Филипп Ванденберг - Сикстинский заговор
– Вы, – снова заговорил Беллини, – наверняка слышали о тайной ложе, которая называет себя «Пи-2». Эта организация до сих пор существует. Целью ее является распространение собственной власти и влияния за пределы Италии. Власть ее достигла даже Южной Америки, члены этой организации занимают самые высокие посты в правительствах стран, они – владельцы банков и промышленных предприятий. Уже давно ходят слухи о том, что в этой ложе есть даже священники, епископы и кардиналы. В некоторых епископах и кардиналах, – Беллини на секунду задумался, – я совершенно уверен. Кстати, все это связано и с мировыми финансами. Речь идет о колоссальных суммах. Финансовые операции, которыми руководит Ватикан, не всегда законны и поэтому в высшей степени секретны. Вы, конечно, знаете выражение: как только ты с чемоданом денег входишь в Ватикан, все мировые законы о валютных операциях теряют силу. Любая нежелательная информация, связанная с курией, означает нежелательность для финансовых операций, которые должны протекать беспрепятственно. Расследование и так привлекло к курии излишнее внимание.
– Но ведь Церковь считает причиной для отлучения членство в ортодоксальной ложе!
Беллини пожал плечами:
– Это, очевидно, никому не мешает. Увлечение всевозможными учениями стало очень популярно в Ватикане в последнее время. Ложа «Пи-2» располагает прекрасной разведывательной службой. Она собирает досье о людях занимающих важные посты, ищет их слабые стороны и использует их. Говорят, чтобы вступить в ложу, каждый должен сообщить о секрете, могущем кого-нибудь уличить. Вы недавно в Риме, господин кардинал. Быть может, за вами уже следят?
– Телефонная будка возле моего дома! – воскликнул Еллинек. – И Джованна, эта девка! Все было спланировано заранее!
– Я не понимаю тебя, брат.
– Вам и не нужно понимать, кардинал Беллини, не нужно понимать.
На том они и расстались. Теперь Еллинек осознал, кто звонил из телефонной будки. Теперь он понимал причину благосклонности к нему Джованны; но даже если она была вызвана подобными причинами, он мечтал, что Джованна продолжит выполнять свое задание. Он отправился домой, и голова его была полна греховных мыслей.
В Чистый четверг
Вечером Еллинек отправился в Sala di merce, чтобы узнать, не продвинулась ли вперед игра. В дверях он внезапно столкнулся с Касконе, который поздоровался с ним сухо и как-то бесстрастно. Кардиналу показалось, что тот слишком быстро вышел из комнаты.
Еллинек на восемнадцатом ходу передвинул своего коня с е4 на с5, а противник ответил ладьей с е6 на g6. Теперь конь и ферзь белых блокировали почти все черные фигуры. Еллинек поразился удачности хода противника. Тот явно заманивал его в ловушку, стремясь поставить мат. Позволить разбить себя? Кажется, ему не везет. Консилиум распустили без его согласия, а теперь даже в шахматах у него не было преимущества. Он взглянул на искусно сделанные фигуры, красота и совершенство которых волновали его все больше. Нет, все было не так плохо, кардинал видел выход.
Перевес сил на королевском фланге должно вскоре возыметь действие. Это решающий поворот в игре, и преимущество теперь обязательно будет на его стороне. Может, необдуманный маневр противника внезапно обернется в его пользу. Еллинек решительно переставил ладью с e1 на е3. Действительно ли именно Штиклер его противник? Это безрассудство абсолютно не похоже на игру осторожного тактика, против которого всегда играл Еллинек.
Но Еллинек задумался о другом. В поисках «Книги молчания» он топтался на месте. Он просмотрел сотни архивных папок, множество книг в надежде, что за внешней обложкой скрывается еще один, истинный переплет. Все поиски были напрасны.
Уходя из Sala ai merce, он столкнулся со Штиклером и не смог удержаться от ехидства:
– Все выглядит не так уж и благоприятно для вас, брат во Христе!
– Что вы имеете в виду? – спросил Штиклер.
– Ваш ход, монсеньор!
– Я не понимаю вас, господин кардинал. Вы о чем?
– О нашей партии. Думаю, уже можно и сознаться.
– Извините, я не понимаю, о чем вы говорите, Ваше Высокопреосвященство.
– Хотите сказать, что тот загадочный противник, с которым я играю уже не первую неделю, не вы?
Еллинек провел Штиклера сквозь высокую арку в Sala di merce и показал шахматную доску.
– И вы думаете, я бы… – начал Штиклер. – Должен вас разочаровать, Ваше Высокопреосвященство. Это прекрасная партия, но я не сделал в ней и хода.
