А. Веста - Алмазная скрижаль
У каждого арийского племени были свои старцы-волшебники, которые хорошо знали друг друга и встречались в полях Нави для дружественных советов и мудрых решений. По обычаю, кудесники жили отдельно от своих племен и выходили из лесов, горных пещер, из ледяных фиордов или священных рощ дважды в год. Они прорицали будущее, исцеляли безнадежно больных, но достойных жизни людей, соединяли брачные союзы, нарекали новорожденных, благословляли правителей… Но случилось непоправимое. В сердцах правителей воцарились низкие страсти. Заветы кровного родства и общей судьбы были порушены, «род восстал на род». Братоубийственные войны сгубили великую мудрость, осквернили священные алтари, порвали узы братства и любви между родными по крови народами. Коварство и неблагодарность людей Внешнего мира заставили Веди скрывать свои знания. Жреческая каста удалилась от мира. В результате великая мудрость предков была утрачена народами. Повсеместно расцвели кровавые лунные культы. Они несли с собой человеческие жертвоприношения и убийства священных животных, сексуальные оргии, употребление вина вместо священных напитков, подкуп и насилие ради распространения новой веры, отвержение знаний и магических наук прошлого, безумие фанатизма, погромы и религиозные войны.
Началась затяжная битва человека с Природой и, как следствие, необратимое падение людского рода. Женщины утратили скромность, мужчины — чистоту помыслов. Лжесловие, пьянство, разврат все глубже въедались в тела народов. Была в этом и вина Веди. Они оставили мир, сохраняя свою чистоту и покой. Прошли тысячелетия. Старцам по-прежнему принадлежала незримая власть над историей, их пророчества и сотворенные ими знамения служили грозным предупреждением народам.
Волшебная наука Веди, их умение связывать воедино космические начала, целить больных и воскрешать умерших в темном сознании людей Внешнего мира со временем выродилась в низкую корыстную магию. Смутная память о добрых кудесниках сбереглась лишь в сказках, как и мечта о святом Камне-Алатыре, о тайне, которую хранили Веди. На земле еще оставались несколько мест, оазисов света, где жили хранители мудрости: друиды, белые старцы, архаты, мудрецы саньяси. Афон, Гималаи, леса и скалы Севера, джунгли Индии и затерянные в Атлантике острова сберегали духовные сокровища прошлого.
Человечество стремительно деградировало. Средства жесточайшего истребления себе подобных стали мерилом могущества. Веди обреченно боролись с технократическим одичанием человечества, но силы были уже не равны. Множество Веди погибло в последние десятилетия. В пламени ядерного взрыва на Новой Земле исчезли мать и братья Ведогоны. Их тонкие тела были сожжены плазменной бурей.
Веди никогда не были закрытой кастой, как брахманы Индии. Когда-то пути к Веди были открыты для отважных, мудрых и добрых людей. Если Веди грозило исчезновение, то ради спасения крови волшебники брали на воспитание здоровых и красивых детей Внешнего мира. Но со временем люди забыли о Веди, и седые кудесники, без возврата забирающие детей в лес, стали злыми героями страшных сказок. В обиженном сознании людей они превратились или в безобразных стариков и старух, или в холодных бессердечных красавиц. Баба Яга, Кощей Бессмертный, Снежная Королева, Хозяйка Медной горы… Народная фантазия была безжалостна к похитителям. Но Веди до поздней старости были изумительно красивы и чисты.
Связи с Внешним миром были окончательно порушены тысячелетие назад, когда после крещения Руси была почти полностью истреблена высшая жреческая каста пророков-волхвов. Веди никогда не были язычниками, и у них не было религии в привычном понимании этого слова. Религия возникает тогда, когда потеряна связь с Высшими, и в одурманенном сознании людей место высших и вечных начал Вселенной — Познания, Любви и Божественного порядка — занимают темные суеверия и вера в обряд.
Шли столетия. Мир забыл о Веди. Они по-прежнему спасали замерзающих путников и терпящих бедствие рыбаков, людей, несправедливо обреченных на смерть, но никогда не открывали им Ясны.
В первый же день Молник спросил, когда он снова сможет вернуться домой, «во Внешний мир», как называли его Веди.
Бел нахмурил густые брови:
— Внешний мир — лишь оболочка сна вокруг истинного бытия Ясны. Изменился ты, изменился мир вокруг тебя: твое тело не чувствует холода и жара, не просит пищи. Ты читаешь мысли и скоро сможешь провидеть будущее. Ты станешь совершенным воином, но ты никогда не придешь во Внешний мир как равный к равным. Люди испугаются света твоего лица, и твое появление возбудит ужас.
