Стивен Галлахер - Царствие костей
Луиза оглядела его. Очень высокий, с быстрой легкой походкой, густыми усами и безвольным подбородком. Держался он уверенно, даже самоуверенно.
— Когда вы в следующий раз вознамеритесь проследить за мной, мистер…
— Патенотр. Жюль, — представился он.
Она слегка побледнела, услышав его произношение, чисто американское; он выговаривал слова так, как они пишутся, без тени европейского акцента.
— Вы француз? — поинтересовалась Луиза.
— Наша семья приехала из Луизианы.
— Ну что ж, мистер Луизиана, если вы соберетесь еще раз подглядывать за мной, прошу об этом сообщить мне заранее. Многим людям, особенно женщинам, не нравится, когда за ними следят тайком.
— Но вы же все время знали, что я сижу в ложе.
— И тем не менее. Кстати, вы наверняка надеялись, что я вас не замечу. Какое странное занятие вы себе выбрали сегодня. — Луиза усмехнулась.
— Некоторые странными занятиями зарабатывают громадные деньги. Так что там было про лошадей?
Луиза закончила собирать книги, сложила их в стопку, как учительница в классе, после чего ответила:
— Девочка, видимо, не расслышала папу. Он наверняка сказал не «лошадей», а другое слово, с таким же окончанием, но другим началом, — невозмутимо произнесла Луиза.
Мужчина, нисколько не смутившись ее откровенностью, молча кивнул.
— А вы не знаете ее отца? — невинно спросил он.
Она покосилась на него и ответила:
— Для человека, предпочитающего следить за женщиной из темноты, вы говорите очень смело.
— Вас же моя смелость не оскорбляет.
Луиза посмотрела ему в лицо.
— Что вам от меня нужно? — прямо спросила она. — Локон? Пуговица от пальто? Подпись на программке?
— Я бы предпочел поцелуй.
— За пятьдесят-то центов? — Луиза усмехнулась. — Вы меня оскорбляете. Прощайте.
Патенотр проследил, как актриса пересекла сцену, продефилировала мимо него и скрылась за боковой кулисой. Он, пройдя за ней, спросил:
— Так где и когда я могу все получить?
— Получить что? — Луиза остановилась и, обернувшись, посмотрела на него.
— Сдачу с доллара, — сделав невинное лицо, ответил он. — Раз вы отказываете мне в поцелуе, отдайте по крайней мере сдачу.
— Где я могла бы найти вас, мистер Жюль Патенотр?
— В моем номере, в гостинице мистера Мерфи.
— Отлично. Я обязательно зайду к вам, — бросила Луиза и исчезла в темноте кулис.
Глава 29
В городском филиале агентства Пинкертона имелся архив криминального отдела, где хранились сведения обо всех совершенных уголовных преступлениях и их расследованиях. Разумеется, объем содержавшейся в отделе информации не шел ни в какое сравнение с тем, что был доступен в нью-йоркском и чикагском отделениях, но местную деятельность он отражал достаточно полно. Комната, куда зашли Себастьян и Сэйерс, большая, с высоким потолком, под которым жужжала муха, была битком забита шкафами с папками.
— Вот это нам подойдет, — произнес Бекер, вытягивая один из ящичков с карточками. Внимательно разглядывая текст, он начал перебирать их.
— Вы так думаете? — спросил Сэйерс. Он сидел в одном из вращающихся кресел, скромно положив руки на колени и робко поглядывая на Себастьяна. Том чувствовал себя скованно и понимал, что Себастьян видит его смущение.
С минуту Себастьян читал карточку, после чего заговорил:
— Одно из закрытых нами дел. Женщина попросила найти пропавшего супруга. Сорокалетнего мужчину. Владелец компании оптических и лабораторных инструментов. Счастливый брак, пятеро детей, и вдруг он исчезает, без всяких объяснений и вроде бы без особых причин.
— Такое частенько происходит, — отозвался Сэйерс. Он хотел было еще что-то добавить, но Себастьян прервал его.
— Подождите. Дело закрыли после того, как тело его обнаружил местный фермер. Вначале мы предположили, что мужчина выпал из поезда. Тело около месяца лежало возле железнодорожного полотна, пока фермер на него не наткнулся, совершенно случайно. Сами понимаете, разложение, насекомые… причину смерти установить было невозможно. Мы начали расследование, и один из наших агентов выяснил о погибшем факты, которые его семье лучше и не знать.
Сэйерс вращался в кресле, внимательно слушая Себастьяна.
— Дальше можете не рассказывать, — произнес он. — Мужчина вел двойную жизнь. Тоже нередкий случай.
