Валерия Вербинина - Эхо возмездия
Лидочка, сидевшая неподалеку с толстым томом, обиженно поджала губы и шумно захлопнула книгу.
– Я прошу тебя так не говорить! – отчаянно выпалила она, краснея. Она не умела быть грубой, и это плохо у нее получалось.
– Отчего же? – протянула Наденька неприятным голосом, – уж не оттого ли, что тебе нравится Федор Меркулов?
– Сегодня, когда арестовали его мать, мы все с ним обговорили, – отважно объявила Лидочка. – Мы помолвлены и поженимся, как только это станет возможным.
Наденька застыла на месте.
– Нет, этого не может быть! – вырвалось у нее.
– Отчего же? Мне уже восемнадцать, и я могу выходить замуж. Я с детства знала, что мне никто не нужен, кроме него.
– Это просто нелепо! – закричала Наденька. – Лидочка, так нельзя! Ты начиталась романов… а жизнь – это не роман! Ты хоть представляешь себе, что такое жить с бывшим офицером, бывшим ссыльным… у которого ничего нет за душой! Его мать обвинили в убийстве… Газетчики вцепятся в вас и не оставят в покое! Ты опозоришь нас, ты отца опозоришь! Лидочка, опомнись…
– Я уже все решила, – сказала младшая сестра упрямо. – И я дала ему слово. Я не брошу его, что бы ни случилось.
– Так, замечательно, – сказала расстроенная Наденька. – Пошли фразы из очередного пошлого романа…
– Не смей так со мной разговаривать! – вспыхнула Лидочка.
– Это ты не смей мне дерзить! – Наденька повысила голос. – Девчонка!
– Что происходит? – В гостиную вошла мать, шелестя белым платьем.
– Она собирается выйти за Федора Меркулова! – объявила Наденька, оборачиваясь к матери. – Мама, скажи ей, что это невозможно! Скажи, что ты и папа никогда не благословите этот брак!
– Дорогая, – сказала Елена Владимировна, мгновенно оценив ситуацию и взяв Лидочку за обе руки, – я прекрасно тебя понимаю. Тебе жаль Федю. Нам всем тоже жаль его, поверь… Но ты еще молода. У тебя все впереди! Ты вполне можешь найти себе кого-нибудь получше… гораздо лучше… Может быть, даже похожего на папу…
– Ни за что! – Лидочка, вспыхнув, вырвала руки. – Я обожаю папу, ты знаешь, он замечательный, добрый, умный, с ним можно говорить о чем угодно… Но, мама, я всегда знала, что выйду за кого угодно, только не за ученого… Прости меня, если я тебя обидела, но… Мне нужен человек, который будет думать обо мне, а не о мировых проблемах!
– Очень хорошо, – пробормотала Наденька, кусая губы. – Папа все делал для нас, для тебя, а ты теперь его оскорбляешь!
– Дети, давайте не будем ссориться, – сказала Елена Владимировна, лихорадочно пытаясь выиграть время и посылая старшей дочери предостерегающий взгляд. – Я полагаю, мы вполне можем вернуться к этой теме позже, когда… м-м… мы все обсудим… и взвесим…
– Тут нечего взвешивать, – вспылила Наденька, – она просто глупая взбалмошная девчонка, которая не понимает, что творит! Пойми, ты же потом будешь больше всех раскаиваться, что не послушала нас! Его ведь тоже могут обвинить в убийстве, потому что Колозина убили в саду Меркуловых…
– Кто тебе это сказал? – удивилась мать.
– Слышала от кого-то из наших горничных, – ответила Наденька после легкой заминки.
– Вот как? От кого же? Я ведь просила их сообщать мне все, что станет известно о расследовании…
– Я не помню точно, кто мне сказал, – сердито промолвила Наденька. – И какое это имеет значение?
– Ты врешь, – внезапно проговорила Лидочка, волнуясь. – Никто из горничных ничего тебе не говорил. Ты знаешь, потому что… Потому что это ты убила его.
Елена Владимировна открыла рот.
– Лидочка!
– Мама, посмотри на нее! Она не знает, куда девать глаза… И она знает, где произошло убийство! Какое еще может быть объяснение? Наденька, зачем, зачем?..
– Так, – жалобно промолвила Елена Владимировна, поднимая руки к вискам, – я сейчас упаду в обморок. Лидочка! Что это за обвинения? Как ты можешь, в самом деле…
Но тут она увидела выражение лица старшей дочери и опешила.
– Наденька, ты ведь не… Но почему?!
– Чтобы спасти папу, – сказала Наденька и села, ссутулившись. – Я хотела просто его спасти.
– Убив Колозина?! – Елена Владимировна вытаращила глаза.
