Йен Пирс - Гибель и возрождение

Аргайл кивнул:

— Боюсь, тут я бессилен. Но если хотите, я могу провести предварительные переговоры с потенциальными покупателями.

— Вы?

— Ах да, я не говорил. Раньше я торговал картинами.

Отец Поль тщательно взвесил все «за» и «против».

— Пожалуй, это можно сделать. Правда, теперь, после кражи иконы, совет будет настроен скептически.

— Да, если бы удалось найти икону… Отец Поль засмеялся.

— Это было бы чудом.

— «О, маловеры!» — хочется мне воскликнуть всякий раз, когда я вижу священника, — сказал Аргайл. — Нужно верить в чудеса, они иногда происходят.

— Да, только не тогда, когда их ждешь.

— У меня так бывает с такси. Они постоянно попадаются мне на глаза, когда не нужны, и пропадают, как только в них возникает необходимость. Однако это не повод, чтобы отрицать их существование.

— Боюсь, мы не заслужили такой милости.

— А разве чудо нужно заслужить?

— Вы хотите преподать мне урок богословия, мистер Аргайл? — спросил священник, и на губах его заиграла улыбка.

— О нет, я просто хотел напомнить, что никогда не следует отчаиваться. Вы в самом начале пути. А как вы поступите, если икона найдется? Снова попытаетесь ее продать?

Отец Поль энергично замотал головой:

— Нет, она займет свое законное место. И двери в церковь будут открыты для всех желающих.

— Это решение нового главы ордена?

Отец Поль подумал и улыбнулся:

— Да. Почему бы и нет? Это мое первое распоряжение.

— Хорошо. В таком случае не уделите ли вы мне полчаса своего драгоценного времени сегодня вечером? Часов в девять?

Через полчаса Аргайл был уже дома и застал Флавию забившейся в кресло с бутылкой виски. Вид у нее был усталый и мрачный.

— Как дела?

— Хуже не бывает.

— Вам не удалось его сцапать? Сочувствую.

— Мы поймали его.

— Тогда в чем проблема?

— Он мертв. Кто-то застрелил его. Это было ужасно. Киллер сделал это абсолютно хладнокровно, глядя мне прямо в глаза.

— Кто?

Она покачала головой и отхлебнула виски.

— Черт возьми, если бы я знала! Профессиональный убийца. Он действовал спокойно, четко и эффективно. Не спеша подошел и так же не спеша удалился. Даже задержался, чтобы подобрать сверток с иконой. Я чувствовала себя полной идиоткой. Нет, эта работа не для меня. Так завтра и скажу Боттандо. Пусть берут кого-нибудь со стороны. А я не гожусь.

— Ерунда.

— Нет, не ерунда.

— Нет, ерунда. При чем здесь ты? Мало ли почему он его пристрелил? К тебе это не имеет никакого отношения.

— Да, ты еще не знаешь: Мэри Верней тоже смылась.

— Ну и что здесь удивительного? Если бы тебя так же преследовала полиция, ты бы тоже уехала из страны. Это еще не указывает на нее как на воровку, если не брать в расчет фальшивку, которую ты ей подсунула. Попытайся рассуждать как Боттандо. Как бы он поступил на твоем месте?

Она отхлебнула еще и подумала.

— Он постарался бы минимизировать наши просчеты и представить их как достижения. Нападение на отца Ксавье он свалил бы на Хараниса, а убийство самого Хараниса связал бы с наркотиками. Что-нибудь в этом роде. Ну и признал бы, что было бы неплохо все же найти икону.

— Так и сделай, — посоветовал Аргайл, радуясь, что она немного воспрянула духом. — А найти икону я, пожалуй, тебе помогу. Кстати, прежде чем Боттандо выступит с официальным заявлением насчет того, что отец Ксавье пострадал от руки Хараниса, тебе было бы неплохо узнать, как все было на самом деле.

— А ты знаешь?

— Догадался сегодня днем. Ничто так не стимулирует мыслительный процесс, как работа в архиве.

— Ну же, рассказывай.

— Нет.

— Джонатан…

— С одним условием. Вернее, с двумя. Она вздохнула.

— С какими?

— Во-первых, ты перестанешь молоть чепуху насчет того, что не годишься для этой должности. Ты подходишь для нее, как никто другой.

— Ты же сам говорил, что здравомыслящий человек выбрал бы деньги.

— Заметь — здравомыслящий человек. К тебе это не относится. Я ж тебя знаю. И потом: я предпочитаю видеть тебя пусть реже, но счастливой и довольной, чем чаще, но озлобленной и несчастной. Ты превратишься в фурию, если будешь заниматься бессмысленной, на твой взгляд, работой. Ты ненавидишь писанину. Даже заполнение налоговой декларации вызывает у тебя приступ депрессии. Так что оставайся лучше там, где ты есть.

