Татьяна Романова - Сизые зрачки зла
– В точности подходит, – подтвердил Щеглов, – именно обрюзгший – это вы точно подметили. Значит, мы действительно видели посланника генерала Чернышева. Но что его связывает с бродячим торговцем?
– А вы сами не спросили Алана, что хотел от него этот человек?
– Как же, спросил, да тот ответил, что графа Печерского он не знает, а господин, с ним говоривший, хотел купить мужские вещи, – доложил капитан, а потом, помявшись, задал свой главный вопрос: – Я со слов графини Веры понял, что ее отношение к дяде оставляет желать лучшего – а он-то, что от нее хочет?
Застигнутый врасплох, Горчаков молчал. Скорее всего, Вера никому не говорила ни о судьбе брата, ни о потере состояния. Мог ли он доверить постороннему человеку ее тайну? Конечно, не мог, но на девушку напали, она вполне могла лишиться жизни. Вдруг это связано с желанием ее дальнего родственника наложить лапу на имущество семьи, и за этим покушением стоит Чернышев? Не решаясь ответить исправнику, он колебался, но Щеглов не собирался ждать.
– Платон Сергеевич, я расследую дело о нападении на вашу соседку, в деле уже есть два трупа и один раненый. Вы должны сказать все, что знаете! – заявил он. – Обещаю, что если это не будет связано с критическими для жизни графини Веры обстоятельствами, все останется между нами, в противном случае – обстоятельства и так откроются. Только будет ли жива наша соседка к тому времени?
– Я все понимаю, но это не моя тайна, и нам лучше поехать к самой графине, чтобы обсудить все в ее присутствии.
– Но уже поздно, – засомневался капитан, – а дело не терпит отлагательства.
– Несколько часов уже ничего не изменят, – возразил Платон и предложил: – Вы устали, ложитесь спать, а завтра утром поедем в Солиту.
Щеглов вздохнул.
– Устал! Это вы точно подметили, у меня такое впечатление, что я проехал половину страны, и точно не отказался бы пару часов поспать, – признался он, и тут же со своей обычной настырностью попробовал дожать собеседника: – Скажите мне только одно: Чернышев может хотеть смерти племянницы?
Платон взвесил все «за» и «против» и подтвердил:
– Это возможно.
На этом они расстались и разошлись по спальням. Только коснувшись головой подушки, Щеглов мгновенно провалился в сон, а князь еще долго не мог уснуть. Какой сон, когда все вокруг так на удивление скверно?! Даже в его собственной спальне тишина казалась зловещей.
В Солите царила тишина. Во флигеле управляющего Платон и Щеглов нашли лишь кухарку да горничную, распивавших на кухне чаи.
– Ее сиятельство куда поехала? – строго осведомился Щеглов, прервав их приятное времяпрепровождение. Женщины вскочили и наперебой затараторили:
– Барышня на шахту поехала, а Марфа Васильевна на поля ускакала. Она теперь, как солнце встанет, так сразу и уедет, а барышня совсем недавно еще дома была.
– Понятно, – протянул исправник и распорядился: – быстро найдите мне конюха или еще кого-нибудь, кто проводит нас с князем к шахте.
– Я сейчас приведу Осипа, он сегодня на конюшне остался, – вызвалась горничная и пулей вылетела за дверь.
Мужчины тоже вышли на крыльцо. Капитан оглянулся по сторонам, сразу отметил нововведения и указал на них собеседнику:
– Графиня Вера цветники и газон восстановила. Я думаю, через месяц мы Солиту не узнаем.
– Меня здесь уже не будет, я уеду в Санкт-Петербург, – отозвался Платон.
– А как же ваше желание выйти в отставку и жить здесь?
– Так я и еду полк сдавать, – объяснил князь, промолчав о второй причине для отъезда – предстоящем суде над братом.
К крыльцу верхом подлетел Осип и, обращаясь к Щеглову, отрапортовал:
– Ваше высокоблагородие, я готов. К шахте изволите?
– Нам нужна графиня, а где уж ее искать, тебе виднее.
– Да на шахте она. Барышня нигде больше не бывает – либо на шахте, либо на мельнице.
– Ну, веди на шахту, – распорядился Щеглов, забираясь в седло. Платон последовал его примеру и поскакал вслед за капитаном.
Они долго петляли вдоль необъятных полей Солиты, а потом свернули на явно свежую просеку в неширокой полосе лиственного леса.
– Надо же, сколько раз я здесь проезжал, но даже и не подозревал, что тут есть соляная шахта, – удивился Щеглов.
– Так ее сама барышня и нашла, совсем случайно, – с гордостью объяснил Осип. – Лошадь у нее понесла и, в аккурат, на этом месте и сбросила. Вот ее сиятельство и увидела эту старую шахту.