— Он любил посещать водевили, предпочитал хористок.
— Луиза Портер не хористка, — возразил Сэйерс.
— Я использую принятый у нас термин.
— Как и многие другие. Понятно.
— Я имею в виду молоденьких актрис вообще. Он снимал на определенное время ложу или в театре Кейта, или в «Трокадеро» и после спектаклей отправлял актрисам записочки. Иногда ему везло, он получал ответ с продолжением.
— Луиза на подобные записочки не откликнулась бы. У нее свой метод заводить знакомства, и, как я заметил, отточенный годами, — возразил Сэйерс. — Она приезжает в какой-то город, иногда с рекомендательным письмом, открывающим перед ней двери либо дома влиятельного человека, либо местного театрально-литературного салона. Там она поет, читает стихи, вызывая у мужчин восторженную реакцию. Иногда она арендует зал для своих маленьких спектаклей, но в театре не выступает. Не осмеливается. Она называет себя актрисой, но ни разу за все прошедшие годы не присоединялась к театральным труппам.
Себастьян поднял вверх карточку, словно собираясь доказывать обратное:
— Супруга погибшего мужчины состояла в комитете клуба любительниц музеев.
— Что за клуб такой?
— Женский клуб. Объединяет любительниц искусства, музыки, поэзии. Насколько нам известно, иногда их встречи проходили в особняке жертвы.
Сэйерс задумался. Информация Себастьяна проливала новый свет на события.
— Вам не удалось выяснить, как же все-таки погиб тот мужчина? — спросил он.
Себастьян углубился в чтение папки, минут пять водил глазами по строчкам, затем, не отрывая взгляда, ответил:
— Мы обратились за разъяснениями к полицейскому констеблю, и тот рассказал, что в теле жертвы нашли иголки. Воткнутые пучком. В такое место, где их не должно быть. Труп сильно разложился, иголки, разумеется, нет. В беседе с семьей мы о них не упомянули.
Сэйерс попросил разрешения взглянуть на бумаги. Прежде чем передать папку, Себастьян прислушался, не приближается ли кто к комнате, но там было тихо. Бирсу, его шефу, не понравилось бы, что посторонние, пусть даже потенциальные клиенты агентства, роются в частной документации.
Сэйерс несколько минут читал документы, затем произнес:
— Не исключено, что это ее рук дело.
— Ее? — переспросил Себастьян.
— За последние четырнадцать лет я узнал о мужчинах много нового, Бекер. Есть такие, кто боготворит невинность и жадно выискивает ее, чтобы немедленно уничтожить. Внешне они честные, добропорядочные отцы семейств, втайне же лелеют самые гнусные мечтания, только и думая, как бы кого унизить или причинить боль. Женам, любовницам. Для них реализовать свои страсти означает получить непередаваемое экстатическое наслаждение. Большинство так и не выходят за рамки мечтаний; некоторые, начав воплощать их в жизнь, доходят до предела. В последнем случае всегда есть риск, что случится непредвиденное.
— Думаете, таких она и выискивает?
— Ей нет необходимости их выискивать. Достаточно подать знак, которого ждут, и они сами последуют за ней. Свои знания я почерпнул из статей, сообщавших об одном подобном деле. Мужчина, привлекший ее внимание, выжил, но остался инвалидом. Его согласие рассказать обо всем случившемся не имело никакого значения для закона. Однако скандал все-таки разразился. Поле того случая ей пришлось сменить имя.
— Боже милостивый, — прошептал Себастьян, считавший себя достаточно сведущим в вопросах человеческой природы и способным разобраться в ней.
— Неужели вы не видите ее действий, Себастьян? — произнес Сэйерс. — С одной стороны, она выполняет буквы договора со Странником, но с другой — отвергает его дух. Да, Луиза несет страдания другим, но только тем, кто сам их ищет. И если ее жертва умирает, то это скорее случайность, чем намерение.
— Забавная разница, — сухо заметил Себастьян. — Хотя, думается, некоторые вдовы ее бы охотно поддержали.
* * *Рядом с почтой располагалось высокое, как башня, угловатое здание газеты «Филадельфия рекорд». Они вошли в холл, и Себастьян отправил наверх записку. Через несколько минут к ним спустился один из сотрудников редакции и, поприветствовав Себастьяна как старого друга, повел в архив.
Там на многочисленных полках, сшитые в толстые пачки, лежали старые экземпляры газет. Тут же стояла высокая лестница на колесиках, с ее помощью с полок под самым потолком доставали старые номера. Рядом находились большие пюпитры, на которых просматривали нужные газеты.
