Народ России ждет, что правительство позаботится о нем. В западных демократиях проповедуют обратное. С семнадцатого года наша страна не знала величия. Когда-то Российская империя была величайшим государством на земле, но теперь само наше существование зависит от щедрости зарубежных спонсоров. От одной этой мысли мне становится плохо. Почти восемьдесят лет мы делали бомбы и снаряжали армии, а наша страна приходила в упадок. Пришла пора изменить такой порядок вещей.
Хейес понимал, что Бакланов играет на телекамеры. Заседания Царской комиссии транслировались в прямом эфире на всю Россию и на весь мир — Си-эн-эн, Си-эн-би-си, Би-би-си и «Фокс ньюс» работали на западные страны. Ответ был близок к идеальному. Ловко уклонившись от прямого вопроса, Бакланов воспользовался возможностью высказать свое мнение о глобальных проблемах. Вряд ли из этого человека получится достойный правитель, но, черт побери, он определенно знает, как ублажать слушателей.
Другой член комиссии спросил:
— Если я правильно помню историю, во время царствования Михаила страной на самом деле правил его отец, патриарх Филарет. А Михаил был лишь марионеткой в его руках. Есть ли основания у русского народа опасаться, что то же самое произойдет и сейчас? Кто будет определять ваши решения?
Бакланов покачал головой.
— Смею вас заверить, уважаемые члены комиссии, решения я буду принимать сам. Однако из этого не следует, что я не буду обращаться за помощью в Государственный совет. Я прекрасно понимаю, что монарх, чтобы удержаться у власти, должен пользоваться поддержкой как своего правительства, так и своего народа.
«Еще один великолепный ответ», — подумал Хейес.
— А ваши сыновья? — упрямо продолжал тот же член комиссии. — Они готовы взять на себя ответственность?
Спрашивал один из троих, кого пока не удалось купить; обсуждение цены его лояльности по-прежнему продолжалось. Однако Хейеса всего несколько часов назад заверили, что к завтрашнему дню будет гарантированно достигнуто полное единодушие.
— Мои сыновья готовы. Старший сын понимает свою ответственность и готов стать цесаревичем. Я учил его этому с раннего детства.
— Вы были уверены в реставрации монархии?
— Сердце всегда говорило мне, что непременно настанет день, когда русский народ пожелает возвращения царя. Последнего правителя насильственно свергли с престола, заставили отречься под дулом пистолета. Никогда из зла не вырастает добро. Россия обратилась к прошлому, и хочется надеяться, что опыт былых ошибок откроет нам путь к успеху. Ни один человек не рождается на свет только для того, чтобы думать о себе самом. Особенно те, кто благословен монаршей кровью в жилах. Российский престол принадлежит семье Романовых, а я — ближайший из ныне живущих родственников Николая Второго по мужской линии. Великая честь порождает великое бремя ответственности. И я ради своего народа готов взвалить это бремя на свои плечи.
Бакланов не спеша отпил глоток воды из стоящего перед ним хрустального графина. Никто из членов комиссии ему не мешал. Поставив стакан на стол, он продолжал:
— В тысяча шестьсот тринадцатом году Михаил Романов не хотел становиться царем, но сейчас я без ложной скромности признаюсь, что хочу править Россией. Это моя Родина. По моему глубочайшему убеждению, у каждой страны есть пол, и у России, вне всякого сомнения, пол женский. Именно этим сильным женским началом определяется наша необычайная плодовитость. Лучше всего это выразил биограф Фаберже, хоть он и был англичанин: «Дайте ей начало, семя, и она взрастит его — по-своему, по-особенному, добившись совершенно поразительных результатов». Самой судьбой мне предначертано увидеть, как созреют эти результаты. Каждое семя знает свой срок. И я уверен: настал мой час. Народ можно заставить бояться, но нельзя заставить любить. Это я прекрасно понимаю. Я не хочу, чтобы Россия меня боялась. Я не желаю имперского владычества и мирового господства. Величие нашей страны в будущем будет заключаться в том, чтобы обеспечивать всему русскому народу процветание. Кому какое дело до того, что мы можем тысячекратно уничтожить весь мир? Главное, чтобы мы могли накормить голодающих, вылечить больных, обеспечить счастливую жизнь нынешнему и многим грядущим поколениям.
Эти слова были произнесены с чувством, которое прекрасно передавалось и телевидением, и радио. Даже Хейеса проняло.
— Не буду говорить, что у Николая Второго не было изъянов. Этот упрямый, своевольный правитель забыл свое предназначение в жизни. Нам известно, что на него оказывала пагубное влияние его супруга, а трагедия с единственным сыном сделала императорскую чету очень уязвимой. Господь Бог наградил Александру Федоровну многими достоинствами, но при всем этом она была женщиной глупой. Императрица подпала под влияние Распутина, человека, которого все презирали, считая мошенником. История — хороший учитель. Я не повторю этих ошибок. Наша страна не может позволить себе слабого правителя. Улицы наших городов должны быть безопасными, государственные и судебные учреждения должны пользоваться доверием простых людей. Только тогда Россия сможет двигаться вперед.