– Да, потому что это Колозин убил Изотовых. Папа зря вступился за него. – Наденька всхлипнула. – Я случайно услышала, как Колозин признался госпоже Тихомировой, что он убийца. Он сказал, что папа – глупец, который не разбирается в людях. И он сказал, что перед отъездом расскажет все папе, чтобы поглядеть на выражение его лица. Он был такой злобный… такой мерзкий! И я поняла, что он действительно скажет… и это убьет папу… Он так верил в справедливость, в то, что Колозин невиновен… папа бы умер от стыда и горя! Я не могла заснуть ночью… ворочалась и думала, что мне делать… Спальня Колозина была над моей, и я услышала, как он ходит… А потом я поняла, что он одевается и ищет фонарь. Тогда я тоже оделась, взяла револьвер…
– Наденька! Но у тебя нет никакого револьвера…
– Ничего ты, мама, обо мне не знаешь… Я купила револьвер в Петербурге. Я… я хотела убить любовницу Гены… – Геной звали ее мужа. – А может быть, не ее, а его. А может быть, не его, а себя… Но когда я приезжала сюда и видела, как папа рад мне… Я понимала, что не имею права так поступать… И все-таки револьвер мне пригодился. Не знаю, зачем Колозин пошел к Меркуловым… Я хотела убить его, когда он окажется подальше от нашего дома, чтобы никто не думал на нас… И вот, когда он залез в их сад, я решила: пора! Выстрелила в него сзади, он упал… Я увидела, что попала ему в голову, и бросилась бежать прочь… Когда я узнала, что тело нашли в саду Одинцовых, я не могла опомниться от удивления… Я ведь точно знала, он умер в другом месте…
– Браво, – произнес от дверей скрипучий мужской голос. – А теперь, Надежда Павловна, вы отдадите мне револьвер, из которого убили Дмитрия Ивановича.
Женщины оцепенели от ужаса. На пороге гостиной, засунув руки в карманы, с совершенно непередаваемой ухмылкой стоял Сергей Васильевич Ломов, и если бы мистер Бэрли видел его в это мгновение, он бы уже не сомневался, что сей достойный джентльмен действительно способен в одиночку справиться с целым племенем людоедов.
– Как вы вошли… – пролепетала Елена Владимировна, нервно поправляя волосы.
– Мне нужен револьвер, – повторил Ломов. – А затем, если вы все хотите по-прежнему жить прекрасной безмятежной жизнью и не сталкиваться с тем, что вас обвинят в убийстве – или, к примеру, в сокрытии важных сведений, чему закон тоже не особо рад, – так вот, все это мы можем обсудить.
– Мама, – медленно проговорила Наденька, – кажется, мы имеем дело со взяточником…
– Нет, – оскалился Ломов, – я всего лишь скромный государственный служащий. Никто не потребует от вас никаких денег, тем более что их у вас, кстати сказать, нет. Несите сюда револьвер, Надежда Павловна, а затем мы обсудим наше будущее сотрудничество.
– Я не понимаю, – встревожилась Елена Владимировна. – О каком сотрудничестве идет речь? Вы слышали слова, не предназначенные для ваших ушей…
– Я ничем не могу вам помочь, – сказала Наденька, обращаясь к Ломову. – Револьвера у меня больше нет.
– Тогда я арестую вас за убийство Дмитрия Колозина, – скучающе промолвил Ломов. – И заодно лично расскажу вашему папеньке, освобождению какого прекрасного человека он способствовал… Ну же, Надежда Павловна! Если вы сделаете так, как я скажу, мы договоримся, и никто из вашей семьи не пострадает.
Бросив на Ломова испепеляющий взгляд, Наденька вышла и почти сразу же вернулась, неся небольшой блестящий револьвер.
– Куда вы его дели, когда я осматривал дом? – полюбопытствовал Ломов, проверяя барабан.
– Я спрятала его в старой подушке, – мрачно ответила Наденька.
– А покупали в оружейной лавке в Петербурге, – усмехнулся Сергей Васильевич, пряча револьвер. – На будущее запомните: никогда не покупайте оружие вблизи своего дома. Как только наши люди стали искать, у кого в вашей семье имеется револьвер, они сразу же выяснили, что вы лгали, когда говорили мне, что у вас нет оружия.
Наденька вспыхнула, но ничего не сказала и только села в кресло, с вызовом закинув ногу на ногу.
– Итак, – сказал Ломов, – оружие я забираю. В убийстве признается другое лицо, а ваш револьвер пойдет как улика. Вас никто арестовывать не будет, но любезность за любезность: вы будете регулярно докладывать мне о том, что происходит в доме Павла Антоновича. Меня интересуют посетители, разговоры и… словом, все, что имеет хоть какое-то отношение к политике. Полагаю, вы сможете договориться между собой, кто именно из вас будет этим заниматься.
– Вы хотите заставить нас шпионить! – возмутилась Лидочка. Елена Владимировна легонько коснулась ее руки.