Еллинек, пораженный, молчал.
– Кроме нас в стенах Ватикана есть и другие замечательные игроки. Возьмите хотя бы Канизиуса.
Еллинек отрицательно покачал головой:
– Это не его стратегия, я знаю, как он играет.
– Или, например, Франтишек Коллецки, или кардинал-государственный секретарь Касконе. Он замечательный, но смелый стратег, который может лихо подставить противнику подножку, как в жизни, так и в шахматах. В игре проявляется истинная природа человека. Все, кого я упомянул, – мастера, к тому же у всех есть возможность заглянуть сюда.
Еллинек вздохнул:
– То есть я уже долгое время играю против человека, которого не знаю.
Штиклер пожал плечами, и Еллинек задумался:
– В общем, меня это не удивляет. Мы часто не знаем наших настоящих противников.
– Мне вы можете доверять, Ваше Высокопреосвященство, – ответил Штиклер. – Я даже считаю, что вы верите мне, но не доверяете. А это большая разница. Так почему же вы не доверяете мне?
– Я доверяю вам, монсеньор, – ответил Еллинек. – Но это не место для искренней, доверительной беседы. Где мы можем поговорить, чтоб нам не помешали?
– Пойдемте, – ответил Штиклер. Они отправились в квартиру камердинера.
Штиклер жил в маленькой квартирке в особняке понтифика. По сравнению с помпезными апартаментами кардиналов она казалась весьма скромной. Темная мебель была старинной, но недорогой. Собеседники сели на мягкий диван с потертыми подушками, и кардинал сообщил о том, что рассказал ему брат Бенно из монастыря немногословных монахов. О Сикстинской надписи, об удивительных вещах, лишивших его сна. Штиклер попросил кардинала рассказать подробнее, в чем дело.
Еллинек ответил, что брат Бенно передал ему копию письма Микеланджело, содержащего сведения о документах, которые он, Еллинек, не мог добыть. Он думает, что без них загадка останется неразгаданной, а надпись – расшифрованной неверно.
Камердинер спросил: как же копия письма оказалась у брата Бенно?
Еллинек ответил, что тот работал в Риме, исследуя творчество Микеланджело. Так уж случилось, что у него в руках оказался оригинал письма Микеланджело, полного таинственных намеков. Этот оригинал он передал папе Джанпаоло. Не помнит ли Штиклер об этом случае?
Штиклер несколько раз повторил имя брата Бенно и наконец вспомнил, что это имя ему известно. Да, он видел однажды на письменном столе Его Святейшества какое-то очень старое письмо. Джанпаоло тогда много времени проводил в секретном архиве, и Штиклер решил, что письмо оттуда. Он не придал этому письму большого значения. Джанпаоло готовился к новому собору. Но Штиклер попросил о сохранении этой информации specialissimo modo.
– Церковный собор? – Еллинек пришел в ужас. Он никогда не слышал об этом намерении Иоанна Павла I.
– И не мог слышать, – ответил Штиклер. – Джанпаоло так и не огласил своих планов. Кроме Касконе, Канизиуса и меня, никто не знал о них. – В словах камердинера прозвучала гордость. Касконе и Канизиус были ярыми противниками собора. Он не раз слышал, как они убеждали понтифика, что это навредит Церкви. Они даже смели противоречить Джанпаоло, и несколько раз дело доходило до ссоры. Хотя двери были закрыты, он все же слышал взаимные обвинения и взволнованные голоса. Джанпаоло настаивал на своем. Он должен был созвать собор. Но за день до оглашения своих планов во всеуслышание он умер при загадочных обстоятельствах.
Еллинек удивился, что преемник Иоанна Павла I не продолжил готовить созыв собора. Штиклер заметил, что это было невозможно уже потому, что все документы и проекты бесследно исчезли. Штиклер точно знал, что Джанпаоло вечером, накануне смерти, работал над ними, собираясь реорганизовать курию.
– Не считаете ли вы, что документы могли быть украдены?
Штиклер был в этом уверен. Монашка, нашедшая утром Джанпаоло мертвым, сказала, что в руках он держал документы. Но в официальном некрологе о его смерти говорилось, что Джанпаоло умер за чтением книги. Монашке сразу же закрыли рот и сослали в отдаленный монастырь.
– У меня, – заговорил Еллинек после долгого молчания, – появились ужасные подозрения. Кроме вас об этих намерениях знали только два человека, два ярых противника его планов, так как папа собирался снять их с должностей… Его смерть… именно в этот момент… Исчезнувшие документы… Вывод напрашивается сам собой… Касконе и Канизиус… Они обязаны были… Нет, я не решаюсь произнести это вслух.
