А. Веста - Звезда волхвов

   Егор опрометью бросился в гараж, завел машину, уложил жену на заднее сиденье, обложил подушками и погнал по ночному шоссе в Сосенцы.

   – Ты мне изменил? – прошелестели у него за спиной омертвелые губы. – Изменил? Да?

   Он молчал, страшась обернуться.

   Едва выйдя на вольный воздух, Тит снял с плеч сундук и ничком упал в мокрую от предутренней росы траву. Он дышал мерно и глубоко, захватывая частицы земли мощными легкими, и этот сырой, земляной дух мешался с запахом пьяного счастья и свободы. Едва отдышавшись, он стянул с себя брезентовую штормовку, высыпал туда все сокровища из ларца, связал узлом и спрятал на животе под подрясником, прижав широким поясом. Пустой ларец он раздавил ударом тяжелого ботинка и забросил обломки в заросли шиповника.

   Рядом с садовой тропкой, стройно, как солдаты в шеренге, выстроились молодые кедры, высаженные Богованей. Тит схватил за комель и потянул из земли молодое рослое деревце. Оно вышло с большим комом земли на корнях: крепыша высадили недавно, и он еще не успел хорошенько укорениться. Тит положил во влажную глинистую выемку книгу и запечатанный воском футляр. Затем водрузил дерево на прежнее место и выровнял землю вокруг. Пройдет несколько месяцев, и дерево крепко обхватит корнями футляр и книгу. Кедр будет расти, впиваться в землю хищными пальцами, тянуть соки, буровить глину и белый камень. Он сдавит и оплетет клад паутиной корней. Кедры живут несколько столетий, и никто не узнает, что держит в узловатых лапах монастырская сосна.    Через несколько минут он отпер покои владыки и, не мешкая, вскрыл сейф. Сейф был набит пачками валюты. Полмиллиона долларов, дань Плотниковой в счет будущих барышей, перекочевали в мешок на его груди. «Пусть мертвые погребают своих мертвецов», – всплыло в памяти. Тит оставлял своих смердящих «мертвецов» без всякого почтения и сожаления. Он заслужил свободу годами трудов и унижений, тяжестью своей почти собачьей службы, муками смирения и насилием над своей алчной и свободолюбивой душой.

   С этой минуты он богат настолько, что может забыть о своем уродстве. Он пропустит сквозь себя все запахи мира, он будет медленно пить хмель свободы и по капле смаковать власть, которую даруют деньги. Это так близко, это так головокружительно просто. Узнав об ограблении, владыка не станет его разыскивать, чтобы не придавать огласке незаконные операции с корпорацией «Родник».

   Он вспомнил об Иоиле, замурованном заживо в дальней «печоре». Это закоулок был известен только ему одному. Ну что ж: «Пусть мертвые погребают своих мертвецов!»

   Уже светало, когда Тит отпер гараж, завел синий «Ягуар» и вырулил на шоссе.

   Севергин гнал на своем «Москвиче» по пустому шоссе, вдавливая педаль газа в пол. Выворачивая на трассу, он немного сбавил скорость. Мощные фары идущей на обгон машины разрезали утренний туман. Егор запоздало понял, что нарушил железное правило водителя: пропустить мчащегося идиота. Чтобы избежать столкновения, Егор инстинктивно вывернул руль вправо, сбросил газ, вдавил педаль тормоза и за доли секунды успел увести машину от столкновения, чувствуя, как тело его, набрав непривычную тяжесть, навалилось на дверь. По инерции «Москвич» съехал с насыпи и, прыгая по ухабам, врезался радиатором в придорожную березу. Водитель синего «Ягуара» поздно заметил его уже на обгоне и, резко взяв влево, выехал на полной скорости на встречную полосу. Вильнув корпусом, «Ягуар» вылетел с трассы на обочину, затем ударился в телеграфный столб, отскочил, опрокинулся и, перевернувшись, снова встал на колеса. Через секунду машина вспыхнула.

   Егор оглянулся на Алену. Она была в сознании, в утреннем сумраке белело ее искаженное болью лицо.

   – Подожди, я сейчас, – крикнул Севергин жене.

   Егор схватил огнетушитель и бросился к «Ягуару». Ему удалось сбить пламя и отжать заклинившую дверь. Вцепившись в предплечье, он выволок из салона тяжелое, будто налитое свинцом тело в буром подряснике. Оттащив тело подальше от пламени, он разорвал мокрый от крови подрясник, чтобы облегчить дыхание. На окровавленную траву посыпались тяжелые пачки купюр в банковской упаковке, окровавленный жемчуг и крупные драгоценные камни. С минуту Егор щупал замирающий пульс на шейной артерии водителя, пока не убедился, что водитель «Ягуара» мертв.

