Кэролайн Роу - Противоядие от алчности

— Я был пажом, оруженосцем и солдатом, — ответил он. — Все мы учимся. Теперь, наверно, вам интересно знать, почему я так торопился устроить эту встречу с вами в столь неурочный час. На то были причины.

— Полагаю, даже несколько, — сказал Беренгер.

— И первая из них связана с вами, поскольку она касается вашего лекаря. Согласно новому городскому постановлению, за вход еврея в город требуется разрешение и при этом должен быть выплачен довольно крупный налог.

— Это, конечно, неприятно, но вряд ли это можно счесть трагедией, дорогой Санта По.

Молодой человек покачал головой.

— Подумайте, ваше преосвященство. Ваш лекарь и его семья недавно вошли в город; у них нет разрешения. Они могут быть заключены в тюрьму и оштрафованы за это правонарушение. А если они окажутся в тюрьме, то потребуется много времени и денег, чтобы вытащить их оттуда.

— Но это касается любого торговца, который приезжают в город по делам, чтобы купить что-нибудь или продать.

— Возможно.

— Городской совет понимает, как это скажется на торговле?

— О, думаю, они это поймут и отменят постановление, как это уже бывало. Или королю будет направлена жалоба, и они заявят, что произошла досадная ошибка. Но сейчас оно действует, потому что кому-то нужно, чтобы под действие этого постановления попал один человек.

— Исаак? Но почему?

— Возможно, цель — ваш лекарь. Я не уверен. И я также не знаю, какую пользу могло бы принести кому-то нападение на него. Рассказывают, и это — один из многих противоречивых слухов, что именно представитель папского нунция вызвал недовольство членов городского совета сообщением о том, что евреи приезжают в город, чтобы их число превысило число проживающих здесь христиан.

— Опять. Но почему?

— Причины могут быть самые различные, но это все мои предположения. Возможно, у него есть родственник, которому подобный закон будет выгоден. Возможно, его святейшество решил поддержать таким образом жителей Сардинии.

— Это очень понравится Его Величеству, — сухо бросил Беренгер.

— Конечно, может быть, что простого присутствия папского нунция достаточно, чтобы пошли слухи о том, что он стоит за всем, что происходит в городе.

— Это верно, — сказал Беренгер.

— Возможно, кто-то желает устроить неприятности лично вам, дон Беренгер.

— Мне? Вы думаете, что это — дон Санчо?

— Нет. Он был раздражен, потому что вы доставили ему дополнительные хлопоты и неприятности. Но он вам не враг.

— Вы знаете, что сегодня утром мой лекарь был арестован.

— Да, — сказал Санта По. — Я предположил, что это было сделано в связи с отказом получить разрешение на въезд в город, но мне сказали, что причина в другом.

— Да, ибо он был арестован вместе со своим шурином, которого обвинили в укрывательстве беглеца. Еретика, осужденного заочно, который, видимо, вернулся в город.

— А беглец найден?

— Нет.

— Кто рассказал вам это, дон Беренгер?

— Архиепископ, который и подписал приказ по чьей-то просьбе, а еще от господина Исаака. Об этом ему сказали во время ареста.

— Дон Беренгер, простите меня, но я должен все выяснить. Мой паж проводит вас во дворец. Я не думаю, что ваш лекарь помог своему шурину в укрывательстве этого еретика. А если это правда, то, уверен, что у него были на то важные причины, но сейчас я предпочитаю ничего об этом не знать.

Юный паж постучал в дверь Берингера еще до завершения праздничного обеда.

— Мой хозяин сказал, что вы поступили бы очень мудро, если сейчас же покинете город вместе со своей свитой. Скажите архиепископу, что Его Величество приказал вам ждать его в Барселоне.

— Сказать архиепископу? — изумленно произнес Беренгер.

— Да, ваше преосвященство, — со всей серьезностью ответил паж. — И еще мой хозяин сказал, что было очень мудро с вашей стороны никому не говорить о вашем отъезде.

— Мы должны уехать, — сказал лекарь, — так, чтобы никто об этом не узнал. Джошуа, прошу прощения за то, что, едва приехав, я увожу свою семью, но мне не оставили выбора.

— Думаю, что мы должны держать язык за зубами, — ответил Джошуа. — Слышишь, Дина? Ничего и никому не рассказывай.

— Даже здесь? — спросила его жена.

— Ты отлично заешь, что даже здесь есть доносчики, — сказал Джошуа. — Жадные негодяи и несчастные, готовые за пару монет предать своих братьев. Никто ничего не должен знать, даже слуги.