Бел заметил отчаяние, мелькнувшее в глазах Молника:
— Я все знаю, сын. Да, ты не покинешь Ясны, но скоро сможешь побывать там, где ты родился и вырос. Увидеть мать и любимую… Подожди немного, я отведу тебя туда, когда созреет твой разум, очистятся чувства и откроется иное, духовное зрение…
* * *— Смелее, Молник. Достаточно поверить в свои силы, и ты пройдешь по воде, не замочив края плаща.
Ведогона стояла на другом берегу глубокого озерца-бочажины. Дразня его, она только что проскользила босыми ногами по тонкой пленке воды. Молник неуверенно ступил на воду и сразу провалился.
— Поверь и иди!
Ведогона наклонилась к воде, укоризненно глядя в его глаза, прошептала несколько слов и начертила знак на водной глади. Вода замерла, схватилась коркой мороза и проросла до глубины кристаллами льда. Через несколько секунд на месте бочажины блестел крепкий, серебристый лед.
Он ступил на лед и пошел, не глядя под ноги, балансируя на ледяном стекле, и даже не заметил, как мановением руки Ведогона рассеяла чары: лед под его босыми стопами исчез, но он дошел до берега по тонкой водяной пленке, как посуху…
Каждый день она учила его чему-нибудь новому: взглядом зажигать огонь, раздвигать облака, давая ход солнечным лучам, превращать в молоко родниковую воду и даже ткать покров из солнечного света.
Вокруг Ясны ликовала весна. Держась за руки, они бродили по окрестным болотам. Теперь он ходил по водам так же уверенно, как его учительница. Ведогона остановилась у глубокого озерка. На черном зеркале у самого берега сиял одинокий бутон лилии.
— Каждое движение человека — это приказ, который кругами расходится по Лику Земному, рождая здравые и умные ответы Природы. Но если приказ безумен, то ответ Природы разрушителен. Лилия — северный лотос. Она долго растет под водой, прежде чем появится ее белоснежный цветок. Отец говорит, что так же долго человек собирает знания, прежде чем раскроется лотос его могущества. — Девушка протянула руку к сжатому бутону. — Отец не велит торопить Природу, но я попросила эту лилию расцвести… для тебя. Молник, тебе предстоит последнее испытание. Ты станешь разумом этого леса, ты научишься слушать его и дышать вместе с ним. Ты почувствуешь и полюбишь каждую былинку, бабочку, песчинку, огромное старое дерево или камень. Ты пробудишь разум ручья и будешь говорить с ним, как со мной. И все малые и большие творенья будут живить тебя силою, питать мудростью, все они взойдут выше, проснутся и станут разумны благодаря тебе! Ты — будешь Вседержителем этой земли. Это древнее испытание-посвящение Святорусья. Я буду рядом, но далеко, прощай, Молник!
Суровое очарование одиночества не тяготило Молника. Он был слит воедино с природой, обручен с нею, переплетен миллионами нервных узлов. Он охватывал мыслью и оберегал молитвой всю доверенную ему землю, от недр до звезд, мерцающих над березовыми полянами. Он лечил и латал раны земли по начертаниям древней Грамоты, очищал траву и листву от тончайшего ядовитого окисла с далекой самолетной трассы, сжигал вкрапления зла, ставил обереги…
На одном из уроков Бел открыл ему науку воскрешения. Но передавать дыхание жизни «из уст в уста» было разрешено лишь человеку. Для воина существовало воскрешение в буре, когда в блеске молний и порывах стихий Веди соединяли начала плоти и духа. В памяти вплыл рассказ Бела: «Когда был крепок завет людей и Природы, то и вороны не клевали человечьих тел на поле брани. Ворон — птица вещая, ведает воду мертвую и живую. Он-то и научил людей своему танцу. Кувыркаясь и кружа в небе, ворон мог исчезать из виду, попадая в иные пространства и времена. Русские девы сделали черные платы с бахромой по краям, напоминающие перья, и украсили их яркими цветами Ирия. Тогда и родился Танец Птицы. Танцуя, девушка могла исчезнуть, но вскоре являлась вновь и рассказывала подругам о том, где побывала. Потому женщины Руси так любят эти платы и шали — память крови неистребима. Ворон стережет ключи прошлого и будущего, он пьет из реки забвения и реки грядущего…»
* * *— Сегодня я поведу тебя в поля Нави. Веди с детства знают дороги туда. Тебе будет тяжело смотреть в беспредельность космоса. И вид зверей Запределья будет ужасен. И большинство людей покажутся тебе погибшими. Собери все твое мужество.
