Ледяной ветер Суоми - Свечин Николай
– Нас опередили.
– Кто?
– Сейчас узнаем. Кажется, я догадываюсь кто.
Алексей Николаевич осторожно высунулся. Под окнами притона стояла целая толпа вооруженных людей.
– Их там двадцать человек, и все с ружьями, – сообщил он помощнику.
– Это активисты, больше некому, – сообразил Вихтори.
– Да. Теперь понятно, почему вся полиция поплыла в соседний город. Им скормили брехню, чтобы удалить силы порядка и расправиться с предателем без помех.
– Так и есть! Они тоже разыскали Антти и пришли его убивать. Банда сейчас выдаст негодяя. Не станут же простые уголовники спорить с двумя десятками патриотов из-за этой дряни – им жизнь дороже.
– Надо предотвратить расправу, – возмутился русский. – Туоминен нужен мне живой, для допроса.
Финн спрятал револьвер за пояс:
– Я не стану им мешать.
– Как не станешь? Я приказываю. Ты мне подчинен – забыл?
– Это вы забыли, где находитесь, – окоротил командированного нотариус. – Я вам подчинен до тех пор, пока это соответствует интересам моей Суоми. А когда не соответствует – я принимаю решение самостоятельно. Казнь Антти Туоминена справедлива, он украл деньги, предназначенные для борьбы за свободу. Пусть сдохнет – не жалко. Повторяю: я не буду препятствовать.
Пока сыщики препирались, открылась дверь притона. На улицу вышли двое, они волокли под руки третьего. Тот сопротивлялся как мог. Лыков смотрел во все глаза, понимая, что вмешаться не в силах – его просто убьют за компанию с Бобылем…
От толпы активистов отделился человек, занес кинжал. Раз! У Бобыля подломились ноги, и он повис на руках у своих вчерашних товарищей. Те постояли секунду и бросили тело, после чего быстро скрылись в доме. А палачи плотной толпой направились в сторону сыщиков. Те укрылись в подворотне. Двадцать сурового вида мужчин, с винтовками за плечами, прошагали мимо них. Уф…
Дав активистам удалиться, Коскинен извлек револьвер:
– А вот теперь наступило наше время.
– В каком смысле? – удивился статский советник.
– Надо захватить банду Иллиеви. А лучше перебить!
– Вихтори, ты очумел? Нас всего двое, а их шестеро.
– Вы только что хотели сделать то же самое, но с семерыми, – напомнил финн.
– Хотел, – согласился русский. – Когда Туоминен был еще живой. А сейчас его закололи, он валяется на улице и истекает кровью. Зачем мне эти ваши междоусобные финские счеты? Деритесь без меня. Ты не помог отстоять Бобыля для ареста. Теперь валяй один.
Последнюю фразу Лыков сказал намеренно жестко. Он надеялся, что его помощник трезво взвесит соотношение сил и отступит. Алексею Николаевичу вовсе не хотелось подставлять голову под пули, особенно после того, как нотариус послал его куда подальше…
К его досаде, Вихтори заявил:
– Ну, тогда я сам.
И вышел из-за угла с револьвером в руке. Вот дурак! Черт! Что делать?
Но долго раздумывать было некогда. Дверь притона открылась, и наружу полезли разбойники. Коскинен выстрелил в воздух и что-то крикнул на финском – видимо, предложил сдаться. В ответ ребята одарили его целым залпом и скрылись обратно в доме.
Лыков полез за браунингом:
– Глупая голова, ты не оставил мне выбора. Нешто я брошу полицейского в опасности?
– Тогда поддержите меня огнем, – обрадовался финн и пустил заряд в окна. – Мы их задержим. Скоро на пальбу прибегут те два констебля, которые остались в городе. И тогда шайке конец.
– Нет, не успеют – шайка ринется на прорыв. Как только поймет, что нас всего двое.
– И что делать? – спросил Вихтори, пуская новый заряд.
Ситуация накалялась. Люди Иллиеви били по углу, за которым прятались сыщики, сразу из шести револьверов. Звенели разбитые стекла, густо свистели пули.
– Держи их на прицеле, – приказал статский советник. – Только береги патроны. А я обойду слева и начну штурмовать с черного хода. Тогда им некуда будет деваться – или сдаваться, или умирать.