— Но сегодня Шабат, — возразила Юдифь.

— И нам нужно так много обсудить с Юдифью, — добавила ее сестра.

— Моя дорогая, — сказал Исаак, — мы в опасности. И вы тоже, моя добрая сестра, ваши дети и все ваши домочадцы. Нам надо собираться.

Ракель и Юдифь упаковали вещи и тихо попрощались с Джошуа и Диной. Наоми и Ибрагим уже уехали, взяв с собой короба с одеждой, чтобы отвезти их, как они сказали, господину Исааку, который жил теперь во дворце.

Слуги епископа по двое начали покидать город; только когда одна крытая повозка благополучно миновала ворота, за ней двигалась вторая.

К тому времени, когда Таррагона только просыпалась от сладкого послеобеденного сна, епископ и его свита были на пути к замку Альтафулла.

— Нас теперь так мало, — заметила Ракель. — Что случилось?

— Сестра Агнет не вернется, — сказал старшина стражников. — Другие монахини отправятся на следующей неделе вместе со свитой епископского викария. Его преосвященство оставил двух стражников, чтобы они благополучно преодолели обратный путь.

— А где наши музыканты?

— Кто знает, где они могут быть? Они зарабатывают себе на жизнь, где могут, и наверняка решили остаться здесь, пока толпа не покинула город.

— Мне скучно без них. — Она помолчала. — И еще с нами больше нет дона Жилберта.

— Мы тоже скучаем без них, госпожа Ракель. Особенно без музыкантов. Они были веселые.

Их разговор прервал стук копыт несущейся во весь опор лошади, и вскоре к ним приблизился всадник. Он натянул поводья, останавливаясь возле старшины стражников.

— Добрый день, уважаемый господин, я ищу епископа Жироны. Это его свита, не так ли?

— Да, — ответил старшина стражников. — И епископ тоже здесь.

Когда посыльный нашел Беренгера, тот был занят беседой с лекарем.

— Ваше преосвященство, — обратился к нему гонец. — Я привез вам письмо от архиепископа.

— От архиепископа? — сказал Беренгер. — Вскройте его, Бернет.

— Ваше преосвященство, в конверт, отправленный доном Санчо, вложено другое письмо, — сказал секретарь. — На нем дон Санчо написал, что оно было только что получено из Жироны.

— Тогда вам не стоит ждать ответа, — сказал Беренгер гонцу. — Пожалуйста, передайте мои благодарности его преосвященству.

Когда посыльный, получив соответствующее вознаграждение, отправился назад, Бернат сломал печать и засмеялся.

— Письмо настолько забавно? — холодно поинтересовался Беренгер.

— Нет, ваше преосвященство. Прошу прощения. Это письмо от дона Арно, в которое вложено еще одно письмо. На конверте дон Арно пишет, что все хорошо и что вложенное письмо прибыло в среду. — Он сломал печать лежащего внутри письма. — Это письмо от Импури, ваше преосвященство, вашего друга.

— Он быстро ответил, — заметил Беренгер. — Прочитайте его, Бернат.

— Как будет угодно вашему преосвященству. В нем говорится: «Я сожалею, но среди моих знакомых и в святых орденах нет человека, носящего имя Норберт де С… за исключением пожилого и слабоумного кузена семьи Кардона, который совершенно не соответствует вашему описанию. По вашей просьбе я узнал у дона Родриго де Лансия, знаком ли он с монахом по имени Норберт. Сначала он утверждал, что не помнит никого, носящего это имя, но затем вспомнил неприятного и невоспитанного господина по имени Гонсалво де Марка, которого имел несчастье повстречать. Тот сердечно поприветствовал пьяного монаха по имени Норберт в гостинице, где они все остановились. Об этом Норберте он не мог или не хотел особенно распространяться. Со своей стороны, мой дорогой Беренгер, я хотел бы знать…» — он интересуется как идут дела, — сказал Бернат.

— Я отвечу ему позднее, — сказал Беренгер. — Мой друг — сплетник не хуже деревенской повитухи. Но то, что он сообщил нам, не лишено интереса, не так ли, Исаак?

— Убитый монах и раненый молодой господин, — сказал Исаак. — И дон Гонсалво, связанный с обоими.

— Я не думаю, что этот Гонсалво был тем жестоким убийцей, — сказал Беренгер.

— Мне тоже трудно в это поверить. Но если это правда, то его манеры скрывают больше, чем его благородная родословная.

Часть четвертая

Глава первая

Дорога домой