Всадники выехали на утоптанную площадку. В центре ее истекал смолой свежий сруб, на его крыше крутился большой ворот, а рядом с широкой платформы сбегали вниз несколько желобов. Под одним из них стояла застеленная мешковиной телега, наполовину засыпанная солью. На платформе рядом с мужиками, крутящими ворот, наблюдала за погрузкой хозяйка шахты. На взгляд Платона, в мужском сюртуке и широких панталонах, заправленных в сапоги, она выглядела чудаковато, к тому же на голове у нее красовалась шляпа-цилиндр. Грубовато сшитый сюртук скорее подходил молодому купчику, а шляпа наводила на мысли о столичном франте с Невского проспекта. Сейчас графиня Чернышева смотрелась забавно и очаровательно.
Услышав стук копыт, Вера повернулась и слегка нахмурилась.
«Похоже, что нас здесь не ждали. Почему она так волнуется, даже начала покусывать губу?» – попытался оценить Платон, но молодая графиня не дала ему такой возможности. Через мгновение перед ним уже стояла невозмутимая деловая дама, осталось только признать, что самообладанию прекрасная Вера Александровна может научить кого угодно.
Она спустилась с платформы и теперь стояла рядом с визитерами, внимательно слушая Щеглова. Тот повторял ей то, что уже рассказывал Платону накануне ночью.
– Я просил князя сообщить мне правду о том, может ли ваш дядя быть причастным к этому нападению, но Платон Сергеевич посоветовал мне расспросить вас самому, – завершил свой рассказ исправник.
Вера молчала, и Горчаков проникся к ней сочувствием. Не так-то легко рассказывать посторонним о бедах, свалившихся на твою семью. Наконец она решилась и поведала капитану об аресте брата, о конфискации имущества и даже о том, чего Платон не знал – о взрыве. Закончив, она мягко улыбнулась и предложила:
– Выводы делайте сами.
Щеглов не заставил себя ждать:
– Понятно! Если не купцы, тогда назойливый помощник вашего дядюшки вполне мог приложить руку к преступлению. Вы уж простите, но я склоняюсь к последнему. С чего это графу Печерскому сговариваться с бандитом в Смоленске, если он в это время уже должен был подъезжать к Москве? – подвел итог Щеглов, и, помолчав, добавил. – Но нам с вами этого никогда не доказать.
Вера побледнела. Она понимала его правоту и весь риск того положения, в каком оказалась. Но Щеглов, по крайней мере, заслуживал честного отношения, и Вера сказала то, о чем в последнее время думала постоянно:
– Это я принесла сюда беду. Это на меня охотились в столице, а теперь – здесь. Поехав со мной, вы оба и Марфа оказались заложниками ситуации. Простите!
– Это не серьезный разговор, Вера Александровна! – возмутился Щеглов. Я поставлен государством защищать его граждан от всех посягательств на их жизнь и права, вы – одна из моих подопечных, и я найду тех, кто напал на вас. Однако примите мой совет: хорошо бы вам выйти замуж, найти защиту в лице сильного мужчины, а не дразнить всяких проходимцев, решивших, что вы окажетесь легкой добычей.
И этот дул в ту же дуду – замужество. Вера и так знала, что совет исправника мудр, только ей-то как поступить? Буничу она отказала еще накануне. Вера старалась быть очень мягкой в выражениях и с облегчением поняла, что сосед хоть и разочарован, но не оскорблен. Интересно, поступила бы она так сегодня, если бы знала то, что рассказал ей сейчас Щеглов?
«Если бы Платон хоть намекнул, что сможет потом полюбить меня. Пусть не полюбить, но хоть что-то почувствовать… – с тоской думала она. – Я знаю, мы смогли бы стать друзьями, и у нас было бы много общих дел. Но разве этого достаточно? Правда, я сама люблю Джона, но из всех других мужчин я выбрала бы Горчакова…»
Приняв смущение Веры за капитуляцию, капитан, продолжал настаивать:
– Вы не станете ездить с обозами в Смоленск?
– Я не могу… Вы же знаете, о чем я договорилась с Горбуновым!
– Но я не могу обеспечить вашу безопасность. Вы понимаете, что это невозможно. Надо принимать срочные меры, вы должны перестать быть мишенью!
Он смотрел на Веру с отчаянием и возмущением. Она всей кожей ощущала за своей спиной присутствие Горчакова. Тот не вмешивался в разговор, но этого и не требовалось. Он уже предложил ей защиту. Став его женой, она будет недоступна для происков «дядюшки», а ее сестры получат влиятельного опекуна, и, быть может, она даже спасет их и свою жизни. Вера повернулась к мужчине, предложившему ей так много и так мало. Горчаков смотрел на нее очень серьезно, потом вдруг слабо улыбнулся и чуть слышно шепнул:
