Лора Роулэнд - Татуировка наложницы
— Ваше превосходительство, мне понятна озабоченность вашей досточтимой матери, — осторожно проговорил он. Даже второй после сёгуна человек должен уважать госпожу Кэйсо-ин. — Но мы обязаны сопоставить наше желание получить наследника с необходимостью поддерживать мощь режима Токугавы. Позволив изменнику остаться после убийства безнаказанным, мы продемонстрируем нашу слабость и уязвимость для последующих атак. Вы с этим согласны, сёсакан Сано?
— Да, — с несчастным видом ответил Сано. — Расследование должно быть продолжено без ограничений.
Госпожа Кэйсо-ин блокировала ему доступ в Большие Внутренние Покои, но явно не по той причине, которую назвала. Она боится, что он обнаружит нечто, способное уличить ее в убийстве. Опасается, что станет известно об ее отношениях с Харумэ, и хочет найти письмо, прежде чем это сделает он. Вмешательство госпожи Кэйсо-ин является дополнительной уликой в пользу ее прямого обвинения.
— Не слушайте их, — приказала сыну госпожа Кэйсо-ин. — За мной мудрость жизни. Моя вера в Будду дала мне понимание мистических сил судьбы. Я знаю, что надо делать.
Сёгун беспомощно переводил взгляде Кэйсо-ин на Янагисаву и верного сёсакана. Сано слышал удары своего сердца. Лица присутствующих расплывались перед глазами. Губы казались холодными и непослушными под тяжестью слов, которые он должен произнести, чтобы спасти расследование и переключить его на Кэйсо-ин. Но настойчивый голос чести и справедливости укрепил его смелость. Рука потянулась к поясу, чтобы вынуть письмо. Согласно бусидо, жизнь одинокого самурая стоит меньше, чем поимка убийцы и изменника.
Тут его осенила яркая, словно вспышка молнии, мысль. Он вспомнил, что больше не одинок. Если его приговорят к смерти за измену, то Рэйко и судья Уэда окажутся на лобном месте вместе с ним. Он готов пожертвовать собой ради собственных принципов, но как можно подвергать опасности свою семью?
Новое для него чувство зависимости наполнило душу Сано сладкой, болезненной теплотой. Он убрал руку от пояса. Долгие годы одиночества он мечтал о женитьбе! Но на смену облегчению пришло возмущение. Женитьба поощряет трусость за счет чести. Брак принес новые обязательства, которые противоречат прежним. Сейчас Сано еще лучше понимал неудовлетворенность Рэйко. Они оба из-за женитьбы лишились независимости. Можно ли сделать эту потерю терпимой?
Надо прожить жизнь, чтобы это узнать!
Наконец заговорил Цунаёси Токугава:
— Сёсакан Сано, э-э, продолжайте расследование. Но вы и ваши детективы должны держаться подальше от Больших Внутренних Покоев и женщин. Воспользуйтесь своей изобретательностью, чтобы поймать убийцу другим способом. И когда вы это сделаете, мы все, э-э, будем очень рады. — Затем он, рыдая, припал к груди матери.
Глядя прямо в глаза Сано, госпожа Кэйсо-ин усмехнулась.
24
Из Больших Внутренних Покоев вышли изгнанные по приказу сёгуна девять детективов, которым Сано поручил вести там расследование. У входа во дворец, где они с Хиратой поджидали своих людей, Сано подошел к руководителю группы, которая брела сквозь ночь в сторону дома.
— Нашли что-нибудь?
Детектив Озава, человек с незапоминающимся лицом, в прошлом шпион мэцукэ, покачал головой:
— Ни яда, ни чего-либо другого.
На стенах замковых переходов расплывались в тумане огни чадящих факелов. В лесу ухали филины, по всему городу лаяли собаки. Печальное очарование осени всегда будило в Сано поэта, но теперь причастность к убийству угнетала его.
— Удалось с кем-нибудь поговорить?
— Никто ничего не знает, — ответил Озава. — Это может означать одно из трех: либо им действительно ничего не известно, либо они боятся говорить, либо кто-то приказал не болтать. Я бы поставил на последнее.
— Ты обыскал апартаменты госпожи Кэйсо-ин? — спросил Сано.
Озава удивленно посмотрел на него:
— Нет. Я не знал, что это нужно, к тому же нам потребовалось бы для этого ее специальное разрешение. А что?
— Ничего, — сказал Сано, — все в порядке.
— Может, это и хорошо, что нас выставили, — заметил Озава. — Мы могли бы торчать в Больших Внутренних Покоях до конца года, так ничего и не узнав.
Это было слабым утешением для Сано, поскольку эдикт сёгуна лишал его доступа не только к жилищу Кэйсо-ин и пяти сотням потенциальных свидетелей, но также и к другому важному подозреваемому — госпоже Ишитэру. Сейчас мысль о ней напомнила Сано о неприятном деле, которым ему предстояло заняться этой ночью.
