Порочного царства бог (СИ) - Райот Людмила
Дворецкий встал посреди комнаты. Ноги расставил, руки на груди сложил — ну прямо шкипер посреди шаткой палубы. Явно, на этот раз он так просто не покинет мой кабинет.
— Ну и чего тебе нужно? Серьезно, ты был единственным человеком, которому я доверял безгранично…
Слуга посмотрел укоризненно. Знаю, он предпринимает все эти неловкие попытки меня растормошить, просто чтобы загладить вину. Но я не собираюсь его прощать.
Как и Лидию, которая засыпает письмами с извинениями и увещеваниями. Радует одно — она не смогла уехать в свадебное путешествие, так как я совсем скис и перестал появляться на работе… Зато начал ездить к отцу Тадеушу. Я ж без исповедей больше не могу: нужно перед кем-то душу изливать — если не перед Лукасом, то перед священником.
Пить тоже не могу на удивление: стоит прикоснуться к виски или портвейну, хуже во сто крат становится. Проклятье! Этот дрянной мальчишка… то есть, девчонка! (и когда я наконец привыкну к смене пола?) — не только вернула меня в лоно церкви, но и вылечила от алкоголизма…
Я отодвинул от себя открытку и сердито взглянул на слугу.
— Вы сделали из меня посмешище. Дружно дурачили во главе с Мальком…
Предатели. Кругом одни предатели! Но и я тоже хорош… Как можно было не догадаться, что передо мной девушка?! Даже Армстронг, этот чурбан, к женщинам на пушечный выстрел не приближающийся, и тот раньше меня обо всем узнал! Очевидно же — эти тонкие черты, прозрачность и эфемерность. Одна в комнате спать боялась и букет выбросила…
Моя наивность меня погубила! Раскусил бы обман сразу, и ничего этого не случилось бы. Устроил бы ее в уважаемую газету за приличное жалованье — да, пришлось бы здорово заплатить главному редактору, но это лучше, пытаться пробиться, сочиняя "сенсационные" статейки для желтой прессы. Переселил бы в хороший район, квартиру снял… Да и себя бы уберег от потрясений. Не влюбился без памяти в наши длинные разговоры. Не загнал сам себя в ловушку, открываясь перед ней больше, чем перед кем-либо…
— Почему мне так не везет в любви, а? — с тоской протянул я, подпирая голову ладонью. — Сначала Марс, теперь эта… Амелия! В мире полно кротких достойных леди. А меня все на приключения тянет…
Во взгляде Арма промелькнуло сочувствие. Он глубоко вздохнул и понурил голову. Ну прямо преданный грустный пес — все понимает, а сказать не может.
И ведь предстань она передо мной в истинном образе сразу — в груди даже не дрогнуло бы. Я на женщин в романтическом плане уже давно внимания не обращаю: смотрю, но не вижу, общаюсь, но не западаю. А она?.. Милая, симпатичная, чуднАя — но этого слишком мало, чтобы влюбить в себя Клиффа Кавендиша.
Для этого нужно было поступить только так, как она поступила: вскрыть по-новому старые раны, влезть в них по самые локти, вытащить на поверхность все саднящее и сокровенное… Утолить боль, излечить прежнюю зависимость — чтобы ударить исподтишка и одарить новым: свежей болью и свежей зависимостью…
— Ты сам как считаешь, разве она правильно поступила? Ты на моем месте ее бы не выгнал?
Дворецкий замешкался.
Ладно, можешь не отвечать. Видно — симпатизирует ей, но и со мной отношения вконец портить не хочет. Ему-то легко судить, это не он грезил по "мужским" ягодицам и лодыжкам, в то время как эти лодыжки рассматривали тебя лишь как объект наживы…
Пожалуй, я чересчур жестко с ней обошелся тогда. Хотел задеть побольнее — также, как она задела меня, понаписав обо мне едкие (а, главное, правдивые!) пакости. И четыре года назад тоже гадко поступил… Но все равно.
И я пытался найти ее позже и объяснить, почему так делать нехорошо. Но не смог… Она ведь так и не назвала мне своей настоящей фамилии. И главный редактор "Грифа" тоже не назвал — она оттуда вообще уволилась. Переехала со съемной комнатушки в Уайтчепеле. Куда-то запропала….
