Юрий Губин - Происхождение человека и человечества.
Вот с этого времени, примерно 4 - 5 миллионов лет назад, начинается самый загадочный период времени в эволюции человека. Белое, туманное пятно неизвестности в том временном континууме скрывает в себе следы каких-либо находок гоминид. Практически ничего не известно об эволюции наших предков того времени. В принципе этот период похож на чёрный ящик, в который вошла человекообразная обезьяна на четырёх конечностях, а вышел представитель гоминид на двух ногах.
А понгиды, тем временем, (я имею в виду шимпанзе и горилл) к 4 миллионолетию уверенно зашагали по земле, заняв некоторые экологические ниши, унаследовав их от поздних дриопитеков. Правда, гориллы, как вид, вернее их непосредственные предки сформировались раньше шимпанзе примерно на 3 миллиона лет. Толчком к их видообразованию стало наложение вышеупомянутых прецессионно – нутационных осцеляций, на максимальный эксцентриситет орбиты Земли, которое произошло 11,5 миллиона лет назад. Скачкообразное, но не долгое изменение экологических параметров, повлекло за собой незначительную перестройку биоценозов, в плане образования видов более устойчивых к новым экологическим факторам.
Так, что гориллы это старый вид, и он стремительно угасает, не смотря на все потуги людей их сохранить. Энергетические возможности данного вида практически на нуле.
Своим образом жизни, агрессивностью, многочисленностью и силой понгиды принесли много хлопот ранним видам гоминид. Они, конечно, не претендовали на их экологическую нишу, но не давали и возможности по расширению ареалов в сторону от неё. То есть тормозили образование новых подвидов. Поэтому гоминидам ничего не оставалось, как заняться нарезкой территорий в ареалах, пойти на крайнюю специализацию, которая закрывала путь к человеку. Такие подвиды гоминид были не долговечны, и их было не очень много.
Гипотезу, на которой построен весь эволюционный процесс происхождения человека, предложил в своих трудах ещё Ла Марк, и до сих пор её воспринимают как аксиому, хотя в последнее время довольно стеснительно потому, что наука экология предлагает другой, современный подход к этому процессу.
Согласно гипотезе Ла Марка предок человека покинул сокращающиеся территории леса в поисках лучшей доли. Он встал на задние конечности чтобы в высоком травостое саванн, был лучший обзор и в таком положении бросился в погоню за представителями копытных - своей законной добычей, на ходу отбиваясь от хищников берцовыми костями ранее съеденных жертв или подобранными впопыхах с земли, дубинами. Что бы улучшить, так сказать, свои аэродинамические качества при беге, сбросил шерстяной покров. Так с той поры голышом и разгуливает, а для лучшего охлаждения обзавелся мощной потовыделительной системой, которая имеется только у нас и у лошадей.
Даже с такой, казалось бы, эффективной системой охлаждения человек в общим-то от возможности перегрева организма так и не избавился. Физиологические исследования бегунов показали, что после бега температура их тела повышается до 39,6 градусов Цельсия. Это говорит о том, что она у нас в принципе недоразвита. То есть практически мощная система теплоотдачи человеку никогда не была нужна. Не бегал он на начальной стадии формирования человека так часто и на большие расстояния, что бы она образовалась. То что появилось в результате эволюции оказалось вполне достаточным для жизни популяций в экологической нише. Так как саванна наступала на джунгли и интенсивно плодилась всевозможными пригодными для употребления в пищу видами животных, то эта гипотеза вроде бы имеет место и выглядит довольно убедительно, но всё не так просто как кажется.
Это большая ошибка считать, что переход к жизни в степной зоне, был причиной для прямохождения, которое вообще в природе биологический нонсенс. Оно крайне невыгодно и не позволяет развивать большие скорости.
Гепард в погоне за добычей развивает скорость в пределах 90 километров в час. Человек может пробежать полтора километра со скоростью не выше 25 км/час, стометровку максимум за 36 км/час. Кого в саванне мог догнать такой тихоход да ещё в начале своего развития? Это ведь это только мы теперь такие резвые. Наши те далёкие предки были низкорослы, и не слишком проворны. В то же время обезьяны, обитающие в саване, например мартышки гусары или павианы способны развить скорость в пределах 60 км/час. Такую скорость бега можно определить как адаптивную к условиям жизни в саванне. Это способ сохранения жизни. Да, что там гусары, неповоротливая горилла спокойно догоняет бегущего человека.