   Егор достал из кармана искореженный ударом мобильник, серебристая игрушка развалилась в его руках. В поисках телефона он обшарил труп. Из разорванного мешка на груди погибшего вновь сыпанули драгоценности. Севергин отер руки о траву и вернулся к «Москвичу». Бегло осмотрел повреждения машины. Капот и радиатор были сплющены ударом о дерево. На заднем сиденье, беззвучно закусив губы, металась Алена. И это молчание было особенно страшно. Егор ощупал ее плечи, приложил ухо к теплому вздрагивающему животу, надеясь уловить стук и движения маленького тельца.

   – Алена! Аленушка! Скажи хоть что-нибудь! – Он взял в ладони ее лицо, но жена молчала.

   Уже рассвело, а Севергин все шел по обочине пустого шоссе. На руках тяжело обмякло тело Алены, и в мелкий песчаный прах под ногами ягодами рябины капала ее кровь и сворачивалась пыльными градинами.

   Глава 33    

Крестный отец

   И повесть скорби роковую

   Угрюмо слушает острог...

    Утро для Сосенского отделения милиции выдалось ранним и жарким. На десятом километре трассы, где чернела обгорелая и искореженная взрывом туша «Ягуара», уже третий час работала следственная группа. Изувеченное тело водителя уже было отправлено в морг, а странная находка в виде мешка с ювелирными изделиями и денежными знаками США запротоколирована и отвезена в управление. Но в опаленной взрывом траве все еще попадались драгоценные камни старинной огранки и теплый от солнца жемчуг. Перепачканные кровью доллары находили метров за сто, в придорожной канаве и даже на ветвях деревьев. Обшаривая каждый камешек и куст, следственная группа расширяла квадрат поисков. К поискам присоединились дорожные инспекторы, оставив в это утро свою плодоносную ниву.

   Полковник Панин наблюдал за поисками вещдоков из окон машины: «Да, верно сказано: доллар никогда не упадет так низко, как люди, готовые ползать на коленях ради него», – думал полковник, но ему не с кем было поделиться своим философским наблюдением. А жаль... Ведь именно в эту минуту он открыл закон обратной связи между достоинством купюр и людским достоинством.

   Предстоящая беседа с крестником заранее страшила и огорчала бесстрашного и неподкупного Никодимыча. Их беседа будет больше походить на допрос, и Панин заранее краснел и досадливо морщился.

   В дежурной части Севергина попросили сдать пистолет и удостоверение. У дверей кабинета начальника ОВД словно сам собой возник вежливый пока еще постовой. Пряча глаза, в кабинет вошел Панин и, пробежав глазами рапорт Егора, заговорил о чем-то мелком, незначительном.

   Егор сидел, как на иголках. Мягкий голос Никодимыча на этот раз резал по нервам. Все мысли его были с Аленой.

   – Так ты, Егорушка, пишешь, что видел только доллары и камушки, а боле ничего? Припомни-ка все хорошенько, ведь и тебе досталось. Женка в машине маялась и так далее...

   – Степан Никодимыч, я уже все в рапорте отписал: все происшествие от начала до конца, – обессиленный мягким вежливым допросом, Егор думал только о жене. – Откуда мне знать, что еще могло быть в машине? А что пропало-то?

   – Погибший в ДТП, похоже, ограбил епископа, – шепотом поделился своей догадкой Панин. – При нем обнаружили почти пол-лимона «зеленых» и драгоценных камней больше трех кило! Это что же за подпольный богач, откуда такой взялся? Оказалось: служка владыки Валерия, вроде ординарца. Но епископ до сих пор не подал заявления. Попахивает «черным налом», а тут еще эти неизвестно откуда взявшиеся камушки. Но чтобы замять дело, владыка готов отказаться от всех прав собственности на деньги и ценности. Сейчас ты поговоришь с одним влиятельным лицом. У него к тебе есть строго конфиденциальный вопросец.

   Севергин надолго остался одни. Постовой у дверей кабинета предупредил, что, если ему нужно выйти в туалет, его проводят.

   Через минут сорок в кабинет вошел высокий, грузный священник и тяжело опустился в кресло напротив милиционера. Мрачный, насупленный, он смотрел мимо Севергина в пустое, пламенеющее зноем окно. И милиционер, и епископ мгновенно опознали друг друга и теперь настороженно ощупывали незримыми усиками-антеннами, как насекомые из враждебных кланов.

   – Слушаю вас, батюшка, – прервал молчание Севергин.