Потом, правда, нашлась: в "Таймсе" вышла статья про спиритический блеф леди Чаттерлей. Громкая, ядовитая, сатирическая — именно такая, как мы и задумывали… Да и слог я узнал — я его после той находке в ее столе век не забуду… Но редактор "Таймса" тоже отказался со мной сотрудничать — это их должность обязывает, что ли — быть такими вредными и несговорчивыми?!
Да и зачем ее искать вообще?.. Она четко обозначила в статье свою позицию по отношению ко мне: Кавендиш — изверг, развратник, бездарь и урод (последнее обиднее всего, почему-то). А мне казалось, что я Мальку нравлюсь… Так что бесполезно. Или все-таки нет?..
— Я — недоумок, да? — мрачно спросил Арма. — Безмозглый ублюдок и распоследняя эгоистичная сволочь?
Тот деликатно, но красноречиво промолчал.
— И она никогда и ни за что не простит меня?..
Дворецкий страдальчески возвел глаза к потолку и ткнул массивным пальцем в приглашение. Я прочел внимательнее: "Выдающееся событие апреля… Весенний бал… Приглашена пресса…"
ПРЕССА!
План созрел в голове моментально. Я вылетел из-за стола, чуть не опрокинув по дороге Армстронга, ринулся в душ, оттуда — в бордель.
Соскучившиеся куртизанки встретили меня восторженным писком. Вдоволь наобнимавшись, я отстранился и деловито произнес:
— Девушки, мне нужна ваша помощь…
20. Малек
А мне без вас — прекрасно!
В дверь постучали, и я оторвала взгляд от своей писанины.
— Войдите.
— Мистер Малькольм, как ваши дела? — в кабинет заглянул симпатичный светловолосый джентльмен. — Долго еще работать над статьей планируете?
— К завтраму будет готова, мистер Тейлор. Хотя… — с враньем, даже мелким и не значительным, пора завязывать. А то и правда, войдет в привычку. — Было бы лучше, если бы вы мне дали еще один день на финальную вычитку… Можно?
— Можно, — редактор улыбнулся. — Но сегодня у вас еще одно мероприятие, помните?
— Помню, — вздохнув, ответила я. — Буду обязательно.
Идти на праздник изнеженных аристократов не было никакого желания. С некоторых пор их довольные надушенные физиономии вызывали лишь отвращение. Да и страшновато… Вдруг узнают? Так-то моя семья никогда не блистала в высшем обществе, да и облик нынешний не располагает к приступам ностальгии, но все равно…
— Не хотите светить лицом? — мужчина понимающе усмехнулся. — Правильно — хороший журналист должен оставаться невидимкой… Но по этому поводу не волнуйтесь — бал будет костюмированным.
И он положил на стол простую черную маску.
— Это радует! — просияла я.
— Тогда договорились. Потанцуйте там немного, развлекитесь, но не забывайте слушать и смотреть в оба. После таких событий идеи для горячих статей появляются сами собой.
И мужчина, подмигнув, удалился, а я в очередной раз поблагодарила судьбу за то, что на новом месте работы ко мне относились совсем иначе, нежели в "Лондонском грифе". Достойно платили, не смеялись над неказистым внешним видом и не ужимали в сроках… Вон, даже отдельный кабинетик выделили — крошечный, зато собственный.
Новый редактор тоже совсем другой. Молодой, как и кузен, но куда более милый и приветливый. Смотрит на меня… по-доброму смотрит. С затаенным интересом. Мне кажется, он догадывается, что перед ним не совсем джентльмен…
Вот бывают же люди! Чтоб и умом, и внешностью, и благородством не обделены. А этот!..
Я хлюпнула и уронила перо на стол. Тут же взяла себя в руки и отодвинула бумагу куда подальше. Все-таки правильно сделала, что выпросила еще один день на работу… Если уж начинают тягостные воспоминания в голову лезть, пиши пропало! — то есть, пиши, не пиши, все равно ничего путного не напишется…
Прошло два месяца, как я покинула дом Кавендиша. Два месяца моей новой жизни.
Очередной виток.
Думала, будет больнее… Но нет. По-видимому, у меня начал вырабатываться иммунитет к наплевательскому отношению Клиффа Кавендиша. И, чего уж юлить, в этот раз напортачила именно я… Но вины и угрызений совести не было: с небес пролился хрустально-очищающий дождь небесного благословения — я окончательно приняла судьбу и успокоилась.
