Сибирский беглец - Валерий Георгиевич Шарапов
Минут сорок мы выезжали из города на федеральную трассу. Сумерки опускались на землю, когда «Мини-Купер» вырвался из столицы. Мелькали пригородные пейзажи, бесконечные закусочные, фаст-фуды, мини-маркеты, станции техобслуживания.
– Куда мы едем? – глухо вопросил Хансен.
– В Западную Вирджинию.
Он вскоре задремал, и я уже не могла унять своего раздражения. Нянькайся с этими ценными агентами, вытаскивай их из дерьма, а в ответ ни слова благодарности, только злость и протест. Можно подумать, их на аркане тянули заниматься шпионской деятельностью!
Я вела машину несколько часов. Давно стемнело. Заехала на заправку, наполнила бак. «О, мэм, вы не боитесь путешествовать одна?» – участливо спросил работник станции, принимая наличные. «А кто тут одна? – фыркнула я. – Вон муж в машине дрыхнет – кормилец, защитник и каменная стена».
Не помню, в котором часу мы переехали границу штата. В принципе, ничего не менялось. Только воздух в салоне стал чище и леса вдоль обочин – гуще. Мелькали населенные пункты, освещенные фонарями, озарялись дорожные знаки и информационные табло. Дорожные службы в США работали отлично, можно было путешествовать, не зная карты. Вся страна на колесах, не жизнь, а развеселое роуд-муви… Несколько раз я обгоняла плетущиеся трейлеры – дома на колесах, в которых удобно путешествовать всей семьей. Некоторые даже жили в вагончиках или трейлерах – сегодня здесь, завтра там. Такого феномена, как прописка, в Соединенных Штатах не существовало.
Хансен несколько раз просыпался, снова засыпал. Я не возражала – хоть не достает своим брюзжанием. В одиннадцать вечера я съехала с дороги недалеко от местечка Маунт-Плейс, повернула на проселочную дорогу. Вдоль обочин густо росли пышные ели. Так похоже на Россию… Только все же не Россия.
Хансен проснулся, угрюмо помалкивал, косился – видимо, решил, что я завезла его в глухой уголок, чтобы убить. Слева проплыло небольшое озеро, дальше росли величественные корабельные сосны. За деревьями угадывались очертания строений, символические ограды. Я въехала на участок, опоясанный зарослями дикой акации, заглушила двигатель. Из мрака проступала бревенчатая «хижина» – все удобства, восемьдесят метров полезной площади, столько же – бесполезной.
– Куда вы меня привезли, Натали? – бросил Хансен.
– Дача, – пояснила я. – В Советском Союзе так называют загородные виллы для трудящихся. Не задавайте глупых вопросов, Роберт. Это безопасное убежище, где вы можете отсиживаться годами. Это шутка. Надеюсь, на несколько дней у вас терпения хватит. В доме найдете непортящиеся продукты, чай, кофе. Есть электричество, вода, канализация. Для согрева воды используйте газовый котел – разберетесь. Спальня, гостиная, обеденная зона. В шкафу постельное белье, в гостиной, если не ошибаюсь, телевизор. Соседи где‑то есть, но им абсолютно наплевать, кто вы такой и что здесь делаете. Дом принадлежит вашим друзьям Джеку и Молли, они любезно разрешили вам здесь пожить. Представьтесь кем угодно, хоть Брюсом Ли. Полиция сюда – ни ногой. Но ведите себя прилично, много не пейте и с территории не уходите. Это понятно?
– Нет, я же такой бестолковый, – огрызнулся Хансен.
Лично я считала, что подобные хоромы для «сбитых летчиков» – излишество, хватило бы и фанерного домика в «латинском» квартале. Но решения принимают другие. Я отвела Хансена в дом, убедилась, что все работает. Фактически это и была дача – скажем, для одного из престарелых членов Политбюро.
Хансен немного подобрел, по крайней мере перестал демонстративно вздыхать.
– А вы куда? – расщедрился он на толику сочувствия. – Поедете ночью обратно, Натали?
– Переночую в одной из гостевых комнат, – решила я. – Рано утром уеду. Вы же не блуждаете ночью по чужим спальням?
– Как вы могли такое подумать? – вспыхнул Хансен. – А, вы так шутите. Знаете, мне нынче не до шуток. Прошу простить, Натали… – он нерешительно замялся, – … если много ворчал и вообще вел себя по-свински. Вы ни в чем не виноваты, просто выполняете свою работу – и выполняете ее хорошо. От того, что случилось, никто не застрахован.
– Без проблем. – Я пожала плечами. – Прекрасно понимаю, что происходит у вас на душе, Роберт. Будем рассчитывать на лучшее. Надеюсь, вы усвоили инструкции?
Я спала довольно сносно – постель не скрипела, в открытую форточку проникал свежий воздух. Но часть моего сознания бодрствовала. Опасности подвергался не только Хансен, но и я.
Хансен, как сомнамбула, блуждал по дому, тяжело вздыхал, что-то бормотал под нос. Заработал телевизор, но быстро затих. Скрипела мебель в гостиной, звенело стекло. Что делают мужчины в непонятных ситуациях? Правильно. Оставалось надеяться, что он опустошит не всю бутылку. Сильно пьяным, видимо, он не был – на мое целомудрие не покушался. Этот человек знал границы. Снова скрипнули створки буфета, затем он мылся под душем. От спиртного веселее не стало – заунывно бормотал. Наконец угомонился, и я уснула окончательно. С этими шпионами – как с детьми…
Я встала в шесть утра по встроенному в организм будильнику, прислушалась. За окном сурово шумел сосновый лес. За стенкой храпел Хансен – так мощно, что вздрагивал и позвякивал бокал на прикроватной тумбочке. Я на цыпочках пробежала в душ, сполоснулась в теплой воде. Сварила кофе, позволила себе несколько приятных минут с видом на сосновый лес. В округе стояла тишина, двуногие существа не беспокоили. «Фирма» гарантировала покой и комфорт мятущимся душам. Разбудить Хансена не смогла бы и гаубичная батарея.
Я привела себя в порядок и побежала к машине.
К родному дому в Плезанс-Крик я подъехала без нескольких минут одиннадцать. По дороге пришлось навестить несколько торговых точек. Сердце екнуло: у дома стояла знакомая машина, а на крыльце привычно мялись люди характерного обличья.
Стало откровенно плохо, –