Когда они добрались до имения Сано, детективы пошли в казарму.
— Пойдем ко мне в кабинет, — сказал Сано Хирате.
Греясь у угольных жаровен и потягивая горячее саке, они сидели друг против друга. Хирата сгорбился с несчастным видом, ожидая разноса. Сано прогнал из сердца жалость. Он слишком долго терпел двусмысленное поведение вассала. И теперь тот развалил всю их работу, и, возможно, непоправимо. Сано не хотел рисковать дружбой с человеком, которого ценил больше всех прочих, но пора было призвать его к ответу.
— Что произошло во время твоей беседы с госпожой Ишитэру, и почему ты заставил начальство думать, что мы считаем ее невиновной? — спросил Сано.
— Виноват, сёсакан-сама. — Голос Хираты задрожал. — Мне нет прощения за то, что я сделал. Я… госпожа Ишитэру… — Он судорожно глотнул воздух. — Я не смог заставить ее отвечать на вопросы, поэтому и сам не знаю, убила она госпожу Харумэ или нет. Она… она все смешала во мне… — Его глаза засияли при воспоминании, и он тут же опустил взгляд, словно пойманный на чем-то постыдном. — Мне следовало молчать на заседании. Я совершил грубую ошибку. Вы должны прогнать меня. Я этого заслуживаю.
Известие потрясло Сано. Привыкший безоговорочно доверять своему старшему вассалу, он почувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Однако гнев Сано угас, когда он увидел, как страдает Хирата.
— Мы всегда были вместе, и я не стану прогонять тебя из-за одной ошибки, — сказал Сано. Хирата с облегчением заморгал повлажневшими глазами. Сано тактично отвернулся, подливая в чашки саке. — А теперь давай сосредоточимся на деле. Мы лишились возможности официально допросить госпожу Ишитэру, а значит, следует найти другой способ получить у нее информацию.
Они выпили, и Хирата неуверенно заговорил:
— Возможно, мы еще сможем побеседовать с госпожой Ишитэру. — Он достал из-под кимоно письмо и протянул его Сано.
По мере чтения подавленность уступала место надежде.
— У нее есть информация по убийству? Возможно, это тот шанс, которого мы ждали.
— Вы полагаете, мне следует сходить? — В глазах Хираты вспыхнула радость, которую тут же сменил испуг. — Встретиться с госпожой Ишитэру один на один в указанном месте?
— Она обращается именно к тебе, — ответил Сано. — И возможно, не захочет говорить с кем-то другим. К тому же мы не можем подвергать ее опасности и нарушать приказы сёгуна, устраивая встречу в замке.
— Вы доверяете мне такую важную беседу? После того, что я натворил? — недоверчиво спросил Хирата.
— Да, — подтвердил Сано. — Доверяю. — На то имелось сразу две причины: ему нужна была информация, которой располагала госпожа Ишитэру, и еще он хотел, чтобы к Хирате вернулась уверенность в себе.
— Спасибо вам, сёсакан-сама. Спасибо! — Преисполненный благодарности, Хирата поклонился. — Обещаю, что не подведу вас. Мы раскроем это дело.
После того как Хирата ушел, Сано сел за стол. Читая доклады детективов, он думал, что хотел бы разделить веру помощника. Его люди опросили каждого человека из имения Мияги, ни один не признался в отравлении туши и не видел, чтобы кто-то этим занимался. Они проследили весь путь следования флакона с тушью до госпожи Харумэ. Посыльный, который его доставил, заявил, что не открывал запечатанный сверток и нигде по дороге не останавливался. Результаты допросов дворцового стражника, принявшего посылку, слуги, отнесшего ее в Большие Внутренние Покои, и нескольких людей, которые могли иметь доступ к сосуду, оказались неутешительными.
Сано потер виски, стараясь прогнать боль — не следовало принимать алкоголь на голодный желудок. Путешествие в прошлое госпожи Харумэ только запутало дело: он по-прежнему считал, что факты ее биографии как-то связаны с убийством, но не мог найти этой связи. Сано чувствовал себя опустошенным, нуждался в поддержке. Где тот уют, который он надеялся получить от брака?
Но как журчание далекого ручейка обещает утолить жажду, так сам факт присутствия Рэйко в его доме дарил подсознательное ощущение утешения и покоя. Всего за три минувших дня он настроился на волну своей жены и теперь всегда будет чувствовать ее рядом. Брак создал это чудо, несмотря на конфликты, которые их разделяли. Может, и с Рэйко происходит то же самое? Эта мысль вселила надежду на возможность взаимопонимания и гармонии. Услышав скрип половиц под ее легкими шагами, Сано забыл все тревоги дня. Она идет к нему. Сердце забилось, во рту пересохло.