Сказано – сделано. Лыков выскочил из-за угла, как черт из коробочки. И помчался к забору напротив. Он действовал быстро, и свинец, пущенный ему вдогонку, не попал в сыщика. Ногой Алексей Николаевич выбил доску и пролез во двор. И как раз вовремя. Распахнулась задняя дверь, и наружу выбрался рослый фартовик. Русский выстрелил. Пуля раздробила противнику голову, и он рухнул на пороге. Кто-то попытался вытолкнуть тело, чтобы запереться изнутри, но Лыков не позволил. В два прыжка он приблизился к черному ходу и свалил еще одного бандита. Ага, пошло дело – два на минус!
В доме заметались. Один полицейский держал под прицелом окна фасада, а второй пробивался с тыла, разя всех, кто стоял на пути.
Командированный осторожно вошел в дом и стал подниматься по лестнице наверх. Именно оттуда велась стрельба. В него пальнули сверху и не попали. Он ответил, и тело третьего бандита покатилось по ступенькам. Уцелевшие закричали в отчаянии, раздался звон разбиваемых стекол, а затем крики и шум падающих тел. Разбойники прыгали в окна. Куда же смотрит помощник, почему он их не расстреливает?
Держа пистолет в вытянутых руках, Алексей Николаевич проник в комнату. На полу сидел головорез и держался за плечо; из него бойко хлестала кровь. Вихтори, молодец, сумел подбить одного. Увидев сыщика, раненый отбросил наган и просительно улыбнулся: не убивай, я сдаюсь.
На всякий случай полицейский врезал ему по темечку рукояткой браунинга и кинулся к окну. Ему открылась жуткая картина. Коскинен распластался посреди мостовой, раскинув руки. Так обычно лежат убитые наповал… А двое фартовых, прихрамывая, улепетывали по улице. Видимо, помощник решил поддержать шефа и пошел в атаку. И налетел на пулю.
Не помня себя от ярости, статский советник начал палить убегающим в спины. Однако они были уже далеко, да и патроны скоро кончились. А ярость – плохой помощник в стрельбе… Кажется, он все-таки зацепил обоих, но несильно.
На ватных ногах Алексей Николаевич спустился на Эстерлонггатан. Подошел к помощнику, склонился и рассмотрел рану. Ура! У него отлегло от сердца. Бандиты угодили Вихтори в правую руку ниже локтя, где сходятся лучевая и локтевая кости. Место это болезненное, и нотариус потерял сознание. До свадьбы заживет!
Лыков потряс помощника за левое плечо:
– Вихтори, просыпайся.
Тот немедленно открыл глаза. Скосил их на рану и расстроился:
– Из-за такой ерунды я разлегся?
– Ты потерял сознание от болевого шока. Но рана нетяжелая, попробуй встать.
Коскинен при помощи шефа поднялся, осмотрелся.
– Как наши дела, Алексей Николаевич? Пока я дремал в холодке…
– Одного свалил ты и троих я.
– А еще двое?
Лыков вздохнул:
– Был конь, да изъездился… Эти ушли. Я стрелял им вдогонку, но неудачно.
Алексей Николаевич обмотал помощнику руку бинтом из перевязочного пакета, который предусмотрительно взял с собой. Кровотечение сразу прекратилось.
– А впрочем, может, и не совсем изъездился, – повеселел вдруг статский советник. – Вроде бы я попал в обоих.
– Отлично! – воодушевился помощник. – Раненых мы быстро поймаем, кровь укажет след.
Но далеко идти им не пришлось. Когда вышли на угол со Сюрмансгатан, они обнаружили вблизи обоих бандитов. Один лежал без движения, тихо постанывая, а второй сидел, прижавшись спиной к фонарному столбу. И жалобно смотрел на сыщиков.
Тут со стороны реки послышался топот, и прибежали два долгожданных констебля.
За пять минут жаркого боя неуловимая доселе банда Консту Иллиеви была уничтожена. Сам атаман получил от Вихтори пулю в плечо. Еще двое, раненных Лыковым, попали в руки полиции. А трое после короткого знакомства со статским советником отправились на тот свет…
Хорошо, что Коскинен тоже пролил кровь. Хорошо для Лыкова! Ишь, приехал русский и перебил кучу народу. То, что нотариус получил ранение, снимало ответственность с командированного. Когда полицмейстер Або вернулся в город из своего бессмысленного похода, он актировал произошедшее. Опасная банда перестала существовать. И кем-то зарезан давно разыскиваемый убийца Антти Туоминен. Кем – никто не знает…
