Лампа паладина - Наталья Николаевна Александрова
– Хорошо, правильно, говорите первое, что приходит в голову… Воскресенье!
– Прогулка.
– Площадь.
– Сестра.
– Лето.
– Лимонад.
– Сестра.
– Клоун.
– Парик.
– Собака…
И тут со мной что-то случилось.
Я была не взрослой женщиной, а маленькой девочкой. Мне было… я знала, что мне – три года и что у меня есть старшая сестра, Аня.
Было воскресенье. Мама отпустила нас с сестрой гулять, взяв с Аньки честное слово, что она будет присматривать за мной.
– Глаз с нее не спускай! – повторяла мама.
Нам разрешалось гулять только во дворе, но к Аньке тут же подошла знакомая девочка и сказала, что на площади выступают клоуны.
Сестра с сомнением посмотрела на меня, дернула за руку и сказала:
– Пошли, только не говори маме. И никуда от меня не отходи! Ты ведь уже большая!
Я кивнула.
Я большая, кто бы сомневался! Хотя на самом деле Анька вечно называла меня малявкой, больно щелкала по носу и всячески притесняла. Она вообще меня терпеть не могла, потому что мама после того, как ее второй муж нас бросил, часто заставляла Аньку сидеть со мной. А что ей было делать? Бабушек-дедушек у нас не было.
В тот день мы вышли со двора, прошли на площадь.
Я здесь уже бывала, но только с мамой.
На площади было очень много людей, все куда-то спешили, о чем-то громко разговаривали. Клоунов там не было – видно, они уже ушли по своим клоунским делам.
К Ане и ее подружке подошла еще одна знакомая девчонка, что-то им тихо сказала. Анька покосилась на меня, у нее сделалось недовольное лицо, и она проговорила:
– А ее туда пустят?
– Нет, не пустят. Оставь ее здесь.
– Мама мне не велела ее оставлять…
– А мы только на минутку!
– Ну, если на минутку…
Сестра очень строго посмотрела на меня и проговорила:
– Стой здесь и никуда не уходи! Мы скоро вернемся! Слышишь – никуда не уходи! Если ты будешь хорошо себя вести, я куплю тебе лимонаду. Ты ведь уже большая, правда?
– Большая… – сказала я неуверенно. Правда, получилось у меня «больсая», но Аню это устроило, и девочки убежали.
Я осталась одна.
Это было первый раз в моей жизни, чтобы я оставалась одна среди такого количества людей. Все они были очень большие и шумные, они куда-то спешили и иногда задевали меня. Никто не обращал на меня внимания, меня просто не замечали.
А потом рядом со мной появилась собака.
Она была огромная, у нее была квадратная широкая морда, обвислые щеки и страшная пасть, из которой капала слюна. Собака смотрела на меня и облизывалась.
Я попятилась и хотела побежать, но ноги меня не слушались.
Мне стало страшно, очень страшно. В глазах у меня сделалось темно, а в ушах застучали маленькие молоточки.
Тут рядом с собакой появилась тетка. Она была тоже очень большая и вообще очень похожая на собаку – у нее тоже было квадратное лицо и обвислые щеки и маленькие злые глазки. А еще у нее была прическа, похожая на цветную капусту.
– Девочка, ты чья? – спросила тетка.
– Я своя. И еще мамина.
– А где твоя мама?
Я растерянно молчала.
– Пойдем со мной! – тетка потянула меня за руку.
Надо мной склонились две одинаковые квадратные морды с обвислыми щеками. Тетка еще что-то говорила, но я больше не понимала слов. Кроме всего, ее капустная прическа сдвинулась в сторону, из-под нее вылезли другие волосы, жидкие и серые, как пакля.
Мне стало еще страшнее, и сделалось вдруг тяжело дышать. Я широко открыла рот, но воздуха все равно не хватало…
И тут рядом со мной появился большой человек. Он был немолодой, но представительный. Седеющие волосы аккуратно подстрижены, серые глаза светились умом.
Впрочем, таким его видела я взрослая, а для маленькой девочки это был просто незнакомый большой дядя…
Этот дядя взял меня за руку и проговорил глубоким, властным голосом:
– Ты не одна! Тебя никто не обидит! Не бойся, все прошло!
И правда, тетка с собакой исчезли, и людей вокруг меня стало гораздо меньше, и мне сразу стало легче дышать.
И тут же ко мне подбежала сестра и сразу стала ругаться:
– Куда же ты ушла? Я тебя всюду искала, а тебя не было! Я ведь велела тебе никуда не уходить!
– Я и не уходила, – ответила я обиженно. – Вот, если не веришь, спроси этого дяденьку!
– Какого дяденьку?
Я обернулась, чтобы показать ей того сероглазого человека, но его и след простыл.
– Все ты выдумываешь! – заявила сестра и взяла меня за руку.
– А ты обещала мне лимонад! – вспомнила я.
– Еще лимонад тебе! Пойдем домой. Только не говори маме, что ты потерялась, а то она тебя заругает… И не купит к Новому году куклу!
– Неправда, она обещала!
– Только попробуй сказать, тогда она точно не купит!
– Не скажу, – пообещала я… и очнулась.
Я лежала на кушетке в кабинете Орловского. Сам Георгий Викторович сидел в кресле и внимательно смотрел на меня.
– Мне кажется, мы обнаружили ваше ключевое переживание и вскрыли его, как нарыв. Обычно на это уходит несколько сеансов, но с вами уложились в один. Сам не понимаю, как это получилось.
– Так что – у меня больше не будет таких приступов? – я постаралась скрыть недоверие в голосе.
– Конечно, нужно еще понаблюдать, но мне кажется, что они должны прекратиться.
Я поблагодарила Георгия Викторовича, вышла из кабинета, вышла из квартиры, спустилась по лестнице.
Пока я была у Орловского, стемнело. На город опустились чернильные августовские сумерки. Двор был освещен светом из окон, но когда я вошла в арку, ведущую на набережную канала, я оказалась в темноте, словно погрузилась в ночную реку.
И вдруг передо мной в этой темноте вспыхнули два зеленых огня и раздалось глухое, утробное рычание.
Я замедлила шаги.
Рычание становилось все громче, зеленоглазый монстр неотвратимо приближался…
Мои глаза немного привыкли к темноте, и я поняла, что навстречу мне идет огромная собака.
Квадратная челюсть, отвислые щеки…
Мне стало страшно, страшно, как в детстве.
Мне захотелось броситься наутек – и остановило меня только то соображение, что своим бегством я разозлю собаку и она бросится мне вдогонку.
Все хищники реагируют на страх, страх провоцирует их.
Поэтому я медленно, неуверенно, но все же пошла вперед.
Собака тоже шла вперед.
Мы сближались…
В темноте послышался голос:
– Спокойно, Дейзи, спокойно! Рядом!
И тут я разглядела позади собаки мужчину средних лет.
Он держал ее за поводок и понемногу наматывал