Мы не знаем ни одного животного, ставшего двуногим при переходе в новую экологическую нишу. Хотя в Мезозойской эре динозавры и ходили на двух ногах, но опирались на хвост, превращавших их тело в треножник. Кайнозойская эра достала из своего багажа двуногих - кенгуру, тушканчика и других грызунов, но они передвигаются прыжками, которые более экономичны энергетически, чем бег на двух ногах.
Таким образом, в биоценозах саванны предгоминидам места не было. Должна была обязательно существовать такая экологическая ниша, где этот невероятный, для природы, букет физиологических особенностей присущих только человеку, мог быть способом адаптации в окружающей среде. Нам, в общим-то, эту экологическую нишу и искать не нужно. Мы, на основании имеющихся фактов (правда в основном косвенных) и логических построений, пришли к ландшафтному адресу обитания предгоминид - их экологической нише в полуводной среде.
Сейчас нет останков в таком объёме, чтобы восстановить их внешний облик, но анализ остатков растений и пыльцы в слоях, где были найдены предгоминиды, говорят о том, что кениапитеки и рамапитеки обитали не в саванне, а в лесах, или, скорее всего, что наиболее вероятно на границе лес-саванна потому, что в принципе наземные биоценозы густых лесных зарослей бедны пищей.
Существование возле относительно стабильных во времени единицах ландшафта, какими являются озёра с постоянным водным балансом, даже при ухудшении климатических параметров, предлагало относительно комфортную жизнь предгоминидам даже вдалеке от экатонов лесных массивов. Если лес отступал от них по климатическим условиям, и обезьяны оказывались в окружении саванных биоценозов им чуждых, то это не сильно ущемляло их жизненное пространство из-за специфики питания.
Освоение новой пищевой зоны было приятной неожиданностью. Оказывается, покушать там было что. Адаптироваться необходимо было только немного потому, что ротовой аппарат, а значит и вся пищеварительная система, в принципе была уже готова к приёму пищевого разнообразия данной экологической ниши.
Группы первых форм предгоминид не могли быть большими по численности хотя бы потому, что в начальные период видообразования, на определённой площади в состоянии было укрыться и получить питание, в полном объёме не привлекая внимание со стороны конкурирующих видов, ограниченное количество особей. Это, само собой, способствовало территориальному рассредоточению. Спрятаться в зарослях и замереть при возникшей опасности, было безопасней, чем убегать потому, что зрение хищников устроено так, что они очень хорошо видят жертву в движении, чем неподвижную. От этого времени и у человека осталась ступорная реакция на опасность. Блокируются мышечные реакции, все процессы жизнедеятельности, для уменьшения запаха. Но зрение обезьян устроено совсем по-другому, чем у хищников и они без особого труда находили в зарослях предгоминид. Было бы, где и зачем искать. Борьба за место под солнцем набирало силу.
Как водится, на всякое действие существует противодействие, и оно у предгоминид появилось и вылилось в реакции на эти негативные события – прессинг со стороны приматов. Они были эффективны до такой степени, что сохранила вид для его дальнейшей эволюции. Предгоминиды как бы растворились в окружающей их среде. Благо было, где это сделать. Они вынуждены были под давлением «превосходящих сил противника» уйти из лесных биоценозов на окраинах которых по берегам водоёмов, рек и ручьёв они обитали, в прибрежные части водоёмов, где рассредоточились и потерялись для врагов в зарослях прибрежных кустов, трав и тростников, в изобилии зарослей в поймах, на мелководьях и островах. Популяции предгоминид в данной ситуации, скорее всего, стали очень аморфными, где взрослые представители вида были разделены определённым водным пространством и густой растительностью. Экспансия конкурентов сделала их пугливыми и крайне осторожными, особенно самок, и поэтому встреча отдельных особей между собой, при таком скрытном образе жизни были редким явлением.
Но каким-то образом контакты всё равно должны были происходить. Внутривидовая борьба должна была расставлять всех на свои места, а для этого были необходимы определённые способы контактов. Особенно между половозрелыми самцами и самками. Вид-то процветал, не смотря ни на что. Каким-то образом оформлялись такие контакты.