Флавия с нежностью посмотрела на него, потом притянула к себе его голову и поцеловала в макушку.

— Джонатан, какая ты прелесть.

— У меня есть и другие достоинства. Я, например, даю хорошие советы.

— Не уверена, что ты прав.

— Я всегда прав.

— А второе условие?

— Если я когда-нибудь начну жаловаться на свою одинокую жизнь, ты должна отнестись к этому с пониманием и постараться свернуть горы, чтобы побыть со мной вдвоем. Начни прямо сейчас.

— Сейчас?

— Да, я хотел бы уехать с тобой на уик-энд.

— Я не могу… — Она запнулась.

— Подумай хорошенько.

— Хорошо. Мы уедем с тобой на уик-энд.

— Чудесно.

— А теперь говори, где икона. Когда ты об этом догадался?

— Тоже сегодня днем. Это произошло благодаря великолепному сочетанию моих знаний, интеллекта и походов по магазинам. И еще наводке из верного источника.

— Кто же это? — удивилась Флавия.

Аргайл засмеялся.

— Это был Константин XI Палеолог, византийский император, достойнейший из достойных, наместник Бога на грешной земле, преемник Августа и Константина.

Флавия вскинула голову и осуждающе посмотрела на него.

— Джонатан, сейчас не время… Я понимаю, что тебе хочется меня развеселить…

— Я не шучу. У меня состоялась долгая, необычайно увлекательная беседа с греческим императором, который умер полтысячелетия назад. Хочешь услышать всю историю целиком?

Он, конечно, обещал отцу Чарлзу сохранить все в тайне, но маленькое исключение все же можно сделать. Ему хотелось поднять Флавии настроение, к тому же они собирались пожениться, а муж и жена, как известно… и да прилепится жена к мужу своему, и т.д. и т.п. В общем, он не удержался и рассказал Флавии о периодических перевоплощениях отца Чарлза.

— Видимо, он пропустил через себя все, что ему было известно об истории монастыря, и это выразилось в подобном перевоплощении. Я проверял: все сказанное им подтверждается. Я не мог, конечно, проверить абсолютно все факты, поскольку часть документов он спрятал и никому не дает.

— Почему же никто не сказал нам об этом? Я хочу сказать: если он выдает себя за императора, кто-нибудь из братьев должен был предупредить тебя?

— Я думаю, раньше с ним такого не случалось. Видимо, это явилось следствием шока, который он пережил в тот день в церкви. Он священник старой закалки: ходит молиться по ночам и рано утром. В то утро, когда отец Ксавье должен был встретиться с Буркхардтом, отец Чарлз тоже был в церкви. Он сначала отрицал это, а потом сам признался, что сказал неправду.

— Так это он ударил отца Ксавье?

— Нет, он просто видел, как отец Ксавье пришел в церковь, открыл дверь на улицу и вынул икону из оклада.

— Так кто же его ударил?

— Константин поручил икону заботам своего слуги Грациана и велел следить за тем, чтобы она оставалась в монастыре до тех пор, пока Константинополь снова не станет христианским. Нам остается только спросить слугу. Все встанет на свои места, если ты вспомнишь, по каким дням работает местный рынок.

Флавия фыркнула.

— Ты, похоже, сам подвинулся рассудком. При чем здесь рынок?

— Местный рынок работает по средам и пятницам. Икона исчезла в пятницу.

— И что?

Аргайл улыбнулся и бросил ей куртку.

— Догадайся сама. Пойдем прогуляемся — сегодня чудесный вечер.

И в этом она не могла с ним не согласиться. Это был один из тех мягких теплых римских вечеров, когда дневная жара уже спала, а ночной холод еще не успел опуститься на улицы и все вокруг кажется совершенным; когда воздух пронизан золотым сиянием и уже не важно, сколько выхлопов он содержит, и когда даже низкий гул движущегося транспорта и гудок автомобильной сирены вызывают чувство умиротворения и покоя. В ресторанах не хватало свободных мест, и официанты выносили столики на улицу; туристы были довольны, а рестораторы так просто счастливы. Из раскрытых окон доносились разговоры, звон посуды и болтовня телевизора. Мимо проносились подростки на мотороллерах с таким важным видом, словно под ними рычал «харлей-дэвидсон». Люди стояли у стен домов, двигались вверх и вниз по улице, взявшись под ручку и о чем-то переговариваясь. Время от времени слышались громкие приветствия, возвещающие о встрече знакомых.

Несмотря на тяжелый день и на то, что они шли с определенной целью, Флавия тоже подхватила Аргайла под руку и замедлила шаг, отдавшись во власть волшебного римского вечера. В такие вечера все проблемы куда-то уходят и начинают казаться незначительными и шумный загазованный город превращается в самое прекрасное место на земле. Аргайл с Флавией тихо шли по улицам и думали о том, что ни за что на свете не покинут этот город.